Datasets:

dim
/

ficbook_raw

Dataset card Data Studio Files Files and versions Community

Split (1)

train · 114k rows

id stringclasses 1 value	author stringlengths 1 71	title stringlengths 0 134	description stringlengths 0 500	tag stringlengths 0 665	likes stringlengths 1 5	date stringlengths 0 10	text stringlengths 0 1.44M	rating stringclasses 5 values	status stringclasses 5 values	parts stringclasses 2 values
1	Yoruichi_sama	Типы пламени по Бличу.	Есть у Nonsense-chan фанфик ,,Типы пламени Хеталийцев''. Вот и я попыталась написать что-то подобное по Бличу.	AU,Драббл,ООС	64			G	Завершён	[]
1	Джерри Старк,Непальская домохозяйка	Мост через реку Об	Историческая зарисовка по мотивам ВФР, Великой Французской Революции. Время действия - январь 1794 года.	Великая французская революция,Драма,Исторические эпохи,Юмор	27	2012-07-17	Покосившийся дорожный указатель оповещал всех странствующих и путешествующих о том, что перед ними поворот к мосту через реку Об. Поворот был, и проселочная дорога была, и спуск вниз, и неширокая речка Об тоже никуда не делась. В общем, было все. Кроме моста. От моста, то ли снесенного паводком в минувшую весну, то ли рухнувшего от общей ветхости, остались торчащие из черной воды деревянные опоры да кое-где остатки настила. Река Об с идиотической величавостью несла куда-то грязно-серые льдины. Кругом, сколько хватало глаз, простирались занесенные мокрым снегом холмы и унылого вида рощицы. В рощицах орали вороны. Был медленно клонившийся к сумеркам один из дней месяца нивоза второго года Республики, а проще говоря - середина января. С секущей низовой поземкой, ледяным ветерком, коварно проникающим под одежду, с невеликим вроде холодом, от которого ломит суставы пальцев и невольно наворачиваются слезы на глаза. В такую погоду лишь безумец или застигнутый крайней необходимостью человек покинет уютный теплый дом, и нет занятия лучше, чем сидеть у растопленного очага и мечтать о будущем лете. Зима, провинция, запустение, безлюдье… Безлюдье, впрочем, было неполным - на том берегу Об, где торчал указатель, стояла бричка, и возле нее застыли в явной растерянности двое путников. С другой стороны, эта парочка присутствием своим отнюдь не нарушала вселенскую гармонию зимнего запустения. Напротив, она вписывалась в нее как нельзя лучше. Ибо, во-первых, именно крайняя необходимость гнала этих двоих в путь; а во-вторых, только безумец способен запрячь легкую прогулочную бричку парой громадных, как мамонты, клайдсдейлов. - М-мост, - сказал один из путешественников, тот, что пониже ростом и поизящнее сложением. Он был одет в черное тонкое полупальто с поднятым воротником, неизменный шарф-триколор и (о дивное сочетание!) фригийский колпак. Похоже, ему было очень холодно, судя по тому, как стучали его зубы, как он ёжился и сутулился, зябко притопывая разбитыми чоботами и стараясь поглубже спрятать руки в карманы своего вздорного пальтеца. - Да что ты? - радостно изумился второй, постарше и покрепче, одетый с куда большей основательностью в толстое пальто с меховым подбоем, дорогой полуцилиндр и теплые суконные бурки. - Где?! - М-мост… рухнул. П-проклятье!.. - А-а, - в голосе того, что постарше, слышалось неподдельное разочарование. Нипочем нельзя было заподозрить в этом голосе даже тень издевки. Тем не менее она там имелась. Всегда. Уж таков был Франсуа Фабр по прозвищу Шиповник. - Так ты видишь то же, что и я? А я-то было решил, что глаза меня обманывают. Ну что ж, с мостами такое случается, Камиль. Увы. - Что же нам делать, Фабр? Что нам д-делать?! - Ну-ну, без паники, друг мой. Вернемся на тракт и попробуем сыскать объездную дорогу, вот и все. Ручаюсь, мы потеряем не более получаса. Клайдсдейлы, топая с присущей их породе неторопливостью, выволокли бричку обратно на большак. Меховая полость из пахучей овчины грела приятно, хотя и недостаточно. Камиль Демулен стучал зубами и непрерывно бухтел: - Будь п-проклята эта зима! Будь п-проклята французская провинция! Что за н-народ - свергли монархию, а п-порушенный мост отстроить не могут... Черт бы п-побрал этого Д-дантона, ради которого мы тащимся н-невесть куда, бросив все на свете! И ты тоже х-хорош, Фабр. Я ведь говорил, надо было ехать д-дилижансом!.. - О, Камиль, я даже не сомневаюсь - будь ты на моем месте, ты устроил бы все в наилучшем виде, - вздохнул Фабр. - Раздобыл бы места в дилижансе. И заодно подорожную до самого Арси для двух опальных членов Конвента. Выступил бы с п-п-пламенной речью на городской заставе, убедив гвардейцев нас не арестовывать… - Уж по крайней м-мере не запряг бы тяжеловозов в открытую б-бричку! По зиме-то! - взъярился Демулен. - И вообще, дразниться н-недостойно, г-гражданин! - Мне можно. Вот Макс у нас - Гражданин Неподкупный, а я гражданин Недостойный, - отвечал Фабр. - Скажи спасибо, что удалось раздобыть хоть такой экипаж. И то пришлось стращать хозяина депутатским мандатом. Удачно, что мы вообще выбрались из города незамеченными. А уж коли нам удастся уговорить Дантона, это будет совсем невероятное везение. - Я смотрю, у тебя н-на все ответ готов, - буркнул Камиль, нахохлясь и по самые глаза уползая под теплую защиту полости. - М-может, господин Всезнайка, скажешь еще, как нам н-найти это треклятое Арси? Сдается мне, м-мы заблудились… - Как-как, - пожал плечами Фабр. - Остается одно. Пойдем в народ. - М-мы уже ходили в народ, - мрачно возразил Камиль Демулен. - Целых два раза. Предыдущие «хождения в народ» в поисках кратчайшей дороги до Арси оставили в памяти парижского журналиста неизгладимый след. Первого встреченного ими пейзанина полез допрашивать лично Камиль - в то время он еще не окоченел в лед и был полон энтузиазма. Здоровенный, диковатого вида мужик, до самых глаз заросший сивой бородой, от жизнерадостного камилева «Да здравствует Революция, гражданин!» немедленно впал в прострацию и, сколь ни пытал его Демулен, твердил только «виноват!» (иногда, впрочем, сбиваясь на совсем уж неуместное «виват!»). Следующего взялся расспросить Фабр, но и тут вышла осечка: едва завидев представительного господина, с воплем «Эй, любезнейший!» вылезающего из запряженной гигантскими конями брички, некий юный абориген так чесанул в заснеженные поля, что вскорости и вовсе исчез из виду. В это время дня и года второстепенный тракт был практически безлюден, местные жители встречались редко. Проклиная всех и вся, исполняющий обязанности возницы Фабр решил довериться дорожным указателям. Какое-то время путешествие шло неплохо, покуда очередной столбик со стрелкой не привел их на крутой берег реки Об. - Нам просто не повезло. Но не будем отчаиваться, друг мой. Бог Троицу любит. - Бога отменили, - сварливо возразил Демулен. - У нас теперь Верховное Существо, не забыл? - О, прошу прощения. Верховное Существо Троицу любит. Кстати! Любопытный предмет для теологического диспута - проблема триединства и антагонизма применительно к Верховному Существу. Бога мы отменили, но как быть с дьяволом? Логично предположить, что если есть Верховное Существо, то должно быть и некое Верховное Несущество - назовем его, к примеру, Великим Деструктором - на котором лежит ответственность за… - Франсуа! - взвыл Камиль. - Что ты н-несешь, во имя Верховного Н-несущества? У меня от холода член стал меньше б-большого пальца, а ты рассуждаешь о проблемах т-триединства?! - Не тебе одному холодно, Камиль. Вот у меня, например, начинают замерзать мозги, и я отогреваю их доступным способом - пытаюсь думать, - с достоинством возразил Фабр. - Совершенно не вижу, каким образом резкое уменьшение линейных размеров твоего члена может помешать философскому осмыслению проблемы триединства божественной Сущности… - Франсуа. З-заткнись, пожалуйста, а? П-просто… заткнись. В молчании проехали пару лье. Сгущалась тьма. Ветер закручивал белоснежные смерчики поземки вокруг копыт мерно ступающих клайдсдейлов. Фабр по самые глаза закрыл лицо шарфом, втянул голову в плечи, помаленьку начиная клевать носом. Вдруг Демулен оживился, выпростал руку из-под овчины и завопил, тыча пальцем куда-то в темноту: - Человек! Человек! Живой человек! Фабр вздрогнул, помотал головой. Впереди на обочине нарисовалась расплывшаяся, медленно бредущая фигура побольше, за которой, как привязанная, тащилась угловатая фигура поменьше. По мере приближения стали отчетливо различимы чепец на большой фигуре, бесформенной от бесчисленных шалей, и рога на меньшей, в самом деле привязанной. Поселянка с козой. - Да ведь это женщина. Притом зажиточная, судя по наличию домашнего животного. Эй, красавица! - молодецки гаркнул Фабр, вставая в бричке. Пейзанка обернулась на зов, неторопливая, как клайдсдейл. - Кому и кобыла красавица, - сипло и равнодушно молвила она. - Чего надо? - Нам бы в Арси, милая, - сказал Фабр, вложив в мольбу такой заряд искренности и обаяния, что растаяла бы и снежная баба. - Друг у меня совсем плох. Замерз, вишь… - Дак чего надо-то?.. Камиль тихонько зарычал и завозился под овчиной. Фабр, не снимая с лица улыбки, крепко наступил ему на ногу. - В Арси едем, - повторил он медленно и внятно. - Сами мы не местные. С дороги сбились. Заплутали, стало быть. Подскажи дорогу, красавица? Уж мы в долгу-то… - Кому и кобыла красавица… Улыбка Фабра начала помаленьку сползать с физиономии. Но в эту секунду нечто в мыслительном аппарате селянки, скрипнув и щелкнув, сработало в нужном направлении, и она выдала наконец требуемое: - Вдоль реки ежжайте, как ехали. На развилке, где обломок креста, вертаете налево, к новому мосту. За Об, а там вверх по дороге, да через холмы. Как проедете бывшее аббатство, так еще направо, и будет вам Арси во всей красе. Ежли только право-лево не спутаете. Ездют всякие, дороги не знаючи, и чего ездют… Городские, что ль? - Из Парижа мы, - подтвердил Фабр. - Спасибо, гражданка! Республика вас не забудет. - Н-но и не вспомнит, - вполголоса пробормотал Камиль. К этому времени медленно влачащаяся бричка поравнялась с поселянкой, и Фабр, перегнувшись с козел, протянул пару банковских билетов - деньги Коммуны. У женщины было неподвижное румяное лицо, казалось, совершенно лишенное возраста. Она машинально взяла ассигнации, поднесла к глазам и озадаченно нахмурилась, будто впервые увидев эдакую штуку. Не исключено, впрочем, что так оно и было на самом деле - бумажные ассигнации нового режима теоретически имели хождение по всей стране, но на практике не стоили даже бумаги, на которой их печатали. Уже в сотне лье от столицы крестьяне предпочитали либо натуральный обмен, либо медь и серебро павшей монархии. - Из Парижа, что ль? - тупо повторила крестьянка. - Да, из Парижа, ч-черт возьми! - не выдержал Демулен, возникая из нутра брички, как злобный чертик из шкатулки с сюрпризом. - Из самого К-конвента! От гражданина Н-неподкупного вам пламенный п-привет! Тут с лицом крестьянки произошли удивительные перемены, при виде которых Фабр поторопился хлестнуть лошадей, чтоб двигались побыстрей. - Да чтоб вас там всех вспучило! - понеслось вслед. - Чтоб вас там перекорежило да шлепнуло, болтунов клятых! А главного вашего, который Неподкупный, чтоб черт горячей кочергой в задницу отжарил! Чтоб ему… Дальнейшие благопожелания доброй женщины унес ветер. Клайдсдейлы, безжалостно нахлестываемые возницей, пошли резвым шагом. Фабр сделался мрачен. Демулен, вжавшись в угол брички под своей овчиною, потрясенно молчал. - Франсуа, - наконец слабым голосом окликнул он. - Где мы, Франсуа? Кто все эти люди? - Это, Камиль, народ, - с непередаваемо ядовитой интонацией отвечал Фабр. - Те самые простые крестьяне, нужды и чаяния которых ты так красноречиво расписывал в своей дурацкой газетенке. Как видишь, они нас очень любят. Если поймают, могут залюбить до смерти. - Но за что, Франсуа? Почему? Фабр промолчал. - В-ведь именно ради их блага мы свергали монархию! - первоначальное потрясение миновало, голос Демулена окреп и звенел подлинным негодованием. - Ради них штурмовали Бастилию! Ради них вся наша р-революция! Свобода, равенство, б-братство! Разве не так, Фабр? С-скажи, разве не так? Фабр вздохнул. - Так, Камиль, - устало сказал он. - Все так. Когда-то все это казалось хорошей идеей. Только, сдается мне, на каком-то перекрестке мы свернули не туда. Теперь уж и возница правит наугад, и указатели все врут, и некого спросить, и темнота кругом. Одна надежда - кони вывезут. * * * И кони вывезли, и возница угадал, ни разу не попутав «право» и «лево»; и не подвернулась по дороге неучтенная канава, так что спустя пару часов засверкали впереди тусклые огни вожделенного Арси, показавшиеся двум окоченевшим путникам ярче звезд и дороже коронных бриллиантов. Новый мост - каменный, не деревянный - выгнулся над руслом подернувшейся ледком реки Об. Умученная долгой дорогой бричка потрескивала и покрякивала на малейших неровностях, и Фабр с ужасом ожидал, что вот-вот раздастся хруст, извещающий о сломанной оси. Тогда оставшиеся два или три лье до города им придется ковылять пешком, ведя коней в поводу. А это невозможно. По очень простой причине - опорки Камиля развалятся после первых же ста шагов по снегу. - Гражданин Демулен, позвольте интимный вопрос? - М-м-м?.. - Где вы раздобыли столь дивную обувь, гражданин Демулен? Редкая вещь, натуральный, я б сказал, антик. Ручаюсь, их носил какой-нибудь бравый мушкетер еще во времена Ришелье. Ба! Да после капитальной реставрации эти боты могли бы стоить кучу денег! Самое малое полтора су, а то и два. Так где ты их нашел, Камиль? На городской свалке? - М-м… мне подарили студенты. После выступления в Сорбонне. - Не может быть! Вероятно, даже видавших всякое сорбоннских студентов покоробил тот факт, что один из вождей Коммуны вышел на трибуну босиком. Ну, а уж они-то точно отыскали их на свалке. Но, верно, хорошенько смазали ваксой, прежде чем преподнести столь видному политическому деятелю на долгую, добрую память. Как полагаешь? - З-зачем ты всегда надо мной издеваешься, Франсуа? - А зачем ты даешь к этому повод, Камиль? Перчатки драные, сапоги рваные, пальто - стыдно даже сказать, что за пальто… колпак этот непристойный… - въедливо перечислил Фабр. - И это называется - пламенный трибун, один из столпов Коммуны, основатель Якобинского клуба! Да, я понимаю, типография, газета, семья, расходы… Но вот у меня, к примеру, тоже расходы. Тем не менее ассигнаты в моем кошельке пока не перевелись, и одеваюсь я как приличный гражданин. А не как клошар. - И что с того? П-предлагаешь поступить к тебе на с-содержание? - обидчиво фыркнули из глубин овчинной полости. «Можно подумать, это станет для тебя новостью», - у Эглантина, при всей его язвительности, на сей раз хватило такта придержать язык и не задевать лишний раз болезненное самолюбие Демулена. - Нет, Камиль, - вздохнул он. - Столь далеко моя любовь к тебе не простирается. Давай лучше я тебе сапоги приличные куплю. Чтоб не позорил в своем лице Республику. В ту пору, когда Ост-Индская Компания процветала, Фабр, один из содиректоров, охотно ссужал журналиста и его семейство деньгами - прекрасно зная, что этот долг вряд ли будет когда-либо возвращен. Но с тех пор, как издаваемый Камилем «Старый Кордельер» прикрыли указом Конвента, дела четы Демулен шли все хуже и хуже. Прелестная барышня Люсиль совершенно растерялась, оказавшись фактически без гроша за душой, да еще и с ребенком на руках. Камиль же всегда нуждался в ведущем, в человеке, за которым можно идти следом, а в случае надобности - за ним укрыться. В личности, сильной духом и разумом. Фабр таковой личностью не был, в чем вполне отдавал себе отчет. Он был самодостаточен - но и только. Когда Жорж Жак Дантон вдруг плюнул на все и удалился от дел в свое захолустье, Камиль Демулен остался один пред ужасающим ликом реальности. Такого испытания трепетная натура журналиста вынести не могла, и Демулен заметался в поисках новой опоры. К тому времени Великая Французская Революция, начавшая пожирать собственных творцов, уже отправила в лучший мир большую часть сколько-нибудь ярких личностей; положение тех, кто пребывал еще в этом мире, стало весьма шатким. Непотопляемые монстры из прокуратуры были чересчур страшны, большинство «комитетских» внушали ужас. Оставался Франсуа Фабр, старый добрый друг, и Демулен привычно кинулся к нему, искать защиты от мира и одиночества. А Фабр, прекрасно понимавший, что к чему, отказать Камилю не смог. Потому что бояться вместе было вроде бы легче. Идея с поездкой принадлежала Фабру. Вернее, она с осени минувшего года витала в воздухе, но только у Эглантина достало духу заявить: «Все, к черту, хватит устраивать эпистолярный роман! Мы просто поедем туда, к нему, и расскажем обо всем, что здесь творится. Заставим его выслушать нас, если понадобится!» «Туда» - означало «в Арси», маленький уютный городок рядом с Труа, всего в каком-то дне пути от Парижа. «К нему» - к Жорж Жаку Дантону, духовному вождю и предводителю их сообщества, прошлой осенью прихватившему молодую жену и детишек и разумно удалившемуся из охваченного революционным безумием Парижа в тихую семейную бухту. - А ты, Камиль, поедешь со мной, - непререкаемым тоном заявил Фабр. - Все равно тебе в городе делать нечего. Газету твою закрыли, из клуба тебя выгнали, не сегодня-завтра вообще за решетку отправят. Хоть одно хорошее дело совершишь напоследок. …Старое аббатство выплыло из снежных сумерек неожиданно. Оба путешественника помнили это место цветущим и населенным, каким оно было несколько лет назад. Теперь оно стало огромной темной массой с черными провалами выбитых окон и провалившейся крыши. Миновав аббатство, уже можно было разглядеть сквозь пелену летящих снежинок смутно мерцающие огни окраинных домиков городка Арси. Приободрившиеся от близкого запаха человеческого жилья тяжеловозы затопали резвее, под колесами брички шипел и вязко чавкал перемешанный с грязью снег. Патриархальное затишье, картинка к Рождеству. Пустые улицы, слаженное фырканье лошадей. Поворот налево, поворот направо, решетка, ворота, изъеденные временем каменные горгульи на столбах. Обширный палисадник, заметенный снегом, и виднеющийся за деревьями трехэтажный особняк. Дом, где почтенное семейство рано ложится спать, где горит единственное окно внизу - должно быть, в каморке привратника, - и где совершенно не ожидают поздних гостей. Долгие препирательства сквозь закрытую дверь с тугим на ухо сторожем. Ожидание, пока пошлют за хозяином. И, наконец, знакомый бас, без остатка заполняющий маленький холл: - Что?! Кто приехал?! Да открывайте же!.. Грохот вытаскиваемых засовов, щелканье замков. В маленьком провинциальном городке Арси берегут свое добро и всегда тщательно запирают двери на ночь. Грязные следы на чисто выскобленном полу, встревоженно-заспанная экономка в чепце и шали поверх капота, вспыхнувшая суета. * * * От обильного и вкусного позднего ужина Камиля разморило и начало клонить в сон. Оживленная перепалка Дантона и Эглантина доносилась до него словно издалека, пригревшийся в кресле журналист клевал носом, мечтая о возможности поскорее лечь и проспать хотя бы пару часов. Наконец явившаяся на зов хозяина служанка, украдкой позевывая в ладонь, отвела гостей в приготовленную для них комнату - где Камиль первым делом углядел застеленный простынями диван, плюхнулся на него и исчез для мира. Когда он проснулся, в занавесочных щелях брезжил серенький рассвет. На соседней кровати безмятежно посапывал Фабр, повернувшись носом к стене. Поёживаясь от утреннего холодка, Камиль Демулен спустил ноги с дивана и пошлепал искать отхожее место. Спустя пять минут с легкостью на душе он вернулся. Осторожно, чтоб не скрипели петли и не проснулся милый Франсуа, приоткрыл дверь, бочком протиснулся в комнату, предвкушая еще пару часов утренней, самой сладкой, дремы. Поднял глаза. Обомлел. Гигантская фигура в белом шевельнулась ему навстречу, из-под потолка глянуло жуткое бескровное лицо с темными провалами глазниц. Легко взлетела невесомая кисть в широком рукаве, безошибочно нацелясь на вошедшего. Знакомый до одури голос Робеспьера вопросил холодно и торжественно: - Гражданин! Что ты сделал сегодня для Революции? - М-мама, - пролепетал знаменитый парижский журналист, съезжая спиной по дверному косяку, и уселся на холодный пол. - Мама. - Какая я тебе мама?! - возмущенно заявил Фабр уже своим настоящим голосом. Спрыгнув с табурета, он широким взмахом отшвырнул в угол простынную драпировку и принялся стирать со щек примитивный грим из побелки и свечной копоти. - Я ему в лучшем виде явление обвиняющего призрака изобразил, а он - «мама»… И вообще, гражданин, стыдитесь! Как штурмовать Бастилию и обличать тиранию - вы в первых рядах. А какого-то паршивого призрака убоялись… Камиль! Камиль, ты чего? Может, воды?.. Он присел на корточки рядом с приятелем, озабоченно заглядывая журналисту в лицо. Демулен, держась за сердце, слабо икал. - Камиль, я же просто пошутить хотел… - Ш-шутник… - просипел Камиль. - Фигляр ярмарочный… За такие ш-шутки… - Бьют морду канделябром, - с готовностью подхватил Фабр. Протянул руку, чтобы помочь Камилю подняться, случайно взглянул вниз - и зафыркал, отчаянно стараясь подавить невольно рвущийся наружу смех. - Что тут см-мешного?! - немедленно воспылал негодованием Камиль, пытаясь укрыть подолом одолженной ночной рубашки вязаные чулки. Полосатые, патриотических цветов, с отдельным большим пальцем. - Это Люсиль с-связала! - Ничего-ничего, Камиль, выглядит просто прелестно, - поспешно заверил Эглантин, но от искушения развить тему все же не удержался: - Мне кажется или первоначально это задумывалось как перчатки? Все-все-все, уже молчу! Не сиди на полу, иначе застудишь… эээ… жизненно важные органы и станешь непригоден для нужд Коммуны. Пошли досыпать. В хранимой Верховным Существом французской провинции встают поздно, им тут спешить некуда. Постой, не туда! Извини, твое ложе совсем остыло - я его распотрошил на реквизит. Заваливайся ко мне, тут тепло… Ненавязчиво подпихнутый в нужном направлении Камиль послушно юркнул под одеяло, привалившись к устроившемуся рядом приятелю. Странное дело, за минувшие месяцы он привык засыпать и просыпаться рядом с Франсуа - и не испытывать при том ни смущения, ни конфузливой растерянности. Словно так оно и должно было быть. Вместе теплее и спокойнее. Вместе не так страшно. Вместе проще. Однако спать после пережитого испуга расхотелось. Пепельно-серое зимнее марево за окнами неспешно наливалось бледно-оранжевыми красками. - Франсуа, а Франсуа… - Что, Камиль?.. - Зачем ты устроил эту дурацкую м-мистерию? - Хмм… Да просто так. Вздумалось пошалить, как встарь, вот и все. А заодно напугать тебя… самую малость. Ты временами бываешь таким забавным. - Забавным? Пошалить?! Тоже мне, шалун. К-котенка себе купи и с ним з-забавляйся. - Котенок, верно. В самую точку. Если поймать маленького, задиристого котенка и пугать его растопыренной пятерней, он так смешно злится, шипит и топорщит шерсть… Правда, на сей раз котенок из тебя вышел какой-то полудохлый. Совсем доконала тебя эта революция, Камиль. - По-твоему, я похож на к-котенка?! От возмущения Камиль приподнялся на локте, но был немедленно опрокинут обратно и припечатан безжалостным вердиктом: - Конечно, похож. Вот сейчас, кстати, особенно похож. Ну-ка, проверим - хвост трубой или еще нет?.. Камиль сердито одернул на себе одеяло, избавляясь от посягательств насмешника, отвернулся к стене и оскорбленно замолчал. Фабр вскоре угомонился, тоже примолк, сосредоточенно разглядывая беленый потолок, перехваченный крест-накрест массивными темными балками. В конце концов журналист не выдержал первым: - О ч-чем задумался? - Так, ни о чем, - далеким голосом откликнулся Фабр. - Я так странно себя чувствую… Вот мы приехали сюда, в Арси, чтобы убедить Дантона вернуться в Париж. Бросить к чертовой матери молодую жену, променять трюфели к ужину и семейную идиллию на нескончаемые конвентские склоки - ради Коммуны, или ради Франции, или уж не знаю ради чего… Нам предстоит быть дьявольски убедительными - но, Камиль, мне сейчас отчего-то ужасно не хочется быть убедительным. Совсем-совсем не хочется, друг мой. - Но ты же п-понимаешь… - Понимаю, Камиль! Но не хочу. Помнишь, Жорж Жак вчера за ужином говорил… Впрочем, нет, не помнишь. Ты тогда уже спал, или почти спал. Так вот, он трубил, будто бы и сам не вернется в Париж, и нас туда не пустит, а устроит у себя при доме, покуда не закончится вся эта кровавая кутерьма. Представь, он предлагал мне место истопника, а тебя, Камиль, тебя этот извращенец хотел сделать садовником… - М-меня садовником?!.. - Ну да. Одеть в тюрбан и шелковые шаровары, вдеть в ухо золотую серьгу… Не спеши протестовать, потому что, во-первых, я шучу, а во-вторых, тебе бы пошло. Разумеется, я пылко возражал, нес какую-то чушь о гражданском долге, о патриотизме, о Франции, наконец… но знаешь, если бы не ты, он бы в конце концов меня убедил. Не я его, Камиль. Он - меня. - Если бы не я? Но ведь я спал. - Вот именно. Когда я уже готов был поддаться на его полушутейные уговоры, ты совершенно неприличным образом всхрапнул, и змей-искуситель тотчас прервал свои речи. Кликнул служанку и приказал стелить нам постель. Потянувшись, Фабр закинул руки за голову и закрыл глаза. - Покойно здесь, - заключил он. - Сонно. Славно. Безопасно. Как представлю, что самое большее завтра мы вновь вернемся в столицу… брр. - Как в сказках, - негромко сказал Камиль, приподнимаясь на локте и заглядывая лежащему навзничь Фабру в лицо, удивительно безмятежное. - Пересечешь мост над бегущей водой - и п-попадешь в страну с пряничными домиками и заколдованными замками, откуда больше не хочется в-возвращаться. - Фантазер и неисправимый романтик, - вздохнул Фабр, чувствуя на своей щеке теплое дыхание Камиля, но по-прежнему не открывая глаз. - У меня, знаешь ли, другой образ. Представь, Камиль: армейский бивак, в последнюю ночь перед битвой… нет, лучше странноприимный дом на краю выжженной пустыни. Треск пламени в костре или в камине, вино и хлеб, тепло рук и дружеские взгляды… а утром нужно встать и шагнуть прямиком из этого уюта в кошмар. Шагнешь, конечно, куда деваться, потому что иначе - дезертир, трус, слабак. Но как же неохота вставать с утра! Как хочется, чтобы эта последняя ночь тянулась подольше!.. Нет, Камиль, боюсь, напрасно мы приехали в Арси. Дантона нам не убедить. - Не убедить, - легко шепнул журналист, склоняясь ближе… еще ближе. Губы у Франсуа, как с удивлением выяснил Камиль, почему-то всегда хранили чуть горьковатый привкус. Неповторимый, свойственный только ему одному. Карие глаза под тяжелыми веками, привычка быстро и ловко подминать Камиля под себя и спокойная готовность в любое время дня и ночи терпеливо выслушать запутанную историю очередных камилевых трудностей. И манера ехидно-ласково интересоваться, нахально запуская дружку руку между ног: «Камиль, да-а?». Мог бы и не спрашивать, все равно за несколько минувших месяцев он ни разу не услышал ответа «нет». Традиционный вопрос был частью представления, частью жизни Фабра, вечно игравшего кого-то - оратора-трибуна, верного помощника Дантона, коммерсанта, гуляку, директора театра, любовника, опального политика, Верховное Существо… Игравшего с душой, ярко и правдиво, но, как казалось Камилю, все равно игравшего. О чем на самом деле думает Франсуа Фабр, вечный актер на огромной сцене под названием «жизнь», можно было только догадываться. Но сейчас Камилю совершенно не хотелось размышлять над этим вопросом. Ему вполне хватало того, что его любили, нежно и бережно, именно так, как ему нравилось. Франсуа никогда не забывал о чужом удовольствии или даже о такой мелочи, что Камилю приятна успокаивающая бессмыслица ласковых слов. С ним было хорошо. Франсуа мог сколько угодно высмеивать приятеля, но никогда не обижал его - ни словом, ни делом. В такие моменты Камилю казалось, что Франсуа как нельзя лучше подходит его сценический псевдоним. Нравилось выдыхать - «Шиповничек…» - по слогам, жадно и быстро хватая губами воздух. Нравилось принадлежать кому-то, безоглядно и безоговорочно, сознавая, что все правильно, верно и так и должно быть. Крепко держась за чью-то руку, не позволяющую оступиться и упасть в пропасть. * * * Сразу после завтрака незваные гости заперлись в кабинете хозяина - и не выходили оттуда уже четвертый час. А у всех обитателей усадьбы - от старшего поколения до младшего, от управляющего до горничной - сразу появились неотложные дела в коридоре подле массивных дверей красного дерева с бронзовыми ручками-кольцами. Каждые четверть часа Луиза заставала там то почтенного патриарха семейства Шарпантье, отца первой жены Жоржа, то обоих пасынков, старательно прижимавших розовые ушки к щелям между косяком и створкой, то еще кого-нибудь. Застигнутые на месте преступления личности немедленно делали вид, якобы просто проходили мимо, и спешно удалялись. Дом пребывал в напряжении. Дом ждал, чем окончится беседа за закрытыми дверями. Беседа, которую можно было и не подслушивать, ибо голос Жорж Жака Дантона разносился по коридору, подобно звукам боевой трубы, да и собеседники порой ему не уступали. Луиза прекрасно знала, зачем они явились, эти двое, которых не звали, не приглашали и которым лично она была совершенно не рада. Маленькая мадам Дантон - здесь, в провинции, ее называли так, как было принято раньше, а не нынешним «гражданка Дантон» - недолюбливала друзей и знакомцев своего шумного супруга. Этих двоих, Демулена и Фабра - особенно, хотя оба всегда относились к ней весьма приязненно. Камиль со своим заиканием и полнейшей неосведомленностью в житейских мелочах был очарователен, а Фабр в шутку прозвал ее «Маленькой Хозяйкой» и, приходя в гости, с поклоном вручал то мешочек ставшего невероятно редким шоколада, то чудно подобранный букет. И все же Луиза не могла смириться с их присутствием. С тем, что они врывались в их дом в любое время дня и ночи, утаскивая Жоржа с собой. С их твердой убежденностью в том, что квартира Дантонов - бесплатная гостиница и трактир, где они всегда могут переночевать и поесть. Где им позволено ночь напролет пить, сочинять очередной памфлет или доклад, зачитывая готовые куски вслух, переругиваясь и крича друг на друга так, что Луиза вздрагивала от страха в пустой постели и по-детски зажимала уши ладонями. Да, они строили новый мир, свою Республику равенства и братства. Мнения Луизы на сей счет никто и никогда не спрашивал, но про себя она полагала, что монархия была не так уж плоха. По крайней мере, при Бурбонах людей не казнили в таком количестве и не надо было бояться за собственную жизнь. И всякий находился на своем месте - Демулен был журналистом, Фабр заведовал театром, и они не втягивали Жоржа в свой очередной безумный замысел. Переезжая в тихий сонный Арси, она радовалась, как дитя. Надеялась, что больше не увидит никого из обширного круга друзей своего неуемного мужа, что жизнь семейства Дантон потечет как полагается, размеренно и благопристойно. И вот теперь ее наивные мечты рушились. Рушились по вине двоих людей, которым непременно надо было все испортить, прикрываясь громкими, трескучими фразами. Если они такие умные и сообразительные, какими хотят казаться, почему им не справиться самим? Луиза не желала им зла. Она желала лишь, чтобы эти люди никогда, никогда более не переступали порог ее дома. Она вздохнула и повнимательней прислушалась к голосам за дверями. Как раз в этот момент голоса вдруг стихли на самой высшей точке спора, и Луиза затрепетала в ожидании. Ее тревога, однако, тут же разрешилась: явившийся на пороге супруг велел подать в кабинет еды на троих. - Проклятье, эта парочка меня совершенно заездила! - раздраженно громыхал хозяйский бас в коридорах большого дома - и Луиза в бессчетный раз неодобрительно качала головой, а служанки и кухарки шустрыми мышками бросались исполнять приказание. - Я уже успел позабыть, как выматывают политические дебаты. Завтрака будто не было, я коня сожрать готов, клянусь Верховным Существом! Неудивительно, что они оба такие тощие. Подавайте обед! И побольше красного столового к мясу, то и другое способствует умственной деятельности! Хотя по-хорошему, господа, мне давно следовало прогнать вас взашей. Жрут мой хлеб! Пьют мое вино! Спят в моих постелях! И смеют меня же всем этим попрекать! Хамьё!.. Так на чем мы остановились? Вроде бы на последних тезисах монтаньяров?.. Еду принесли, двери хозяйского кабинета вновь закрылись, и голоса приутихли - по понятной причине: когда жуешь, кричать затруднительно. Теперь членам семьи, проходившим за какой-либо надобностью мимо упомянутых дверей, приходилось передвигаться на цыпочках. Чтобы лучше слышать. - Между прочим, дети в Париже голодают, - невнятно произнес Эглантин с набитым ртом и погрозил Дантону обглоданной куриной ножкой. - Дети, гражданин Дантон, невинные дети умирают от голода в страшных муках! А что делаешь ты? Ничего ты не делаешь! Ешь, пьешь и спишь в свое удовольствие. Вон брюхо какое отрастил, смотреть противно. - Это я с голоду пухну, - благодушно буркнул Дантон, подливая красного столового в свой объемистый оловянный кубок. - Как же, к-как же, - презрительно протянул Демулен (сноровка, с которой знаменитый парижский журналист опустошал салатницу, поражала воображение) и передразнил застольную речь хозяина: - «Отобедаем, граждане, чем Верховное Существо послало! Стол скромный, но уж не взыщите!» К-куропатки в грибном соусе, ветчинные р-рулетики, форель, припущенная в белом вине… сдается мне, гражданин Дантон, Верховное Существо в-вас на содержание взяло! В то время как в столице даже депутаты Конвента валятся с ног от н-недоедания и усталости… Фабр, будь добр, п-передай тарелку с оливками. Б-благодарю. - Если Конвент не в силах наладить снабжение столицы продовольствием, то я полагаю в высшей степени справедливым, что депутаты голодают наравне с ее жителями, - отрезал Дантон. - Что до бедных парижских детишек, так я не собираюсь отнимать кусок хлеба у собственных детей ради прокорма чужих. Тем более что проблемы всеобщего голода это все равно не решит. - А как же совесть? - вкрадчиво спросил Фабр. - Моя? Чиста. Если же ваша протестует, то немедленно перестань жрать мою кровяную колбасу и скажи вон тому красавчику, чтоб не налегал так мощно на оливки. Во-первых, они наверняка отняты у нуждающихся, а во-вторых, его пронесет. - Д-допустим, в чем-то ты прав, - поспешно согласился Демулен, отодвигая злосчастные оливки. - Но ведь не во всем, Жорж Жак. - Отчего бы это? Совершенно не вижу, почему бы мне не быть правым во всем. Так сказать, in toto. Ну давай, приведи мне хоть парочку действительно стоящих аргументов за то, чтоб я бросил все это, - Дантон повел рукой в выразительном всеобъемлющем жесте, - и отправился разгребать вашу конвентскую клоаку. Э? - Мы пойдем по кругу, - мрачно предупредил Фабр. - Ничего не пойдем. Я что, непонятно выразился? Действительно стоящих, говорю, а не того дерьма, что вы мне вливали в уши все предыдущие часы. Я до последнего вздоха готов защищать то, что мне на самом деле дорого. Но так уж сложилось, что сейчас мне дорога моя семья и совершенно не интересны конвентские ристалища. У меня есть любящая меня женщина, ее престарелые родители, мои малолетние дети… - …Да еще большой дом, сытный стол, строевой лес и земельные участки в аренду, - негромко и в тон закончил Фабр. - Еще раз попрекнешь меня моими доходами, Фабр, и я обижусь всерьез, - предупредил Дантон. - Да, черт побери, куропатки под соусом и все такое, но не в них дело, не в них! - А в чем же, Жорж Жак? - по-прежнему мирно спросил Фабр. - Ведь когда-то эти «ристалища», как ты изящно выразился, были тебе ничуть не менее дороги и необходимы. Что же случилось такого, обесценившего в твоих глазах дело Коммуны? Дантон помолчал. Посопел. Резким движением, расплескав, схватил со стола кубок, шумно отхлебнул. - Я усомнился, - сказал он наконец. - Я перестал видеть в идеях - смысл, а в людях - искренность. Все, связанное с революцией, кажется мне… ненастоящим. Истинная Коммуна рухнула вместе с Бастилией - спасибо тебе большое, Камиль - и начались дрязги. Обычнейшие дрязги - за должность повыше, за жалованье побольше. Безобидное поначалу состязание «кто кого перекричит» обернулось теперь состязанием в том, кто отправит на плаху больше врагов Республики. Вместо прогнившей, разрушающей страну монархии Бурбонов мы вот-вот получим монархию Робеспьера… - Так разве наш прямой долг патриотов не с-состоит именно в том, чтобы не позволить этому случиться? - вмешался Камиль. Журналист оставил в покое оливки и салат, но теперь его вниманием всецело завладел оказавшийся поблизости графин с коньяком. Плотно притертая хрустальная пробка то и дело покидала свое место, горлышко мелодично звякало о край бокала. Фабр недовольно хмурился - пить Камилю не следовало категорически, во хмелю он становился неумеренно и не по делу говорлив. - Ну так не позволяйте! - Жорж Жак пристукнул тяжелым кулаком по столу. - Кто вам мешает? У вас там три сотни умников не могут найти управу на одного зануду и его шайку, выспренно именуемую Комитетом Общественного Спасения. Что, неужели не отыщется двух-трех по настоящему смелых людей, способных сплотить вокруг себя колеблющихся? Зачем вам непременно нужен старый добрый Дантон? Я ведь сказал вам еще осенью, раз и навсегда: с меня довольно. Больше того, я предупреждал, я говорил не раз, что Максимильен с его братией не доведут страну до добра, что нужно приструнить их, пока они еще не набрали силу. Но вместо того, чтобы слушать меня, вы предпочитали слушать себя! Токовали самозабвенно, как тетерев по весне, ораторствовали кто во что горазд, упивались собственным красноречием, спорили ради удовольствия, а не ради истины! Ну а пока вы играли во власть, Неподкупный Макс помаленьку прибирал ее к рукам. Вот еще отчего, между прочим, я разочаровался в идеях Коммуны. Большинство тех, кто называет себя коммунарами, превыше всего ставит не революцию в себе, а себя в революции. Ах, как мне пойдет вольнодумство! Почти так же, как трехцветный шарфик! А если к тому же мне поручат составлять опись ценного имущества, конфискованного у графа де Рогана, о-о!.. А в итоге вышло не «о-о», а… тьфу. Он махнул рукой, плеснул себе еще вина и выпил залпом. Фабр понуро молчал - возразить ему было нечего. Разве что добавить. Камиль промолчал тоже, но молчание его было нехорошим и сулило изрядную склоку: журналист успел прилично набраться. - Вот об этом я говорю, - угрюмо буркнул Дантон, отдышавшись. - Я, знаете ли, привык, что за словом следует дело. А в столице последнее время дела с успехом топятся в словах, и над всем этим маячит постная рожа Максимильена нашего Робеспьера. Поэтому я уехал сюда, в Арси, где рядом со мной не надутые болтуны, а любимые мною и любящие меня без всякой лести люди. И где договор на поставку строевого леса означает именно поставку в должный срок партии строевого леса, а не трехмесячные дебаты на тему, отчего же таковая поставка все-таки не состоялась. Ну и пулярки с трюфелями, как же без них, ибо по делам твоим да воздастся. - А мне кажется, гражданин Дантон, что вы лукавите, - отчетливо, агрессивно и без запинок выговорил Камиль, с размаху опустив свой бокал на стол. Часть содержимого выплеснулась на накрахмаленную скатерть, расплылась бурой лужицей. - Сдается мне, гражданин, что дело не в убеждениях, а в отсутствии оных… у кое-кого из присутствующих. Вот тебе и склока, грустно подумал Фабр, но останавливать пламенного трибуна не стал. В конце концов, ни логикой, ни лестью, ничем иным пока взять толстокожего Дантона не удалось. Авось Камиль его проймет оскорблениями. Хуже все равно не будет, а Камилю в случае чего спишется на винные пары. - Вы, гражданин Дантон, попросту струсили, - чеканил презрительные слова Демулен, - дезертировали, можно сказать, с поля боя, где продолжают гибнуть ваши товарищи. Спрятались в кустах с утащенной из обоза корзинкой снеди, пережидая сражение. Я понимаю, как это тяжело - шагнуть из уютного и безопасного укрытия навстречу опасности. Я стоял под пулями у Бастилии, гражданин! И я знаю, как выглядит храбрость и как - трусость. Так вот сейчас я вижу перед собой труса! - Камиль… - попытался вмешаться Фабр, зная взрывной дантонов нрав и с тревогой наблюдая, как гостеприимный хозяин стремительно наливается дурной кровью. - Это уж чересчур… Жорж Жак, надеюсь, ты же понимаешь, что Камиль совсем не то хотел сказать… - Я сказал именно то, что хотел сказать! Трусость и постыдная слабость, повторяю! - вспыхнул Камиль. - Ради своего мещанского благополучия этот гражданин готов зачеркнуть и выбросить все, позволив этому п-пудреному н-ничтожеству растоптать наши идеалы! А если вы не трус, Жорж Жак Дантон, то исполните свой гражданский долг и вернетесь туда, где вы сейчас нужнее всего! Пригнув голову, как атакующий вепрь, Дантон поднялся со своего кресла, воздвигся над столом, стиснув могучими пальцами узкое горло хрустального графина. В какой-то жуткий момент Фабр был уверен, что вот сейчас этот самый графин будет вдребезги разбит о беспутную голову Камиля Демулена. Даже сам журналист, как бы ни был пьян, почуял нешуточную угрозу своему здоровью и мигом увял. Однако Дантон лишь пробуравил оратора свирепым взглядом и потянул к себе блюдо с молочным поросенком. - Хорошо сказал. Зажигательно, - рыкнул он. - Умеешь ведь выступать, а? Вот сам и громи монтаньяров, когда вернешься в Париж. Заодно придумаешь, как голодающих детишек прокормить. А я, трус этакий, так и быть, посижу в кустах. Все, хватит, разговор окончен. Он подхватил серебряный столовый нож и с хрустом врезался в коричневый бок жареного поросенка. * * * К вечеру начался снегопад. Большие, тяжелые хлопья отвесно падали вниз, с неба на землю, и, если прижаться лицом к оконному стеклу, то мир снаружи казался окутанным непрерывно сыплющимися из низких туч клочками ваты. Матушка Метелица выбивала над Арси свою перину. Камиль сидел на широченном подоконнике, обхватив колени руками, и печально таращился в темное окно на заметаемый снегом палисадник, на уличные огоньки. Иногда он тихонечко, вежливо икал, прикрывая рот ладонью и стремясь не повредить собственному романтическому образу. Камилю было стыдно, ибо он опять объелся, и горестно, ибо все их усилия пошли пшиком и прахом. Отчасти по его вине. Фабр метался по комнате - шесть шагов наискосок, до облицованной изразцами печки, лихой разворот на каблуке, шесть шагов до двери и все сызнова. У Демулена уже голова шла кругом от этих пробежек туда-сюда, но попросить Франсуа угомониться у журналиста язык не поворачивался. - Мы перепробовали все, - Эглантин вдруг замер, резко обернувшись и ткнув в сторону Демулена указательным пальцем. - Логику. Лесть. Оскорбления. Увещевания. Эмоции. Общие воспоминания. Исторические примеры. Не пустили в ход разве что истерику и Шекспира!.. - Может, зря? - уныло заметил Камиль. - Вдруг бы п-подействовало? Я вот жалею, что не застал тех времен, когда ты еще выходил на сцену. - Ты видел меня в Конвенте, а это почти то же самое, - отмахнулся Фабр. - Только вечером тебя не ждут у черного хода восторженные поклонницы и не дарят букетов за успешный спектакль… Камиль, он не сдвинется с места. Семья, обеды с ужинами и увеличение капитала стали для нашего дорогого Жоржа ближе и важнее, чем политические баталии во имя Республики и ежедневные стычки с Неподкупным. - Как я его понимаю, - пробормотал себе под нос Демулен. - Камиль, а ты понимаешь, что он без нас уцелеет, а мы без него наверняка погибнем? - Эглантин тоже подошел к окну, облокотился о подоконник, глядя в заснеженную темноту. - Это я т-тоже понимаю, - кивнул журналист и опять икнул. - Просто я не з-знаю, что еще можно п-предпринять. Разве что н-напоить Жоржа в стельку, з-замотать в ковер и тайком ув-вести в Париж… - Нам столько не выпить, - отверг идею Фабр. - Да и наша многострадальная бричка через пару лье сломается под этой тушей. Парочка удрученно примолкла. Камиль в задумчивости подышал на стекло, пальцем вывел на туманном пятне кривоватое сердечко и внутри него - инициалы «Л. Д.». Ему очень хотелось сказать Эглантину что-нибудь ободряющее, но, как назло, в голову лезли только унылые мысли о безрадостном возвращении в Париж, о неоплаченных счетах за типографию и бумагу, о том, как посмотрят на них друзья, надеявшиеся на успех их миссии… о том, что молчать более нельзя, а говорить невозможно, что Максимильен опять устроит ему публичную выволочку, будто он - строгий учитель, а Камиль всего лишь нерадивый ученик, связавшийся с дурной компанией… - Камиль, - внезапно нарушил тишину Фабр. Голос у него стал стеклянным, нехорошо звенящим. - Камиль, есть идея. - Слушаю, - журналист нехотя изобразил заинтересованность. - Мы перепробовали все дозволенные способы и ничего не добились. Значит, пора прибегнуть к запрещенным средствам! - Это к к-каким же? - насторожился Демулен. Ему крайне не нравился азартный огонек в глазах приятеля. Этот признак свидетельствовал о том, что Франсуа осенил очередной грандиозный замысел. Из тех, что так замечательно выглядят на словах, но абсолютно невыполнимы на практике. - Ты пойдешь и поговоришь с ним, - заявил Эглантин. - Опять?! Нет уж, уволь. На сегодня в м-моем словарном запасе остались всего четыре слова: «Доброй ночи, милый Франсуа». - Поговоришь… на ином языке. Нет! Не перебивай! Это должно сработать! Камиль только глазами захлопал, когда Фабр сдернул его с подоконника и бесцеремонно стащил с плеч сюртук, небрежно отшвырнув сей предмет одежды куда-то на пол. Печальную судьбу сюртука разделил жилет (пара пуговиц оторвались) и тщательно вывязанный утром галстук-бант. Тут уж Камиль начал отбиваться - впрочем, скорее машинально и довольно вяло. - Эй, т-ты ч-чего?! Фабр, не отвечая, распахнул кружевной воротник рубашки приятеля, небрежным движением руки обратил локоны Камиля в нечто живописно-взъерошенное и, рассеянно буркнув «извини», быстро нанес Демулену несколько пощечин - хлестких, но легких и почти безболезненных, заставивших кровь мгновенно прилить к коже, окрасив бледные щеки Камиля нежным румянцем. Журналист в совершеннейшей панике отшатнулся. - Франсуа, т-ты с ума сошел?! - Нет, - отвечал Фабр, - всего лишь привожу тебя в надлежащий вид. Да! так гораздо интереснее… Щеки горят, белоснежная рубаха распахнута на груди… теперь добавить страсти во взгляде и мольбы в голосе, и… - Что ты н-несешь?! - Камиль, послушай меня, - тяжело упавшие на плечи журналиста ладони пригвоздили его к месту, не позволяя бежать. Карие глаза, казалось, заглядывали в душу, а голос бывшего актера звучал настолько проникновенно, что Демулен умолк и только моргал в растерянности. - Камиль, от тебя сейчас зависит судьба Республики. Ну, и наша тоже, но это несущественно по сравнению со спасением родины. Камиль, тебе выпала высокая честь возложить свою молодую… э-э… да, свою молодую ж… эээ, жизнь на жертвенный алтарь во имя будущего. Ты пойдешь к Жоржу и признаешься, что не можешь без него жить. Что ты всегда его любил, и, если он не ответит тебе взаимностью и не вернется в Париж, ты умрешь. Что ты готов подтвердить слова делом, прямо здесь и сейчас. - К-как это - «подтвердить»? - утекающим голосом переспросил Камиль. - Что ты имеешь… О, не-ет! Только не это! Это же просто… просто невозможно! - Почему? - Но ведь это Дантон! - Ну да. Так ты же восхищаешься Жоржем, сам говорил, - напомнил Фабр. - Его силой, его волей, его чувством юмора… - К черту его чувство юмора! Восхищаться и любить - две совершенно разные вещи! - от волнения Демулен даже перестал заикаться. - Да, Жорж это… настоящая глыба… такой человек… но сие не означает, что я готов пойти и… и… и предложить ему себя! Он ведь не… он совсем не такой, и вообще, у него жена есть! - Так я ж тебе не замуж за него предлагаю, - хихикнул Эглантин. - У тебя вот тоже есть жена. Но спишь ты почему-то со мной. - Ты - это совсем другое дело… - теперь Камиль покраснел уже по-настоящему, до корней волос. Уши горели огнем. Фабр оценил, прищелкнул языком в немом восхищении. - Дело только в намерениях, размерах и опыте, Камиль. Намерения у тебя самые благородные, опыт, слава Верховному Существу, имеется, а что касается размеров… Н-ну, придется немного потерпеть. Во имя общественного благополучия. В конце концов, прости за дурной каламбур, вдруг тебе даже понравится? - Никуда я не пойду! - решительно заявил Камиль и на всякий случай ухватился за подоконник. - Пойдешь. Потому что в противном случае на первой же парижской заставе нас встретят наши друзья. Каждый из них выскажет нам все, что он о нас думает. А следом за друзьями пожалуют жандармы с ордерами на арест, и последнее, что мы увидим в жизни - глумливую физиономию Неподкупного и опускающееся лезвие. Камиль, ты настолько торопишься умереть? - Это не выход, - в отчаянии пробормотал журналист, не находя достойных возражений. - Предложи другой, - с готовностью согласился Эглантин. - Он все равно не согласится! - Тебе придется быть очень убедительным. Проклятье, да как он может не согласиться! Видел бы ты себя сейчас, Камиль! Глаза горят, щеки пылают, фигура, кожа… божественно! Да он будет извращенцем похуже Макса, если не согласится!.. - Он меня убьет! - Прости, Камиль, но если ты откажешься, тебя убью я. Мамой Верховного Существа клянусь. Камиль закатил глаза со стоном. - Франсуа, не надо… - Надо, - железным тоном сказал Фабр, и Демулен сдался. - Если иначе никак… Хорошо, но… Один я туда не пойду, - заявил он. - Я боюсь. Да и потом, ты что, п-предлагаешь мне ворваться в супружескую с-спальню? - Разве только для того, чтобы напугать юную мадам Дантон, - хмыкнул Фабр. - Я собственными ушами слышал, как Жорж за ужином говорил прелестной Луизе, чтобы она не дожидалась его. Он воспользуется диваном в кабинете. - Ты в-все п-подстроил! - возмущенно завопил Камиль. - Ни Боже мой. Стечение обстоятельств, - Фабр наконец разжал сомкнутые на плечах Камиля руки и отступил назад, окинув журналиста быстрым, оценивающим взглядом с ног до головы. - Покусай губы, а так - замечательно выглядишь. Пошли. Я буду тебя морально поддерживать. - Почему бы тебе самому не пойти? - полушепотом ныл Камиль, пока они на цыпочках крались по пустым коридорам к кабинету хозяина дома. - Ты лучше справишься… - Я старый, циничный, обрюзгший, и добровольно уступаю место цветущей молодости, - выкрутился Эглантин, которого, несмотря на его законные сорок лет, до сих пор порой принимали за юношу. * * * От нахальства и коварства приятеля Камиль аж поперхнулся воздухом и больше возражать не решался. На пороге кабинета он все же замялся в нерешительности, но Фабр, приоткрыв тяжелую створку, толчком в спину отправил журналиста на встречу с неизвестностью. После чего захлопнул дверь и для пущей надежности привалился к ней спиной, переводя дух и прислушиваясь. Внутри было тихо. Ни возмущенных криков, ни призывов о помощи. Фабр озадаченно нахмурился, и тут из кабинета донеслось мышиное поскребывание и еле слышный, исполненный отчаяния шепот: - Франсуа, он спит! - Идиот, - застонал Фабр себе под нос, а погромче, для напарника, прошипел: - Ну так разбуди его! - Как?! - Свистни ему в ухо, - глумливо присоветовал Эглантин. - Камиль, ты что, сам не знаешь, как нежно разбудить человека? Как ты меня будишь по утрам? Камиль обреченно вздохнул, чувствуя себя очень и очень несчастным. Почему, ну почему он постоянно позволяет друзьям втягивать себя в неприятности и дурацкие ситуации? Вот и сейчас он пошел на поводу у Фабра, а теперь стоит в темной комнате с растерянным видом дешевой куртизанки, явившейся по вызову и обнаружившей, что клиент заснул, ожидая ее появления. Да еще и храпит, что твой кабан… Сделав несколько шагов в направлении источника храпа, Демулен в темноте зацепился о что-то ногой. Что-то упало и разбилось со звоном, и одновременно послышались два других звука - чирканье зажигаемой фосфорной спички и щелчок взводимого пистолетного курка. - Кто здесь? - хриплым спросонья голосом рыкнул хозяин кабинета. - Это я, Камиль Демулен… - растерянно пролепетал журналист, в полнейшей растерянности прижимая руки к груди. Воистину, достойное завершение всей его нескладной жизни - быть застреленным Жоржем Жаком Дантоном при попытке соблазнения оного. - А какого ляда ты, Камиль Демулен, делаешь посреди ночи в моей спальне? - агрессивно осведомилась темнота. - Это не спальня, это к-кабинет… - ляпнул Камиль первое, что пришло в голову. - Раз я тут сплю, значит, спальня, - от спички с шипением вспыхнула маленькая настольная лампа, проредив ночной мрак. Стал виден хозяин дома - массивная туша, закутанная в бархатный лиловый халат с кистями. Не скрытые париком коротко стриженные волосы, темные и жесткие, стоят дыбом, точно свиная щетина. Помаргивая от света, Жорж Жак с пистолетом в руке сидел на диване и осовело таращился на незваного гостя. - Надо же, и впрямь Камиль Демулен. И чего тебе надобно, Камиль Демулен? - Я п-п-п-п… - с перепугу речевой аппарат журналиста, и без того работавший с перебоями, переклинило намертво. Но тут Дантон неожиданно рявкнул: - Ну?! - и Демулен выпалил без единой запинки, на одном дыхании: - Я пришел принести извинения, гражданин Дантон! Дантон перестал моргать и озадаченно склонил набок голову. - Нынче за обедом я назвал вас трусом, - сказал Камиль. - Я был в запале, вино ударило мне в голову, и я не понимал, что говорю. Гражданин Дантон, вы не трус! - Это я и так знаю, - буркнул Дантон, почесав щеку пистолетным стволом. - И еще я назвал вас дезертиром, - вдохновенно продолжал Демулен, делая к Жоржу Жаку один крохотный шажок и затем еще один. - Так вот, вы не дезертир! - Конечно, не дезертир, - Жорж Жак покосился на журналиста с изрядным недоумением и даже с некоторой опаской, как на помешанного. - Это тебя спьяну понесло. Что я, тебя не знаю? Извинения приняты. Спать иди. - Эээ… как это? - оторопел Камиль. - И… и все?! - А что ты думал, я тебе колыбельную спою? - насмешливо хрюкнул Дантон, аккуратно откладывая пистоль на туалетный столик и подтягивая поближе одеяло в явном намерении улечься. - Иди, иди. Все пошло совершенно не так. Камиль, правда, понятия не имел, как оно должно быть «так», но то, что происходило, было «не так» абсолютно точно. Нужно было немедленно спасать положение, нужно было что-то делать, и Демулен, собрав в кулак остатки мужества, сделал - со страстным стоном повис у опешившего Дантона на шее. Неожиданность, быстрота и натиск дали ему несомненное преимущество - целых пять секунд, в течение которых ошарашенный хозяин дома не сопротивлялся. Потом Камиль сам удивлялся, как много он успел за эти пять секунд: быстрыми горячими ладонями пробрался под лиловый халат, мимоходом чмокнул жертву в кончик носа и впился в губы долгим поцелуем. На шестую секунду Дантон пришел в себя и в ярость. С одной стороны, о порочных наклонностях камрада Демулена он знал и раньше, но смотрел на них сквозь пальцы - достоинства Демулена были существенно превыше его недостатков. Но одно дело - знать, а другое - испытывать непосредственно на себе… - Да ты содомит?! - взревел он, отодрал от себя липучего журналиста и зашвырнул в дальний угол кабинета. Краткий полет во тьме завершился грохотом и жалобным воплем: - Фа-абр!.. - ибо, как утопающий рефлекторно хватается за первое, что подвернется на водной глади, так и полностью деморализованный Камиль не нашел ничего лучше, как воззвать к милому Франсуа. - Еще и Фабр?! Да тут целый заговор! - вскричал Дантон, вновь хватаясь за пистолет. - А подать сюда Фабра! Фабр!!! - Фабр! - в унисон стенал Демулен. «Ну и бардак, - мысленно вздохнул Эглантин. - Но, в общем-то, пока все по плану. Ну, благослови Верховное Существо…» Приоткрыл дверь, спросил культурным голосом, деликатно заглядывая в кабинет: - Позволите? - Да! Да, разрази тебя гром! Фабр вошел, являя собой воплощение скромности и пристойности, потупив взор, остановился на краешке ковра и вроде бы даже принялся водить носком туфли по паркету. Дантон вперил в него яростный взгляд. - Соблаговолите объясниться, милостивый государь! - прогромыхал он, дирижируя пистолетом. - Как это понимать? На склоне лет решили заделаться сутенером? А? Что?! Отвечать! Эглантин с самым покаянным видом прижал ладонь к сердцу. - Прости, Жорж Жак, - произнес он хорошо поставленным голосом опытного трагика. - Прости нас, а в особенности Камиля. Он не виноват. Он действовал искренне и из благих побуждений, но… Видишь ли, его поступок есть жест отчаяния, последняя попытка увлечь тебя за собой силою своего чувства, а если попытка не удастся - то хотя бы проститься с тобой так, как просила того его светлая и трепетная душа. Мы приехали в Арси, чтобы вернуть твоей партии ее вождя. Для этого мы были готовы пожертвовать всем, даже жизнью, даже, как видишь, честью. Но ты оказался непоколебим и бессердечен, как скала. Что ж! пусть так! Завтра утром мы покинем твой дом, чтобы никогда более не появляться. Полагаю, на въезде в Париж нас арестуют, или, может быть, это произойдет несколько дней спустя - неважно. Дальше будет суд, а правосудие нынче отправляется быстро… Прощай, Жорж Жак. Распорядись, чтобы к рассвету приготовили наш экипаж… можешь не провожать. Можешь даже не просыпаться ради такой мелочи. Надеюсь, ты переживешь нас, и… удачи тебе. Пойдем, Камиль. Под конец монолога в голосе Фабра зазвучало самое неподдельное страдание. Возможно, одна-две слезы покатились по его щекам - в темноте было не разглядеть, но Эглантин, как подлинный профессионал, всегда старался добиться максимально достоверной игры. - Пойдем, друг мой, - мягко повторил Эглантин. Камиль послушно выбрался из своего угла, однако оба заговорщика не двинулись с места, остановленные странными звуками, доносящимися со стороны дантонова дивана. Дантон ржал. Дантон хохотал. Дантон икал. Его обширное чрево сотрясалось, физиономия налилась от натуги темной кровью, и он в совершеннейшем восторге колотил себя ладонью по ляжке. У Фабра отвисла челюсть: такой реакции на свой экспромт от основательного и грубоватого Жоржа Жака он, правду сказать, не ожидал. А Жорж Жак, самозабвенно хохоча, переводил взгляд с одного из своих вернейших соратников на другого и обратно, словно впервые увидел этих людей по-настоящему. Сумасбродная парочка, вот уже шесть лет добровольно сопутствовавшая ему во всех передрягах и испытаниях, хранившая верность его идеям, преданная и взбалмошная. Ведь не поленились, не струсили, вырвались на свой страх и риск из запечатанной столицы, приехали за ним… и обратно вернуться тоже не струсят, не сбегут, не затаятся пересидеть в сравнительно безопасной провинции, хотя знают, что возвращаться им, пожалуй, в тюрьму, а то и на смерть… Додумались, таланты. - К-клоуны, - выдавил наконец Дантон в промежутке между двумя очередными пароксизмами. - К-комедианты. Шуты ярмарочные. Фигляры. Актеришки с погорелого театра… - Весьма обидно слышать от вас такие слова, гражданин Дантон, - с достоинством возразил Фабр и добавил совершенно хладнокровно: - Ты бы положил пистолет. Не ровен час, выстрелит. - Ш-шиповничек, - ласково сказал Жорж Жак. - Жопа. Видеть тебя не могу - смех берет. Сорок лет мужику, целый депутат, директор, понимаешь ли, театра, календарь изобрел, а все туда же… Еще и дитя неразумное на всякие гадости подбивает… Уйди с глаз моих. - И никакое не дитя, - возразил Демулен, ничего не понимающий, но на «дитя» на всякий случай оскорбившийся. - И никаких не сорок, - добавил Фабр. - Пошел вон, говорю, из моей спальни. Тебе вставать спозаранку, в столицу ехать… А этого - не-ет, этого оставь, он ко мне прощаться пришел, как того требует… - Дантон, не удержавшись, снова затрясся и захрюкал, - …его светлая и трепетная душа. Эй, Демулен! Иди сюда, прощаться будем! - Т-то есть как?.. - испугался Демулен. - Да как-как. Снимай штаны, ложись. Фабр, последний раз говорю тебе: изыди! И учти, замечу, что подслушиваешь под дверью - Богом клянусь, пальну прямо в дверь. Ками-иль! душа!.. Иди ко мне. Демулен оборотил к приятелю отчаянный взгляд - и встретился со взглядом Фабра, полным любви и скорби. - Останься, Камиль, - печально и твердо молвил Эглантин. - И постарайся сделать все, что в твоих силах. Помни: судьба Коммуны в твоих руках. Я бы и рад помочь, но, похоже, я здесь третий лишний. Вот разве только… - Что это? - Камиль в недоумении воззрился на протянутую ему золоченую бонбоньерку. - Г-гашиш? - Вазелин. Душистый. Дантон, обессилев от хохота, повалился на подушку. - Н-не надо, - пробормотал журналист, дико глянув на приятеля. - О! Это по-мужски. Вся Франция смотрит на тебя, гражданин Демулен. - Я н-не могу, когда смотрят!.. - Да? Тогда мужайся, Камиль. Франция от тебя отвернулась. * * * …Уезжали на рассвете. Отдохнувшие и отъевшиеся клайдсдейлы бодро трясли косматыми гривами, топтали копытами свежевыпавший снег, всячески выказывая свою готовность отправиться в путь. Камиль такой готовности не разделял - в гостевую спальню он так и не вернулся, объявился под утро. Рассеянный взгляд, отчетливо различимые темные тени под глазами и явственная усталость во всем облике. Усаживаясь, Камиль долго ерзал на обтянутом репсом сиденье, словно никак не мог выбрать наиболее удобную позу. Провожали гостей экономка, заботливо сунувшая под сиденье огромную корзину, испускавшую сытный мясной запах, и позевывавший, не проснувшийся толком хозяин. - Кланяйтесь там Неподкупному, а будете еще в наших краях - заезжайте, - с явственной издевкой напутствовал отъезжающих друзей Жорж Жак. - Мое предложение насчет трудов праведных в усадьбе все еще в силе, кстати. - Благодарствуем, - не менее язвительно отвечал Фабр, ибо журналист нынешним утром стеклянно молчал и неподвижно пялился в пространство. - Имей в виду, возможно, сегодня ты видишь нас в последний раз. Но, коли твое решение непоколебимо… Дантон в ответ фыркнул не хуже клайдсдейла, встряхнулся и ушел в дом. Кони вынесли бричку сперва на заснеженные улицы Арси, затем за пределы города. Когда путешественники поравнялись со старым аббатством, Фабр решительно остановил лошадей и развернулся на сиденье к приятелю, коротко и требовательно вопросив: - Ну?! Камиль, не проронив ни звука, медленно повернул к вознице голову и одарил того отсутствующим взглядом. - Не томи же, рассказывай! - горячо воскликнул Фабр. Единственной реакцией Камиля было едва заметное движение ресниц. Фабр тяжко вздохнул, слез с козел и пересел на пассажирское сиденье. - Камиль, - задушевно начал он, - Я понимаю, тебе сейчас тяжело. Но пойми же и ты меня. Это не простое любопытство. Я должен знать… - Что ты хочешь знать? - наконец снизошел Демулен. - Подробности! - алчно выдохнул Фабр, подавшись к приятелю вплотную. - Это был кошмар, - Демулен чуть поморщился и снова поерзал на репсовом сиденье. - Эту ночь я буду помнить долго… Ты уверен, что хочешь знать все? Фабр похолодел. - Он… ты… Да, Камиль, я хочу знать все. Рассказывай. И если он был… груб… или жесток… и вина на мне… то мы сейчас вернемся, и клянусь, я… - Ты ушел, - вяло, без выражения сказал Демулен. - Жорж Жак встал и подошел ко мне. Он положил свою ладонь мне на затылок… у него такая большая, сильная, теплая рука… Ты не представляешь, Франсуа, насколько он силен… Фабр слушал молча, чувствуя, как по спине пригоршнями катится ледяная крошка. - Потом он… - Камиль выпростал из-под овчины руку и несколько раз с силой провел ладонью по лицу. - Мне тяжело говорить об этом, Франсуа… Потом он сказал мне: «Садись, Камиль Демулен, и пиши». - Чего?! - обалдело переспросил Фабр. - «Пиши, Камиль». Так он сказал. И я писал. Всю ночь. Фабр произнес нехорошее слово. - Что писал?! - Речь, - утомленно молвил Камиль. - Какую… речь?! Проклятье, Камиль, да говори ты толком! Что ж мне из тебя каждое слово клещами тянуть приходится?! - Г-гениальную. - Камиль потер пальцами переносицу. - Лучшую из всех, которые я когда-либо писал. Жорж д-диктовал тезисы, а я сочинял текст. Максимильен, когда услышит, от зависти сжует свой п-пудреный паричок и очками закусит. - Максими… Подожди, подожди… Для кого речь? Что-то я плохо соображаю… Для него? Для Дантона? Так он что… он возвращается?! - Ну да. Через несколько часов Жорж оповестит свое семейство о грядущем п-переезде, а через неделю мы вновь узрим его на т-трибуне. У нас получилось, Ф-франсуа. Фабр сгреб журналиста в охапку и сперва стиснул изо всех сил, а потом от полноты чувств потряс. Журналист висел, как неживой. - Не может быть, - тяжело дыша, сказал Эглантин. - Не может быть. И ты так долго молчал? Знал - и молчал? И пытал меня этими проклятыми театральными паузами?! Я ж чуть с ума не сошел. Ах ты свинья. Ах ты… Впрочем, постой. Врешь ты все. А почему с утра весь помятый был и на щеке складка от подушки? А ерзаешь отчего, будто тебе задницу натерло? Речь он писал, как же! Скажи мне наконец правду, Камиль! Не щади меня, но скажи правду! - Отрадно видеть, Франсуа, как трепетно ты относишься к моей з-заднице, - слабо улыбнулся Демулен, - но правда, друг мой, весьма н-неприглядна. Мы закончили в ч-четвертом часу. Жорж Жак вынул меня из кресла - и здоровенный же он все-таки - и выпихнул в к-коридор, да еще отвесил на прощание шутейного п-пинка за то, что, мол, не дал ему как следует выспаться. Я хотел вернуться в спальню, но нашел по д-дороге такой уютный д-диванчик… дай, думаю, присяду на м-минутку… и меня сморило… А утром, когда меня разбудила горничная, оказалось, что диванчик старый, и из него вылезла пружина. Острая. П-прямо в… в общем, теперь мне ч-чертовски неудобно сидеть. Вот тебе правда, - он душераздирающе зевнул. - А п-паузы и п-прочие эффекты - это затем, что не все тебе надо мной издеваться. Считай, что такова моя м-маленькая сладкая м-месть. - Негодяй, - потрясенно и нежно сказал Фабр. - Маленький засранец. Нет, ну какой же ты засранец, гражданин Демулен! Но почему, Камиль? Почему он все же возвращается? - Ммм… Как же он сказал… Ах, вот. «На весь Конвент мне накласть с прибором, но если вы, два дурня, погибнете, я себе никогда не прощу.» Вот как он сказал. Франсуа, я спать хочу, просто п-помираю. Отстань, а?.. …День выдался холодным, солнечным и ветреным, и над оставшимся далеко позади городком Арси косо тянулись к небесам тонкие столбики дыма. Кони спустились вниз по откосу, затопали по мосту через Об, дробя копытами тонкий слой наледи. Редкие на тракте путники невольно оборачивались, завидев странную картину: два гигантских тяжеловоза влачат по ухабам открытую бричку. В ней, неловко скрючившись на узком коротком сиденье и закутавшись в овчину, спит пассажир, а представительный господин в дорогом пальто, шляпе и трехцветном шарфе сидит на козлах, улыбаясь чему-то своему. И улыбка у него совершенно блаженная. * * * Дантон вернулся, дабы поддержать сторонников и устрашить противников, но время, драгоценнейшее время, было упущено. Он проигрывал, но отказывался верить в это, уповая на народную любовь и свои заслуги перед отечеством. Наиболее здравомыслящие представители двух враждующих партий пытались примирить своих вождей - Робеспьера и Дантона - однако добились прямо противоположных результатов. Робеспьер и его сторонники из Комитета Общественного Спасения нанесли упреждающий удар, проведя массовые аресты соратников Дантона. В марте 1794 года, он же жерминаль Второго года Республики, после поспешного судилища, занявшего всего два дня, Жорж Жак Дантон и его друзья были казнены на площади Революции. Очевидцы уверяют, якобы последним словом Камиля Демулена было имя его жены, Люсиль. Дантон выкрикнул, обращаясь к Максимильену Робеспьеру: «Скоро встретимся в аду!» Сведений о том, что сказал и как вел себя Фабр д’Эглантин, история не сохранила.	NC-17	Закончен	Нет
1	Cry Of The Soul	Фестрал	"Её шаги были тихими, словно сон. А руки постоянно отодвигали длинные ветки деревьев, мешающие идти. Глаза всматривались в пугающую полутьму Запретного леса. Девушка медленно ступала по опавшим листьям, рассматривая любой отблеск света на чёрном полотне. Она ожидала увидеть фестралов или кентавров, но лес был тих. Казалось, что весь мирок леса умер, но Луна-то знала, что это не так. На самом деле жизнь в Запретном лесу кипела вовсю, только Лавгуд пока не замечала этого."	AU,Ангст,ООС,Повседневность,Романтика	11	2012-07-17	Луна проснулась в хорошем расположении духа. Сегодня воскресенье, а значит, уроки уже сделаны, а новых ещё не задали. Впрочем, можно спокойно погулять по Запретному лесу, пообщаться с фестралами и кентаврами, спастись от назойливых мозгошмыгов... У Лавгуд сегодня должен быть насыщенный день, да. Девушка осторожно коснулась босыми ногами холодного каменного пола и тихо вскрикнула. Холод был обжигающим, словно руки солнца. Ну, или того, кого любишь так сильно, что готов быть с ним каждое мгновение этого ада под гордым названием жизнь. Луна улыбнулась внезапно посетившей её мысли. Наверное, это мозгошмыги начали свою атаку. Она скользнула взглядом по комнате. Все ещё спали, так нелепо ворочаясь во сне. Словно марионетки, скованные по рукам и ногам. Словно марионетки, которыми управляют бездарные кукловоды. Лавгуд замотала головой, стараясь отогнать маленьких мозгошмыгов. Её взгляд упал на тумбочку рядом с кроватью. На ней лежала маленькая белая роза и записка. Девушка, осторожно ступая по холодному полу, взяла в руки розу и аккуратно поставила в вазочку. Простое «Акваменти», и подарок готов жить ещё достаточно долго. - Сегодня в 21. АБ, - было в записке. Но Лавгуд и так всё поняла. Глупая улыбка не покидала её всё то время, пока она расчёсывалась и одевалась. Странное дело, но её любимые джинсы опять убежали куда-то. * Луна спустилась вниз в Большой зал Хогвартса. Он был заполнен учениками разных факультетов. То тут, то там мелькали эгоистичные слизеринцы, храбрые гриффиндорцы, трудолюбивые хаффлпаффцы и такие родные для Луны равенкловцы. Девушка в приподнятом расположении духа подошла к столу Равенкло и села поодаль, встряхнув волосами. С ней никто не общался, называя её «Полоумной Лавгуд». Правда после прошлогоднего ОД, к ней многие стали относится лучше, но… - Привет, Полумна! – послышался вечно жизнерадостный голос Джинни. - Здравствуй, Джинни. Сегодня мозгошмыги особенно взбушевались, ты не заметила? Джинни решила благополучно не отвечать на этот вопрос. Она медленно села за столом Гриффиндора, стараясь не выпускать Гарри из поля зрения. Девушка выглядела просто отлично: красиво уложенные длинные волосы, чёрные джинсы и длинная лёгкая туника цвета морской волны. Лавгуд с подозрением оглядела себя. Натянутые наспех красные кроссовки, голубые потёртые джинсы и жёлтая водолазка с огромным воротом. Луна с сомнением покачала головой и осторожно окинула взглядом Большой зал. Когда на сетчатке её глаз отразился Симус, она осторожно кивнула и поспешно стала пить сок и уплетать овсянку. Щёки пылали, а губы сложились в невообразимо широкую улыбку. Прошедший мимо Захария Смит презрительно выплюнул: «Полоумная Лавгуд на то и полоумная». * Её шаги были тихими, словно сон. А руки постоянно отодвигали длинные ветки деревьев, мешающие идти. Глаза всматривались в пугающую полутьму Запретного леса. Девушка медленно ступала по опавшим листьям, рассматривая любой отблеск света на чёрном полотне. Она ожидала увидеть фестралов или кентавров, но лес был тих. Казалось, что весь мирок леса умер, но Луна-то знала, что это не так. На самом деле жизнь в Запретном лесу кипела вовсю, только Лавгуд пока не замечала этого. Девушка вышла на какую-то полянку, освещённую солнцем. После темноты, которая продолжалась довольно-таки долго, яркий солнечный свет казался лишним. Краски мира казались смазанными, слишком яркими, чтобы быть реальностью… Из кустов с боевым кличем выбежал кентавр. Его звали Фелицис. Луна не видела его ещё ни разу, но часто слышала от Лира и Орфея рассказы о нём. Поговаривали, будто бы Фелицис в молодости был самым удачливым кентавром, за что его так окрестили. Но череда неразумных провалов последовали вслед за удачей, и Фелицис стал отшельником. - Здравствуй, - осторожно начала Лавгуд, поклонившись кентавру. - Здравствуй, незнакомка! – Фелицис с вызовом смотрел на девушку. - Фелицис, не правда ли? - Откуда это известно тебе, дочь человека? - Я общаюсь с кентаврами, как равная им. Фелицис хмыкнул, явно не доверяя Луне. Он с подозрением посмотрел на неё и убежал в лес, бросив напоследок: «Ещё увидимся, человечья дочь». Луна посмотрела в след кентавру. Ей всегда нравились эти существа. Они спокойны, живы, но в то же время вспыльчивы и интересны. - Фелицис? Я давно не видел его, - пробормотал Лир, подходящий сзади. - Лир! Здравствуй, Полумна, - поздоровался Орфей. Лавгуд посмотрела на своих друзей и наставников и легко кивнула им. Теперь можно было превращаться... Она так долго ждала этого! Нет, это не боль... Это наслаждение, удивление, страх, но не боль. Это – смесь отчаяния и ужаса, но так и должно быть. Луна, вспомни, кто такой фестрал? Это не вестник смерти, это сама смерть. Это не отголосок ужаса, это сам ужас. Чтобы быть фестралом, нужно думать о своей жизни, скрывая это глубоко внутри. Леонора? Кристофор? Эстервиль? Джаманша? Ты что, не помнишь их? Их слов, жизни, поступков? Забыла? Не виделась с ними всего пару дней и – забыла? Они - фестралы, и ты – их часть. Помни, Полумна. Лавгуд всегда вспоминала слова Орфея, когда превращалась. Это действительно не больно, это даже немного приятно. Они – фестралы, и ты – их часть. Именно часть. Надо запомнить. Знаешь, почему, Полумна? Знаешь? Потому что ты не маска, ты – полностью живая. Ты такая же, как они. Не вестник, а смерть, как говорит Орфей. Удивлена? Но это и вправду так, дочь человека. Невинность и искренность губит этот мир, как это ни печально. Запомни навсегда, что ты не могла бы быть никем другим. Только фестрал. И не надо мне говорить, что всё это не правильно. Это создали звёзды. А всё, что делают звёзды – правильно. Это слова Лира. Она часто вспоминала эти монологи, стараясь забыть о том, что сейчас будет. Подступающий ужас, вселившаяся в неё сущность фестрала, жизнь в смерти, но в смерти – жизнь. Да, именно так. Пускай и немного запутанно... *** Луна спешила на Астрономическую Башню. Бесконечные ветхие ступеньки, странные перила, постоянные падения. Казалось, что сама Вечность против этой встречи. Она устала, правда. Сегодня был тяжёлый день. Фестрал внутри всегда изматывал, когда вырывался наружу. И надо было этому гриффиндорцу назначить встречу именно сегодня! Но ничего уже не изменить, и если она не придёт, то он обидится. Хоть и знает о ней всё и даже больше. Последняя ступенька. Неужели? Девушка вылетела на смотровую площадку, стараясь не улететь за перила. Она по инерции всё ещё бежала, хотя чувствовала, как крепкие руки уже обнимают её. - Привет, - голос с привкусом полыни. Такой родной, нет, ставший родным. Всего за каких-то два месяца. - Привет, Симус, - улыбнулась Луна. – Как дела? – Девушка отстранилась от него на пару шагов, смело смотря ему в глаза. Финниган хмуро фыркнул. Он подошёл к девушке и грубо поцеловал её в губы. Почувствовав, как его пытаются поколотить, он смягчил поцелуй и, обнимая любимую, стал целовать её нежно и аккуратно, словно фарфоровую статуэтку. Луна наконец-таки отстранилась. Светлые зелёные глаза метали молнии, с вызовом глядя на парня. - Финниган!! - Что? – Парень пытался состроить невинные глаза, но безуспешно. - Мы говорили с тобой об этом, - устало сказала Луна и обняла парня, доверчиво прижавшись к нему. – Любовь – это не похоть... Это – любовь. Симус улыбнулся и коснулся губами светлых волос своей девушки…	NC-17	В процессе	Нет
1	Captain Luskinia	Акварионисты... (Драбблы)	Это разнообразные рассказы о героях аквариона.	ER,Hurt/Comfort,Драббл,ООС,Повествование от первого лица,Повседневность,Стихи,Стёб,Юмор	21			G	Заморожен	[]
1	Nekron666	Всё не так	А что было бы если бы Зампакто был не Зангетсу а Ичиго и Хичиго, как изменилась бы история?	Мистика,Нецензурная лексика,ООС,Повседневность,Смерть основных персонажей,Экшн	17			G	Заморожен	[]
1	Fireflight.	Конец.	Еще кое-что из моего архива.	Драма,Стихи	5	2012-07-17	Я разбиваю мечты, Я разбиваю все за́мки. Я открываю замки́, Бросаю на пол перчатки. Бросаю вызов судьбе, Хотя ее уважаю. Но не молю я к тебе, Тебя и не презираю. Погасли свечи давно, Давно ушли негодяи, Но в сердце чувство одно, Что смелость разом теряю. Теряю странный закат И запах вечера. Кома. И журавли улетят. И убегаю от дома..	R	В процессе	Нет
1	hagra	Ясеневый лес	На Лунной поляне царит хрупкий мир, но когда друиды возвращаются в родные края, они вынуждены вспомнить, что каждый из них служит одной из враждующих сторон на войне между Альянсом и Ордой. И иногда случается так, что приходится сражаться против своих же друзей и возлюбленных.	ОМП,Повествование от первого лица,Романтика,Фэнтези	22	2012-07-17	Несмотря на многолетнюю вражду между Альянсом и Ордой, друидам всегда удавалось сохранять мир на Лунной поляне. Именно там я и увидел в первый раз Маланира. Он не был друидом Круга Кенария, а служил Альянсу, так что по началу я был насторожен. Я бы и не стал с ним знакомиться, но нам обоим поручили уход за несколькими больными кенарийскими гиппогрифами, пострадавшими во время Катаклизма, так что глупо было не объединить усилия. Так и началась наша странная дружба. Мы редко виделись и, с благословения предков, только на Лунной поляне, а не на поле боя. Но каждый раз, когда нам удавалось встретится, мы всегда находили время пообщаться, правда деликатно обходя тему вражды наших народов. Конечно, глупо было наедятся, что наше общение всегда будет безмятежным, особенно с политикой нашего нового вождя. И однажды случилось то, чего я так боялся - меня отправили лекарем для помощи раненным солдатам в Ясеневом лесу. С одной стороны, я не мог смотреть, как страдают и гибнут мои братья на войне, и не помочь им, с другой - это была исконная земля ночных эльфов и, залечивая раны ордынских воинов, я помогал Гаррошу разграблять земли народа, частью которого был и мой друг! Постепенно ситуация в Ясеневом лесу всё больше накалялась, я уже не просто излечивал раны в лазарете, меня отправляли с войсками в битву. В одном из таких сражений я увидел среди толпы разномастных сражающихся воинов большого тёмно-синего кота с ярко светящимися жёлтыми глазами. Хотя я не мог рассмотреть его как следует, в моё сердце закралось плохое предчувствие. Весь бой меня не покидали тяжёлые мысли и я пытался высматривать в месиве тел этого друида, но так его больше и не увидел. Схватка была жестокой, но наши войска превосходили эльфийские по силе и постепенно мы вынудили истинных хозяев Ясеневого леса отступить. В битве погибло не мало солдат, но оставшиеся в живых радовались этой маленькой победе. Я же, воспользовавшись суматохой, покинул наше войско и пошёл осмотреть место битвы. Я понимал, что это опасно, но от одной мысли, что тем друидом мог оказаться Маланир, лежащий теперь среди изуродованных тел раненным, а то и погибшим, заставляла меня покрыться холодным потом. Я внимательно осматривал каждый клочок земли и вот, под растерзанным телом одного из орков, я увидел какое-то тёмно-синее пятно. Мое сердце ёкнуло и я со спешкой подбежал к телу. Откинув мёртвого орка в сторону, я увидел тяжело дышащего раненного кота. Теперь, видя его вблизи, я сразу заметил характерную раскраску его морды и маленький шрам на подушечке правой передней лапы - совсем как у Маланира. Пару мгновений я просто глупо смотрел на умирающего друида, не в силах пошевелиться. Но я быстро взял в себя в руки и начал как сумасшедший с бешеной скоростью тараторить излечивающие заклинания, хотя прекрасно понимал, что поспешность может только навредить, но я ничего не мог с собой поделать. Постепенно раны начали уменьшаться. Внезапно я услышал приближающееся шаги и, выглянув из-за дерева, увидел воина-таурена, озирающегося по сторонам и периодически выкрикивающего моё имя. Он не видел нас, но направлялся в сторону укрывающего меня дерева. Я достал из-за спины посох и помолился предкам, что бы они мне помогли. Когда до нашего укрытия таурену осталось пройти всего пару шагов, позади него пролетела какая-то птица и он обернулся на звук. Я воспользовался ситуацией, и со всего размаху ударил воина по затылку. Он тут же повалился на землю с глухим звуком. Тем временам Маланир окончательно пришёл в себя и принял свой истинный облик. - Тао, это ты?! Что ты здесь... - удивлённо просипел ночной эльф и закашлялся. - Пусть наши расы сражаются сколько им влезет, мне плевать. А я тебя люблю и больше одного не оставлю, - ответил я обернувшись.	NC-17	В процессе	Нет
1	Мудрый Рысь	Сахарный снег	Он всегда сидит здесь по утрам – замотавшись в свой длинный бежевый шарф, мужчина сидит и медленно пьет кофе с корицей – всегда большая чашка и без сахара. Он спокойно сидит, поглядывая в окно на работающего дворника, и пьет свой кофе. А парнишка за стойкой и не подозревает, что мужчина наблюдает за ним в отражении стекла. Фактически, меня понесло от нежной ванили вдаль и в дело вмешалась наркомафия)	AU,Hurt/Comfort,Групповой секс,Детектив,Драма,Насилие,ООС,Романтика,Секс с использованием посторонних предметов,Элементы гета,Элементы слэша,Элементы фемслэша	384			NC-17	Завершён	[]
1	hagra	О культурных различиях	У троллей и отрёкшихся очень разные культуры и представителям этих рас сложно понять друг друга, что порой приводит к забавным ситуациям.	ОМП,Романтика,Фэнтези,Юмор	114	2012-07-17	Зуни был первым парнем на деревне и за свою ещё недолгую жизнь соблазнил не один десяток тролльчих. Да и как можно было отказать такому красавцу? Сутулый, с руками свисающими ниже колен, огромными клыками и грязными, болтающимися ярко-красными патлами волосами ... Это же живое воплощение сексуальных фантазий каждой тролльчихи! Хотя и представители мужского пола нередко становились жертвами его неземной красоты и обаяния. Но маг-отрекшийся, а по совместительству новый наставник Зуни, Герберт Гнилой явно был другого мнения о своём ученике. - Эй ты, швабра длинноухая, чего с новой девкой то? Старая, небось, от страха умерла, как тебя голым увидала, да? - с гаденькой ухмылкой спрашивал у Зуни Герберт, если видел тролля с новой пассией. Зуни всё это невероятно злило, и он решил соблазнить своего учителя хотя бы из принципа. Но это оказалось не так-то просто. Ни изысканные подарки (как дорого обошлись Зуни свежезамороженные пальчики гномов, которые Герберт даже не попробовал), ни чтение лучших любовных поэм из сборника "О моя прекрасная горбатая красноглазиха", ни исполнение самых сексуальных ритуальных танцев и даже вуду не помогали! - Да что ж ты за чёрствый гнилой кусок мяса, чувак! - в отчаянии выругался Зуни, когда его учитель опять с отвращением отверг очередной знак внимания. Отрекшийся тут же с удивлением посмотрел на ученика. - Ты и в правду так думаешь? - с какой-то непонятной надеждой в глазах спросил Герберт. - А то! Самый настоящий тухляк и гадина! - со злостью ответил тролль. - Я так счастлив, что наши чувства наконец взаимны! Неожиданно Герберт подбежал к Зуни и заключил его в крепкие объятия. - Чего?! - Зуни был явно в замешательстве. - Как это чего? Я после смерти ещё ни разу не слышал более приятных слов о себе! Я так долго ухаживал за тобой, говорил тебе столько комплиментов, а ты лишь выплёвывал в ответ гадости и вручал какие-то отвратительные вещи! - Так та отрава, которую ты предлагал мне на обед была знаками внимания?! Ты что же, хочешь сказать, что когда называл меня шваброй-страхолюдиной, эт ты комплименты делал? - Ну конечно! - с улыбкой произнёс Герберт, - Разве может быть что-то прекраснее, чем умереть от ужаса при виде возлюбленного или приятнее на запах, чем кусок гнилого мяса, глупышка? Я все дни на пролёт придумывал красивые фразы, что бы произвести на тебя впечатление!	NC-17	В процессе	Нет
1	MARE-ri,Elaiine	То, чего я так хотел...	Твоя улыбка словно заклинание забирающее всю боль из моего сердца. Просто быть с тобою рядом и ничего не скрывать. Наверное, это именно то, чего я так хотел.	Ангст,Повседневность,Психология,Романтика	58	2012-07-17	-Макс, Макс! Неужели она так рада видеть меня?.. На нас же смотрят все соседи, а она так спокойно вешается мне на шею.. Мне-то приятно, но зачем она это делает, неужели ей это нравится? Мы ведь даже не друзья. Я доставил ей столько проблем- но она всегда меня прощала, она всегда говорила, что больше меня не простит- и потом сама искала мне оправдание… Лена, почему ты так делаешь?.. Ах да, точно, я должен уже что-то сказать! - А я перешел жить в твой мир, насовсем!- надо улыбнуться и подарить ей наконец эту ветку, а не то она совсем вымокнет под дождём… Она улыбается, берёт в руки цветущую ветку и тянет меня в дом. - Макс, ты же совсем промок! - Да ладно, я потом высохну… Она смотрит на меня как на непослушного ребенка, как же это мило… - Никаких потом- ты же заболеешь! Чем ты потом будешь себя лечить?! - Ладно, ладно, сдаюсь. Ленка снова улыбается мне. Она даже не закрыла дверь в квартиру, когда бежала меня встречать. - Мам, у нас гость! Макс, ты можешь не менять свой внешний вид - и так сойдёт.- У неё такая тёплая улыбка... Я такого не заслуживаю. - А как же руки? Они же… - Просто скажешь, что это ожоги. Мама поймёт. - Ладно. Если бы ты только знала, как я боюсь однажды потерять тебя. Ты теперь всё для меня, самый важный, единственный близкий мне человек… Я ведь и перешёл в этот мир, только чтобы мы однажды не разошлись, в Королевстве ведь время быстрее идёт. Я представляю, как бы ты когда- нибудь пришла в гости- тебе 20, а мне за 60. Я и так теперь старше тебя на 3 года, и этого хватит. Ты помогаешь мне снять мокрую куртку, ботинки, перчатки, хотя я и сам могу. Нас встречает твоя мама, ты нас как будто бы знакомишь… Ты же не можешь ей рассказать правду о том, кто я, и кем стала ты. По твоей новой версии я- твой друг из летнего лагеря. Да, я помню, как ты была в лагере...как я потрепал тебе нервы... Твоя мама снисходительно улыбается, как будто и не замечает моей странной внешности. Но я ведь такой бледный- и руки страшные. Как ты там говорила – похож на наркомана? Я не знаю, кто такие наркоманы, но это как-то рифмуется с некромантами. Может быть, какой-то особый вид из твоего мира? Ты отводишь меня на кухню и ставишь закипать чайник. Я помню твою кухню, я как-то был здесь. Я что-то сделал не так, а ты потом страшно на меня злилась… Когда ты злишься, я чувствую что это правильно, что так и надо, у тебя нет причин быть доброй ко мне. У тебя не должно их быть. Чайник начинает свистеть, ты встаёшь и пытаешься найти в шкафу чашки. Шкаф слишком высокий. Если бы мы были в Королевстве, то взлететь на пол метра не было бы для тебя проблемой, но здесь ты так забавно скачешь, пытаясь дотянуться до верхней полки шкафа... - Может, мне помочь? - Да пора бы уже, мистер Великан... - Да ну, какой же из меня великан. Я всего-то на две головы выше тебя. Я снимаю с полки пару разноцветных чашек и передаю их тебе в руки. Наши пальцы случайно соприкасаются- и ты заметно вздрагиваешь. Да, я знаю, даже такая как ты никогда не сможет полностью принять мою гнилую сущность. Ты выхватываешь чашки у меня из рук и ставишь их на стол. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты винишь себя в том, в чем не должна. Ты считаешь, что я страдаю, ты хочешь мне помочь, но не знаешь как. Снова подходишь ко мне и, выключив чайник, смотришь на меня серьёзным, но грустным взглядом, как будто о чём-то...сожалеешь? Мне хочется сказать тебе, что ты ни в чём не виновата, что я ни в чём тебя не виню и моё нынешнее состояние- это полностью моя вина. Но, наверное, это было бы не в моём стиле… Ты не должна знать такого меня, тебе нельзя знать о чём я думаю, о том, что творится в моём сердце. Я огражу тебя от этого пожирающего изнутри бремени. Ты что, плачешь!? Она смотрит на меня с непередаваемой болью- и из её глаз текут слёзы. Боже? Сатана? За что мне всё это?! Глупый вопрос… Ты обнимаешь мои ладони своими и, притянув их к себе, тихо шепчешь что-то, словно читаешь молитву. С горечью на сердце я освобождаю свои страшные руки из столь желанного плена. Я не заслужил твоего сочувствия. -Лена, ты не должна думать об этом. Это не твоя проблема. Такой холодный, сухой ответ не остановит твои слёзы. Я знаю это, но не могу придумать ничего другого, что бы не выдавало мои настоящие чувства. Ты смотришь на меня с укором, сжимая свои хрупкие руки в кулачки до хруста костяшек и начинаешь рыдать в голос. Что я должен сделать?! Чего она ждёт от меня? Что будет, если... -Макс, ты придурок! Ты самый настоящий идиот! Ты зажмуриваешься и начинаешь бить меня своими маленькими кулачками в грудь. Жаль, что мне не станет больно от таких слабых ударов. Я бы хотел забрать себе всю твою боль, все твои переживания. Только тебе я позволю ненавидеть или прощать меня за мои проступки. -Идиот! Что значит «Это не твоя проблема»?! Ты!.. Ты! Почему ты не позволяешь другим беспокоиться о тебе?! Все хотят тебе помочь, Макс! Я хочу! Почему, ну почему ты держишь всё в себе?! Никому не станет легче, если ты будешь мучиться в одиночестве! Ты мне не доверяешь, Макс? Ты меня ненавидишь? Да ответь уже что нибудь! Господи! Неужели она всё это время верила в то, что я могу её ненавидеть!? Дура! -Лена, ты дура! Как же я могу тебя ненавидеть?! Да я же... Я сжимаю тебя в крепких объятьях, не в силах больше сдерживать слёзы. - Да я бы с ума сошёл, если бы знал, что ты думаешь о таком! Твои руки, такие тёплые, крепко сжимают ткань рубашки на моей спине. Я тебя никогда не отпущу. Ты всё поняла и знаешь, что тебе не нужно мне об этом говорить. Ты поднимаешь голову и счастливо улыбаешься мне сквозь слёзы. Словно гипноз, этому невозможно сопротивляться. Твоя улыбка- словно заклинание, забирающее всю боль из моего сердца. Просто быть с тобою рядом и ничего не скрывать- наверное, это именно то, чего я так хотел.	R	В процессе	Нет
1	Тиллен	Сон	Сны чаще всего являются нашими мыслями, страхами и переживаниями...	ER,Hurt/Comfort,Ангст,Драббл,Повествование от первого лица,Романтика	7	2012-07-17	Сквозь полупрозрачный тюль в комнату заглядывало утреннее солнце, его лучи, проходя сквозь многочисленные грани хрустальной вазы на тумбочке, рассеивались и разбегались по стене и кровати солнечными зайчиками. Я нехотя разлепил глаза и сладко потянулся на большой двуспальной кровати. Не поворачивая головы, я с уверенностью мог сказать, что был в ней один, а Он, как истинно ранняя пташка, уже давно бодрствовал. Ещё немного полежав, я всё же встал и отправился в ванную. Как и каждое утро, я нашёл Его на кухне, сидящим на высоком стуле у окна и терпеливо дожидающимся моего пробуждения. Я подошёл ближе и ласково поцеловал в макушку, а потом пошёл ставить чайник. Он отложил книгу и, усевшись поудобнее, поднял на меня взгляд - неожиданно задумчивый и серьёзный. "Что-то не так?" - в растерянности спросил я. На что не сразу получил ответ, но торопить не стал, давая возможность собраться с мыслями. "Хмм... Сегодня ночью я видел странный сон..." - звонкий голос звучал необычно плавно, растягивая слова, видно, подбирать их Ему было достаточно сложно. "Я брёл по пустынному... пляжу что ли... Н-не уверен... Пожалуй, да, пляжу. Знаешь, такой... из камней... гальки." - в ответ на вопросительный взгляд я кивнул. Увидев, что я внимательно слушаю, Он стал рассказывать увереннее, припоминая детали. "Слева от меня было море. Темного цвета, как при шторме, неспокойное, холодное. Небо было грязно-серого цвета. А под ногами острые камни. Я иду один, вокруг ни людей, ни домов, ни даже деревьев - только серость... и холод. Потом, вымотавшись, я рухнул прямо на камни. Тут я внезапно почувствовал тепло под плечом. Оно словно пульсировало. Надеясь согреться, я начал остервенело рыть камни руками, но сколько я не рыл, никакого прогресса не было и тепло не становилось ближе. Я стёр пальцы в кровь, но продолжал копать, зная, что без этого тепла я погибну. Меня охватило отчаяние. Я упал и начал просить согреть меня, тогда меня вдруг окутало теплом и я ещё чётче услышал пульс этого пламени... И тут я проснулся. "Видя, как по лицу расползается улыбка, я понял, что это не всё: "И-и-и?" Он поднялся и приблизился ко мне вплотную. "Когда я проснулся, понял, что одеяла на мне нет, а ты обвил меня, как осьминог." - прохладный лоб коснулся оголённой ключицы. "А плечом я чувствовал биение сердца... Твоего сердца." Послышалось тихое "согрей меня", и я крепко обнял Его.	NC-17	В процессе	Нет
1	Azazel_ka	Как Джон полюбил скрипичную музыку, или очередной эксперимент Шерлока	Написано по заявке: "Шерлок/Джон NC17 изнасилование смычком"	Hurt/Comfort,PWP,Изнасилование,Кинки / Фетиши,Отклонения от канона,Секс с использованием посторонних предметов,Юмор	974			NC-17	Завершён	[]
1	Saiko san	Дедушка..	верим ли мы в Бога? по чистой случайности она в него поверила. как жаль, что это случилось сильно поздно..	Songfic,Ангст,Драббл,Мистика,Смерть основных персонажей	2	2012-07-17	Привет, Дедушка... Это снова я. Сай. Да, снова выпиваю. Помнишь, я все время говорила тебе, что меня называют педиком? Да-да, я уже смирилась с этим. А ты? Как ты? Все хорошо? Как Родька? Тоже нормально? Я рада... Знаешь, как бы странно это ни звучало, я подрабатывала гномом Деда Мороза в этом году. Дааа, знаю, что это ненормально. Ахах, прокуренный голос и мальчишечья внешность мне это позволили. Устала тогда жутко. Уже полночь. Я возвращалась от очередной безумной семейки: бесшабашный ребенок, требующий покатать его на спине, родители, наливающие снова и снова. Друзья семьи: шумные пожилые барышни, визг которых сливался со звоном бокалов их мужей. Шум, рев, крики. Восторженные восклицания. Речь президента. В сумке, перекинутой через плечо, бутылка вина, выданного мне родителями довольного ребенка. Я плелась по темным улицам, иногда теребя нос, чтоб согреться. Я только вышла на широкую улицу, а там, через переулок, мой дом. Там заварушка. Вижу, как парня откинуло от общей толпы. Он лежит в стороне. Они снова накинулись на него. Не рискну помочь ему. решила обойти. тихо, незаметно крадусь. - Эй! Он с ним! - кричит кто-то из толпы. Тут эти же идиоты кидаются на меня. Открываю глаза. Лежу у стены. Он рядом. Голова трещит. Он рядом. Руки в крови. Достаю из сумки бутылку. Чудо, что она не разбилась. Открываю. Делаю глоток. Помедлив, протягиваю бутылку ему. Он, усмехаясь, делает пару глотков. Еле поднимаюсь. - Эй! Пошли... - Да, мне пора... Его голова повисла, бутылка выкатилась из рук. Ушел... Да, я помню, что ты и так дал мне все, а я атеист. Но, Дедушка, он с тобой?	NC-17	В процессе	Нет
1	Annet_K	Дантист	...И Мино заплакал. Вот так взял и заплакал, наконец осознав, что он в ловушке и никто ему помочь не в силе...	AU,Дарк,Драббл,Насилие,ООС,Смерть основных персонажей,Ужасы	17	2012-07-17	Был теплый летний день. Все люди буквально пели от счастья, ибо было действительно прекрасная погода. Всем было хорошо, но не Минхо. Он как раз на сегодня договорился с друзьями устроить пикник. Всю неделю были дожди, а сегодня, в отличный теплый денёк, он не сможет насладится всеми прелестями, которые природа любезно послала. У этого бедняги ужасно разболелся зуб. Обычно у Мино не было проблем с ротовой полостью, но когда они были- надо действовать быстро. Так что и на этот раз ему пришлось отменить все планы и поплестись к зубному. Как на зло, обычно лечащего его врача не было, поэтому пришлось идти к какому-то непонятному врачу-практиканту. Очереди не было. Минхо показалось это странным, обычно очереди всегда огромные. Но особо он решил по этому поводу не заморачиваться. Он постучался и вошел. Возле окна он увидел сравнительно высокую и худую фигуру. Эта самая фигура резко обернулась, как только услышала шорох за спиной. Мино был приятно удивлен, ведь это был молодой человек очень приятной наружности и, как Минхо сразу подумалось, красивым телом. Но особо он на этом не зацикливался, так как вовсе не был геем. На бейджике у этого обворожительного врача красовалась надпись "Ли Тэмин". У парня были длинные волосы-где-то до плеч и большие ласковые выразительные глаза с оттенком чего-то непонятного. - Проходите,- наконец-то пригласил врач своего пациента, указав на специальное кресло. Мино мягко улыбнулся и прошел на то место. Сев, Тэмин сразу задал интересующий его вопрос как врача: - Что Вас беспокоит? - Боль, очень острая. Тэмин попросил открыть рот и сразу стал осматривать его содержимое. Покопавшись там немного, он решил принять более серьезные меры. Он достал сверло и положил неподалеку. - Я Вам помогу, только за небольшую услугу,- не успел Мино опомнится, как его рот заполнился языком его врача. Кое как отпихнув того, он решил немедленно покинуть кабинет. Но ему не дали это сделать, грубо вернув в прежнее положение и вдобавок привязав руки к сидению. У него был чистой воды шок, поэтому он никак не мог сопротивляться. Его снова поцеловали, этот поцелуй был очень грубым. Минхо сопротивлялся со всех сил, но будучи связанным у него не очень это получалось. Но все же он мог кое-что сделать. Мино укусил его и держал его губу в зубах, заставляя тем самым Тэмина кричать. Потекла кровь, заполняя рот. Неприятный вкус. Наконец вырвавшись, Тэмин разозлился не на шутку. Высвободившись от стальной хватки зубов Минхо, Тэ кулаком врезал со всей силы ему прямо в нос. Увидев, что он сломан, врач дико засмеялся. Так жутко и с нотками истерики. Слизав свою кровь с губы, он приступил "лечить" своего пациента. Не зря ж он сверло вытянул. - Откройте ротик,- скалясь, сказал Тэмин. Но Минхо не обращая внимания, отчаянно пытался вырваться. Но все его попытки оказались тщетны. Видя, что жертва никак не реагирует на его слова, Тэ стал рыться в своем шкафчике. Вынув какую-то неведомую штуку, похожую на вилку для розетки, он заткнул ею нос пациента. Минхо, соответственно, открыл рот, для поступления кислорода в легкие. Ли сразу же воспользовался моментом. Одной рукой схватив сверло, другой он взял Минхо за подбородок, поворачивая того в свою сторону. Тэмин включил сверло и это началось. Заранее одев на сверло эту хрень, что туда одевается, он стал орудовать во рту пациента. Без каких либо прелюдий, врач начал сверлить кутний зуб. Поскольку он был совершенно здоров, такие действия пробуждали адскую боль. Просверлив зуб наполовину, Тэмин и не думал останавливаться. Дойдя до десны, он решил продолжить свой путь и теперь целенаправленно сверлил десну идя ровной полоской по нерву. Все что видел Минхо - это безумные глаза этого на вид приятного молодого человека. Мино орал как резаный, хотя лучше наверное быть резаным, чем то, что происходит с ним сейчас. Его кровь заполнила ротовую полость полностью и теперь уже текла по подбородку. Внезапно жужжащий звук стих и сверло остановилось. Минхо буквально ликовал, но боль все еще не ушла. Вдруг ему на глаза опустилась какая-то плотная ткань и он услышал голос: - А теперь я хочу, чтоб ты прочувствовал все ощущения не отвлекаясь ни на что,- и повязка сомкнулась тугим узлом на его затылке. И вдруг Мино ярко почувствовал боль, разрывающую его изнутри. А все потому, что все тот же врач стал сверлить зуб, из-за которого Минхо любезно сюда пожаловал. Сдавленным хрипом он пытался выразить свои ощущения и позвать на помощь. - Ха, никто тебе не поможет, мы тут одни,- ухмыляясь проорал Ли. И Мино заплакал. Вот так взял и заплакал, наконец осознав, что он в ловушке и никто ему помочь не в силе. Его размышления прервала новая волна болючих ощущений. И снова Мино закричал, да с такой силой, что сорвал голос, не в состоянии теперь произнести не слова. А врач усердно стараясь сказал: - Поскольку ты сорвал голос, и не сможешь больше ничего сказать, язык думаю тебе тоже не понадобится,- произнеся эти ужасные слова, он перестал сверлить зуб и перешел на язык, повреждая его во всех доступных местах. Затем он стал сверлить под языком и задел венку. Кровь хлынула с новой силой, заставляя Минхо давиться собственной жидкостью. И в конце концов она заполнила легкие и парень перестал дышать. Увидев это, врач несказанно обрадовался, но не остановился. Как только Тэ увидел Минхо в первый раз, ему сразу бросились в глаза его губы необыкновенной формы. Он снова включил сверло и приставил его к контуру губ. Ведя по контуру, он наслаждался, запоминая каждый изгиб и каждую черту этих чудных губ. Закончив, он тихо, но четко произнес: - Все, пациент, я закончил, можете идти,- Тэ отстегнул ремни и бездыханное тело упало на пол.	NC-17	В процессе	Нет
1	Мика Учиха,Эмо	Богатство души	Времена королей, время рыцарей и подвигов Только тот, у кого чистое сердце, может стать королём.	Songfic,Гендерсвап,ООС,Фэнтези	22	2012-07-18	Королевство Винджеланте очень красивое, мирное и процветающее. Этим королевством правил Вонгола Джотто I. Жена Джотто погибла при родах. Она была доброй и заботливой женщиной. У них было 3 сына. Первого звали Занзас. Он был горделивым человеком, который признавал только силу. Второго звали Бьякуран. Этот сын вырос упрямым и ленивым человеком. Он не любил марать свои руки, за него всю работу делали слуги. Третьего звали Тсунаёши. Мальчик рос без матери. Он никогда не унывал, всегда улыбался. Его улыбка была полна света, тепла и доброты, как у матери. Хоть он был немного неуклюжим, но Тсунаеши также был смелым человеком. Пришло время, когда сыновья должны были покинуть родные края. Отцу было сложно прощаться с ними. - В любви моей вы росли, как цветы. Что ждёт вас там, в чужих краях. Да хранит вас молитва моя, – прощался отец со своими сыновьями. Они сели на своих лошадей и поскакали в путь, в мир находящиеся за горами. «И звучало ответ, Эхо горных вершин: "Сохраните богатство души И любви нескончаемый свет."» И вот через 5 лет отец снова встретил своих детей. Сыновья вошли в главный зал, где отец восседал на троне. Занзас подошёл ближе к королю. - Гордись, отец, - я великий герой. Вся власть моя, и в этом суть на крови я построил свой путь. Когда к отцу подошёл Бьякуран с мешочком в руках, в зал заносили золотые дары. - Смотри, отец, я могу все миры купить, продать и слёзы всех превратить в серебро и успех, - он бросил мешочек с монетами к остальным дарам. «И звучало в ответ, Эхо горных вершин: "Разменяли богатство души Ради славы и блеска монет."» И, наконец, к Джотто подошёл Тсунаёши. Он сразу же упал на колени и опустил голову. - Прости, отец, я великим не стал, – он поднял голову и посмотрел в глаза королю. – Смиренным был, врагов прощал. Джотто поднялся с трона и, опустившись рядом с сыном, обнял его. - Душа твоя и добра и чиста. И пусть богат ты и знатен не стал, но ты хранил любовь мою. Я тебе свой престол отдаю! – с теплотой сказал Джотто своему младшему сыну. Остальные два брата были возмущены решением отца, но король ничего им не сказал и они ушли из отчего дома. «И звучало в ответ, Эхо горных вершин: "Кроток сердцем и духом смерён Верный сын унаследовал трон."» Так Тсунаеши Вонгола X(он был назван в честь деда Тсунаёши Вонголы IX) стал королём королевства Винджеланте. Он правил мудро со своей женой Эммой Шимон X. Она была дочерью старинного друга Джотто – Козарта Шимона I. У Тсунаёши с Эммой родились близнецы – девочка и мальчик. И жили они долго и счастливо.	R	Закончен	Нет
1	Dalida	Deux hommes dans la ville. (Двое в городе.)	А о чём Вы думаете перед смертью?	PWP,Songfic,Драма,Философия	117	2012-07-17	Смерть… Этого момента мы ждём каждый день. Момент, который мы проектируем. Самое главное и страшное, чего мы ждём. В момент, когда над твоей шеей проносится скользкое и холодное острие времени, мы должны вспоминать о самом главном, о самом прекрасном и нужном для нас. В последние секунды моей жизни, во время взмаха этой безумной хозяйки, я ощущаю собственную ничтожность перед тобой, глупость и женскую слабость. Я вспоминаю тебя. Единственный проигрыш и единственная слабость, которую я позволила себе. Ты – всего лишь мужчина, который дал понять мне лишь раз… Который решил показать мне лишь раз свои чувства ко мне. Париж… Я не люблю Париж. Moulin Rouge, Montmartre, набережная Сены. Лубочный и пустой город. Отсидев бесконечные часы с очередным идиотом, пропитавшись его рутиной и отсутствием мозга, изображая из себя глубокую томность, я поднимаюсь по ступенькам к входу в гостиницу, которая стала моим временным пристанищем. Мне наплевать на время, окружающее меня, и плевать на дежурные вопросы портье. Меня не интересуют его «как дела?», «что вам принести в номер?», «что вы хотите на завтрак?» и «как работает кондиционер в номере?». Я чувствую пустоту в каждом своем движении, в каждой мысли и вздохе. Щелчки этажа… Один, два, три… О Боже, уже тринадцать… Тринадцать… Всё происходит быстро, когда ты ничего не ждешь. Поворот ключа в замке. Какой поворот ключа? Человечество придумало электронные замки. Бездушное «клац» оповещает меня о входе в номер. Кроме этого звука, меня не ждет ничего. У порога скинуть туфли на высоком каблуке. Откинуться на входную дверь и выдохнуть в безмолвие номера. Скука…… И на выдохе раскрыть глаза. И увидеть силуэт человека, которого я меньше всего ожидала здесь увидеть. Тихие быстрые шаги в пустоте номера, созвучные ритму моего сердца. У меня потеют ладони. Темнота застилает. Я уже не вижу силуэта перед собой. Honey, будь ближе. Ты… Я тебя не ждала. Ты не был мне нужен. Я не нуждалась в твоем присутствии. Я привыкла себя продавать. За деньги, не за чувства. Я не хочу умолять тебя о прикосновении твоих длинных пальцев к моей шее. Я не хочу задумываться о твоем дыхании на своих ключицах. Ты слишком близко, и это - единственное, что беспокоит меня. И моя репутация – не в счет. Ближе, чем ты, не будет никто. Тягучая темнота между нами. Ты снова портишь мою безупречную прическу, запуская свои пальцы в сплетение волос. Хочешь вести? Да, я согласна. Уверена, ты видишь отражение парижских огней в моих глазах. Твоя горячая рука скользит от шеи по краю декольте до разреза платья на бедре. Ты уверен, что на мне нет белья, и ты прав, как всегда, стервец. Твоя рука уверенно скользит выше, над резинкой чулок, и на ягодицу, крепко сжимая. Ирен.…. Она сладко выдыхает мне в рот. Я чувствую гладкость женской кожи. Я отстраняюсь от ее губ, наклоняясь к шее и легонько прикусываю. Чувствуя пульсацию яремной вены. Ирен… Ирен……. Ты возбуждена? Ты возбуждена…….. Твои пальцы нервно развязывают узел платья на шее, позволяя обнажить мое тело. Секунда – и я обезоружена перед тобой. Ирен… Его порочные губы скользят от шеи к груди и накрывают мой сосок. Шерлок! Мои пальцы расстегивают твои пуговицы, путаясь в них, обнажая грудь, а моя ладонь проникает ниже, обхватывая твёрдый член. Чувствую пульсацию внизу живота... Мои ноги подкашиваются и я падаю на колени. Шерлок, я хочу тебя. Что ты делаешь? Ты подчиняешься мне? Ирен... Хриплый выдох в темноту номера. Я улыбаюсь в темноте. Ты считаешь, что я проигрываю? Я докажу тебе, что ты неправ…….. Дважды……. Уверенно расстегиваю ремень, и моя рука ложится на спину, опускаясь ниже. Я чувствую твое напряжение. Это еще не все, honey. Ты подчиняешься мне? Но почему тогда я делаю то, что хочешь ты? Ладони резко скидывают брюки к полу, освобождая горячую плоть. Что ты хочешь? Я медленно вбираю твой член в рот. Ты вскрикиваешь. Ирен……….. Произнеси мое имя громче, хочу слышать дрожь в твоём голосе. Я с шумом втягиваю его глубже. Поддаваясь безумному желанию, я кладу руку ей на голову, вцепляюсь в волосы, инстинктивно направляя движения женщины. Быстрее……. Твой полувсхлип-полустон заставляет меня ускориться. Мои руки поднимаются выше по рельефу мышц твоего живота, пытаясь дотянуться до сосков. Достигнув цели, я услышала новый вскрик. Да, милый. Скажи это еще раз……….. Желание застилает мой разум. В мозгу бьется только одна мысль: я хочу тебя. Всю, без остатка. Его руки неожиданно тянут меня вверх, причиняя боль. Не дав опомниться, он жадно впивается в мои губы, одновременно толкая к стене. Подхватив мои бедра, грубо стискивая, он резко и глубоко входит в меня, заставляя громко вскрикнуть сквозь поцелуй. Довольно рыкнув, с усилием впиваясь в шею, он снова и снова заставляет меня кричать от боли и наслаждения. Шерлок! Шерлок! Шер… Ирен… Твой запах, твоя кожа, моё имя, которое ты кричишь в потолок…. Я почти умираю, по моей спине течёт пот, который ты размазываешь по лопаткам, прижимая меня к стене всё резче, быстрее, сильнее…. Да! Я умираю от каждого нового движения, я больше не могу, не могу… Горячее тело под моими руками дрожит, я чувствую, что осталось недолго, и наслаждаюсь каждым мгновением близости. Шерлок… Ирен…. Мир разбился вдребезги. Взрыв, ослепительная вспышка, всё исчезло и не имеет значения. Только ты и я. Ты и я….. Это смешно и глупо, вспоминать подобное женщине, которая зарабатывала сексом на жизнь, но это моя правда. Это стоит помнить, это стоит вспоминать перед смертью. Я зажмуриваю глаза, силясь вспомнить твои губы. Сейчас. Сейчас все закончится. Ааххх….. Только твои глаза. Только моя надежда. Ты пришел ко мне. Ты тоже помнишь это. Только это имеет значение. Только ты и я…	NC-17	В процессе	Нет
1	MissZobel	Палач. Кровавые слезы демона.	Надеюсь, ты больше не будешь загадывать подобных желаний…	AU,Ангст,Вымышленные существа,Драма,Мистика,Повествование от первого лица,Смерть основных персонажей,Частичный ООС	68	2012-07-17	Палач. Тот, кто забирает жизнь. Нет, он не убивает, он просто стирает всякую надежду на воскрешение. Это как игра: кто больше получит душ — ангелы или демоны? Здесь неважно, насколько ты грешен, выхода нет. И все что тебе остается — это молиться, чтобы ангел прибыл первым. Но когда приходит он — ты обречен. Ад гостеприимно распахивает свои врата, приглашая тебя. Но, как и в земном мире, здесь тоже есть торгаши. Конечно, какой ангел захочет притащить в Рай парочку грешников, тоже самое и с Адом, он не будет рад благочестивым душам. Немного противно от осознания, что душами торгуют, как овощами на рынке, но я уже давно привык. — Узумаки, почему за него так много? — спрашиваю я, ставя галочки на листе. Да, три души — довольно большая цена. Впрочем, мне все равно, главное, чтобы равновесие не нарушалось. — А, ты про этого, — вздохнул он, заглядывая мне через плечо. В нос ударил противный запах яблок, ненавижу, как пахнут ангелы. — Он при жизни верил в какого-то Дзясина и занимался жертвоприношением, мерзкий тип, вам понравится. Вздохнув, я закрываю папку и взглядом обвожу души, что теперь отправятся в Ад. Вряд ли им понравится, особенно после нескольких дней в Раю. Беру в руку тяжелую цепь и дергаю на себя, они, как карты, валятся вперед, влекомые цепью, что приделана к их ошейникам. — Ну, удачи, Саске, — кивает мне этот идиот, который почему-то считает меня своим другом, и покидает место встречи, взмывая в вышину на ослепительно-белых крыльях. Из Ада выбраться можно двумя способами: посредствам подобного торга или благодаря тому же торгу, но на черном рынке. Второе крайне опасная затея, не зря же он называется «черным», но слишком много экземплярчиков, желающих покинуть Ад, поэтому этот рынок продолжает процветать. И ангелы, и демоны не раз пытались прикрыть лавочку, — утечка душ ни к чему хорошему не приведет — но тщетно. Передав партию перевозчикам, отправляюсь на поиск душ. Малоприятное занятие — но такова моя работа. Кстати, еще один способ вырваться из Ада — это работать на Ад. Желающие есть, но немного. Говорил уже, приятного в этом мало. Справиться могут только сильные души, коих недостаток. Запах смерти. Замедляю полет и разворачиваюсь, лечу по направлению к городскому кладбищу. Воздух бьет по лицу, осушая кожу и развевая черные перья. Приземлившись, иду на зов. Тот, кто работает палачом, без труда может отыскать свою жертву, обычно я не тороплюсь — все равно потом торги, так что можно и прогуляться, но сейчас меня тянет вперед. Ускоряю шаг, коря себя, что приземлился так далеко. Наконец, после петляния между надгробиями, я нахожу ее. Это молодая девушка, лет шестнадцати. Еще жива. Мы никогда никого не добиваем, здесь смысл даже не в том, чтобы прекратить страдания, они нас не видят, а мы не можем к ним прикоснуться — живые о нашем существовании и не догадываются. Сажусь на надгробие и смотрю на умирающую девушку. Кто-то хорошенько ударил ее чем-то по голове, поэтому волосы окрасились в ярко-красный цвет. Кстати, сами ее волосы нежно-розовые, немного необычно, но я и не такое видел. По ее лбу струйками течет кровь, пробегаясь по лицу. Хоть и умирающая, но все равно красивая. Неожиданно девушка открывает глаза, но текущая кровь мешает ей это сделать. Медленно подняв дрожащую руку, она вытирает лоб и обессилено опускает ее на землю. На меня смотрят два изумрудно-зеленых глаза, наполненных удивлением и непониманием, но никак не страхом. — Кто ты? — шепчет она, разглядывая мои черные крылья, ноги, точнее птичьи лапы с когтями. Она меня видит? — Ты пришел за мной? — снова спрашивает она, но я молчу. Голос ее слаб и тих, но все равно приятен. Вообще, немного странно разговаривать с живым человеком, являясь при этом демоном, который готов забрать твою надежду. Я пристально смотрю на нее, пытаясь понять, почему она меня видит. Смерть подобралась настолько близко? — Я умираю? — Да, — наконец, отвечаю я и, поднявшись с надгробия, подхожу к ней. В глазах ее нет ни страха, ни сомнения. Неужели она думает, что я ангел? Всегда сложно наблюдать за смертью. Своей земной жизни я не помню, лишь какие-то моменты, связанные с моим уходом из жизни. Души всегда запоминают только самые яркие события, оставившие отпечаток в их сердце, и то, это случается крайне редко. — Жалко, что сейчас не день, — шепчет она, прикрывая глаза, так как кровь снова течет по ее лбу. Я сажусь рядом с ней и вытираю ее веки, чтобы она еще немного полюбовалась на эту тихую, спокойную ночь. Кстати, то, что я могу до нее дотрагиваться, тоже удивляет, ну да ладно, всякое случается. Почему-то сейчас я жалею, что пришел раньше ангела, как-то не хочется торговать ее душой, которую я вижу насквозь. Поразительно чиста и невинна. — Спасибо, — она смотрит на меня с благодарностью, останавливает взгляд на моем лице. — Почему твои глаза красные с черными запятыми? — наивно интересуется она, медленно поднимая руку и дотрагиваясь до моей щеки. — Так я могу видеть души, — отвечаю я, чувствуя ее холодное и осторожное прикосновение. Давно такого не было, точнее, никогда. — А все демоны такие красивые? Игнорирую ее вопрос, никогда не задумывался над подобным. Девушка еще плотнее прижимает свою ладошку, стараясь из последних сил. В ее взгляде столько любви и нежности, что я теряюсь. Почему она так смотрит на меня? — От тебя пахнет золой и пеплом, — ласково произносит она, облизывая пересохшие губы. Да, она права, врата — странная штука, объятая вечным пламенем, которое может задеть тебя, но никогда не сожжет, а вот боль никуда не девается. К счастью, мне пока удается избегать этого, но воздух вокруг них уже давно наполнен запахом золы. Из ее глаза скатывается слезинка, падая на окрашенную кровью траву. Я не могу понять причины, но, наверное, она просто-напросто не хочет умирать, как и все остальные. Это нормально. — Недавно я видела падающую звезду, — говорит она все тише и тише, я вижу, с каким трудом ей дается каждое новое слово, странно, что девушка вообще до сих пор жива. — Я загадала желание, оно исполнилось. Прерывисто вздохнув, она испуганно выпячивается на меня, понимая — осталось ей всего ничего. — Я рада… что… мы встретились… Сас…ке, — ее рука безжизненно соскальзывает с моей щеки, на губах застывает улыбка. Я отскакиваю от нее. В голове вертятся какие-то картинки из прошлого, сердце глухо стучит в груди, а руки потеют — у вечно холодного демона потеют руки, парадокс. И я вспоминаю, вспоминаю всю свою недолгую жизнь. Время будто замедляется. Недалеко слышу шорох крыльев — приближается ангел. Но я не преграждаю ему путь как обычно. Молоденький паренек удивленно смотрит на меня, задыхающегося собственными воспоминаниями. Он настороженно подходит к ее бездыханному телу, вырывает из груди душу, которая еще слишком слаба, чтобы очнуться. Снова посмотрев на меня, взмывает ввысь, унося с собой ее. В Рай… — Прощай, Сакура, — я протягиваю вперед руку, чувствуя, как по щекам скользят холодные кровавые слезы. Запах смерти. Я вздрагиваю и, собравшись с силами, взлетаю, ища свою новую жертву. Ирония, ведь какой-то месяц назад я презрительно смеялся над кровавыми слезами одного из демонов, а теперь сам стал таким же. Так вот что случается, когда душа пробуждается на зов. Но все равно, я — палач, тот, кто забирает жизнь. Надеюсь, ты больше не будешь загадывать подобных желаний…	NC-17	В процессе	Нет
1	Ca_detka	Разгул яойных фантазий	несколько драбблов для развития фантазии читателей^^	Драббл,Занавесочная история,ООС,Стёб,Юмор	85			G	Завершён	[]
1	Лоя	Кофе со слезами.	я по тебе скучаю...	Ангст,Драббл,Философия	0	2012-07-17	сегодня. дождь. и я. скучаю. по. тебе. сделаю кофе. и вспомню. тебя. милая. весёлая. моя. открою. все. окна. всё. равно. одна. уйду. на балкон. и просижу. пока. сигареты. не кончатся. а кофе. остыло. но. всё равно. выпью. уйду. в комнату. и буду. смотреть. на. нашу. переписку. улыбка. слёзы. кофе. перечитаю. все. твои. работы. но. всё. равно. пусто. в. душе. пусто. холодно. потому что. нет. тебя. и лишь. твои. письма. согревают. меня. P.S. Я скучаю...	NC-17	В процессе	Нет
1	Мафиози	Что-то повкуснее пасты.	Приспичило как то Германии попробовать научиться чему-то новому.. В одном- потерпел поражение, в другом- победил.	Драббл,ООС,Повседневность,Романтика,Флафф	46	2012-07-17	Тихий осенний вечер резко перестал быть таким умиротворенным после раздавшегося на кухне грохота. Подскочив на месте, Италия чуть не уронил с колен все краски, которыми он, до сего момента, пользовался, рисуя очередной пейзаж своих земель. Столь нехарактерный грохот для этого дома, чаще всего прибывающего в умиротворенной тишине (ну, конечно, пока Италия не учудит) сильно насторожил итальянца. Отставив краски, он, перед тем как выйти из своего убежища на чердаке, по совместительству из художественной мастерской, взглянул на часы, на которых гордые стрелки указывали на цифру двенадцать. "Пее.. как странно, Дойцу же уже давно спит, может братец Романо решил наведаться?.." Постаравшись настроиться на более радужные мысли, но при этом не в силах унять дрожь во всем теле, осторожными шажками, Северный Италия спустился на первый этаж, приоткрыв дверь в кухню. Там горел слабый свет настольной лампы, создавая в комнате полумрак, по полу валялись разных размеров кастрюли и тарелки (к счастью, не разбившиеся, хотя на повреждения все же стоило проверить..) Открыв дверь чуть больше, Феличиано заметил какое-то шевеление с противоположной стороны стола. Какая-то темная тень поднималась все выше, пугая своей сутулостью и непонятной формой головы. Закричав спасительное "Дойцу, таскете!" Италия с визгом отскочил от кухни, врезавшись в стенку, которая была недалеко от него, сползя по ней и сжавшись в комочек, закрыв голову руками. -Италия??- прозвучал неподалеку до боли знакомый и удивленный голос. Все же пересилив себя, младший Италия поднял вновь заплаканные глаза, увидев уже в более ярком, видно только что включившемся, свете, перед собой Германию... с нехарактерной дня него кастрюлей на голове, из-под которой вылезали макароны вперемешку, казалось, с кетчупом. Моргнув пару раз, Фелечиано засмеялся, в то же время как немец, сильно смутившись, снял с себя недавно упавшую на его голову кастрюлю с макаронами. Немного успокоившись, Феля глянул еще раз на Людвига, который все еще так же смущался, собирая макароны в кастрюлю со своей головы. -Т-ты.. ты чем занимался, Дойцу??- хоть ответ и был очевиден, но, мягко улыбнувшись, Италия начал помогать снимать с него макароны, попутно начав разговор. -Я.. пытался приготовить пасту.. - не особо разборчиво пробормотал Германия, отказываясь смотреть на Варгаса, не в силах унять румянец на своем лице. Но следующее действие и вовсе заставило его покраснеть так, что томаты Испании нервно курили в сторонке. Придвинувшись, Италия легко слизнул с его лица немного, судя по логичным выводам, томатной пасты, довольно улыбнувшись. -А вкусно получилось- радостно улыбнувшись, оповестил Италия. Не найдя, что ответить, Крауц взглянул на итальянца, сидящего перед ним, невольно зацепившись взглядом за его чуть красноватые, пухленькие губы. Следующее действие и вовсе получилось неожиданно, как и для Италии, так и для самого немца: Уже сам, наклонившись, он накрыл губы Феличиано своими, немного прижав его к себе, обнимая. Парень, в руках Людвига, вовсе не сопротивлялся, даже наоборот, ответил с нехарактерной для него пылкостью. Когда воздух стал заканчиваться, парочка неохотно отлипла друг от друга, но все еще сохраняя минимальное расстояние между их лицами. Судорожно выдохнув, итальянец тихо прошептал, заглянув своими, уже помутневшими глазами, в небесно-голубые Германии: -И все же.. твои губы гораздо вкуснее всего на свете.	NC-17	В процессе	Нет
1	GraveRaven	Бирюзовое небо. Пламенное сердце	Любовь, огонь, небо.	Драббл,Стихи,Фэнтези	3	2012-07-17	*** Ты думал, что ты отомстишь ей, Ей будет больно – ведь ты сильней. Но ты забыл о том, что она – неземная, В слабой плоти живет её воля стальная. Твой грех – земная гордыня, Но она не будет твоей рабыней! Тебя страсть с головой закружила – Ты не видел, как она грустила… Она смогла, она полюбила – а ты все ей лгал. Она лишь свободы просила – но ты не понимал, Хоть и видел, как огонь в глазах её умирал. Последняя искра – и настал ваш финал. Истина раскрылась – и ты ослабел! Рухнул твой нерушимый предел. Резко и гордо ушел ты с улыбкой, Думая, что это станет для неё пыткой. Внутри тебя осталась гниющая рана. Скрытые чувства – они как отрава. И это была не очередная забава – Она так много для тебя решала. Пока ты уходил – она улыбалась, Она расцветала, крылья раскрывались. К ней, умирающей, жизнь возвращалась. Ты уходил. А она ввысь поднималась! Бирюзовое небо. Её взгляд с небес. Пламенное сердце. Её лик воскрес! Огненная птица из неведомых чудес – Феникс пред тобой сейчас и здесь! Она горит как будто яркая звезда. Глаза блестят, роза огненная расцвела! Вспыхнули пожаром чистые небеса. «Прими в дар от меня лучистого огня!» Твои руки обжигал огненный шар, Но ты не отпускал, до последнего держал! Она взлетела к яркому светилу – Знай, она всегда скрывала силу! Иди к другим. Их сотни у тебя. Нет ни одной, такой же как она. Её пламенное сердце из огня Принадлежит лишь бирюзовым небесам…	NC-17	В процессе	Нет
1	Juel	Герой и монстр	Стихотворение-размышление УлькиХиме в некоторой степени	Стихи	32	2012-07-17	Скажи, для чего мы сражались И почему я должен умереть? Откуда эти слез полоски взялись? И почему я их не смог стереть? Я знал не все, во многое не верил, Умру я без улыбки на устах, Но свое сердце я тебе доверил И душу, что была в моих руках. Исчезну..плакать станешь безутешно, Иль может быть забудешь через миг? Но не вернусь я - это неизбежно, Запомни-от руки его погиб. Он безрассудно добр, а я тщеславен, Герой он храбрый, ну а я злодей, Отважными победами не славен И не приспешник мировых идей. Герою- слава, монстру же забвение, Я умираю в черной пустоте, В твоих глазах решимость и сомненье И ты в смятении тянешься ко мне. Пройдя сквозь боль, страдания и муку, Быть может вспомнишь белый силуэт.. И к лунному щиту протянешь руку Через десятки пережитых лет	R	Заморожен	Нет
1	сказуемое	Четверг	Цвет неба менялся поминутно, как под музыку. Стратосфера гулко отзывалась ударами кровяных сгустков в моём теле, тело каким-то образом оказывало влияние на зрение, зрение — на цвет неба; бред сумасшедшего, закон Рэлея не работал, а пиво пахло яблочным соком.	AU,Повествование от первого лица,Повседневность,Психология,Фантастика	8			PG-13	Заморожен	[]
1	полнолуние	Болезнь Хантингтона	Болезнь Хантингтона...что это?	Ангст,Дарк,Повествование от первого лица,Психология,Смерть основных персонажей	12	2012-07-18	Я подаю заявление об увольнении. Не из-за того, что мне не нравится работа, нет! Мне она очень нравится! Оперировать людей, спасать их от чудовищных болезней...Начальник у меня был тоже понимающий человек-одним словом, не работа, а сказка! Как вы догадались, я работала хирургом и если бы не болезнь, я бы работала еще долго. Несколько недель назад я заметила у себя нарушение моторики. Я часто роняла предметы, руки иногда начинали странно дергаться...Я давно знала, что у меня может быть эта болезнь, так-как она передается по наследству. Моя мать умерла от нее, когда мне было 9. Помню я маму смутно, отец скрывал ее от меня. И вскоре я поняла почему. У меня есть муж, дочь, и я долго не решалась им об этом рассказывать, но рано или поздно это должно было произойти. Я все рассказала мужу, но к счастью, он не отвернулся от меня! Мы продолжали жить вместе, он заботился обо мне, ухаживал, но дочке мы так ничего и рассказали. Ей было 13 лет, она должна была понять, но муж запретил, он не хотел травмировать ребенка. Через год симптомы обострились, стало немного труднее говорить, мне было тяжело держать предметы, они постоянно валились из рук, у меня начался стресс...Жить осталось всего 9-10 лет, не больше! Когда муж уехал в командировку , я в тайне рассказала все дочери, для нее это был шок. Да, это тяжело узнать,что твоей маме, которая прожила с тобой всю твою жизнь, воспитывала, была с тобой и в горе и радости,предстоит умереть. Еще через 3 года жизнь стала просто невыносимой! Глаза не слушались, вертелись во все стороны, появилась бессонница, тело отказывалось подчиняться, оно было уже не мое...не мое! Я стала кричать на дочь по всяким пустякам. Когда она ко мне подходила, руки сами собой давали ей хорошую пощечину. Я извинялась перед ней и одновременно кричала, чтобы она не подходила ко мне. Это было ужасно. Еще через месяц муж не выдержал и отправил меня в больницу, к "таким как я", но обещал навещать. Дочь даже не попрощалась со мной... В больнице мне стало хуже. Некоторые пациенты выглядили даже хуже чем я! Их держали взаперти в смирительных рубашках. В коридорах слышались вопли и мольбы о смерти. В этой больнице проводили эксперементальное лечение. Муж и дочка так меня и не навещали, я им была больше не нужна, они забыли обо мне! За время пребывания здесь я подружилась с одной девушкой, ей было 29 лет, и выглядила она по всем параметрам лучше чем я. Лекарство помогало ей, но не надолго, оно-то ее вскоре и погубило. С тех пор я подумывала о смерти. За 2 года я пыталась 32 раза покончить жизнь самоубийством! Как мне плохо! Я не сплю, еду получаю через капельницу и лекарства не помогают...Как все паршиво! И еще хуже понимать, что и дочь не спрячется от Хантингтона. Как я потом узнала, моей дочери давно нет в живых. Она тоже поняла, что проживет еще 15 лет спокойно, без болезни. Мне было наплевать на ее смерть! Мне было плевать на все, только бы умереть! Но умереть не от болезни, а самой приложить к этому руку. Но мечта моя так и не сбылась. Я умерла от осложнений болезни. Пневмония - воспаление легких...	NC-17	В процессе	Нет
1	bianca	***	Я сижу за столиком шикарного ресторана в Лос – Анджелесе. Сказать по правде, Адам выглядит как самый заурядный житель этого города, но шикарно.	Драббл,Повествование от первого лица	8	2012-07-17	В голове крутится масса вопросов, которые хотелось бы задать Адаму Ламберту. В конце концов, он – один из ярчайших музыкальных звезд нашего времени, которых мне доводилось видеть. Быстрый взлет в восьмом сезоне Американского Идола помог Адаму набрать обороты популярности в музыкальной индустрии - он стремился к этому всю свою жизнь. Он хотел заниматься музыкой и быть счастливым. Его умение общаться с аудиторией, с каждым зрителем, находя с ним невидимый контакт, умение жить на сцене, исполнять песни так, что никто не может противостоять голосу и харизматичности весьма молодого талантливого певца. Ни один не может остаться равнодушным к нему: он удивляет каждый раз, когда появляется на публике. Я сижу за столиком шикарного ресторана в Лос – Анджелесе. Сказать по правде, Адам выглядит как самый заурядный житель этого города, но шикарно. На нем солнцезащитные очки, черные брюки, серая футболка с принтом и, конечно же, сапоги на платформе от Рика Оуэнса. Он улыбается и, протягивая руку, произносит: «Адам». Нисколько не страдающий звездой болезнью мировой величины исполнитель. Он обычный парень, мне кажется, даже немного скован и скромен. Я предлагаю ему коктейль, но у Адама через несколько часов концерт, и он не хочет выпивать перед шоу. Вместо этого он заказывает салат и зеленый чай. Адам снимает очки: «Живое общение намного лучше, оно позволяет смотреть друг другу в глаза». Как по мне, выглядит он очень уставшим, но вечером на сцене Адам Ламберт взорвется совершенно новой энергией и подарит ее залу. Толпа начнет скандировать: «Адам! Адам!». Как будто поклонники действительно верят, что от этого зависит его жизнь.	R	Закончен	Нет
1	Earl Ch.	Чулки	Квартира Кола в Лос-Анджелесе. Не разочаруйтесь, господа	Вымышленные существа,Повествование от первого лица	44	2012-07-17	— И как часто ты планируешь меня соблазнять? — Ммм, очень часто, — игриво ответила девушка, застегивая платье. Я убрал бокал на столик рядом с собой и, сложив руки в замок, внимательно посмотрел на Кэтрин, улыбаясь. Она поставила ногу на стул, чуть подняла свое красное платье вверх и посмотрела на меня игривым взглядом. Я с интересом наблюдал за действиями девушки, потому что она всегда была загадочна и непредсказуема. Я рад, что мы с ней встретились через столько лет. — Что ты делаешь? — Ты нетерпелив, — она улыбнулась и с укором посмотрела на меня. — Мне нравится, что ты это знаешь.. — Молчи, иначе я прекращу. Я усмехнулся и сделал вид, что застегиваю рот на замок и отбрасываю в сторону ключ. Брюнетка подняла платье еще выше так, чтобы было видно границу её чулок. — Видел бы ты себя со стороны, котик, — ласково сказала Кэт, сексуально прикусив губу. — Ты в моей квартире. Медленно снимаешь с себя одежду. Видела бы ты себя, любимая, — саркастически ответил я. Кэтрин сдержала улыбку. Она подцепила своим ногтем кружевной краешек чулка и потянула на себя. На капроновой ткани медленно начала появляться стрелка, которая «разрезала» гладкую ткань все ниже и ниже. Очаровательно. Она наклонилась и расстегнула застежку на своей черной туфельке. Её кудрявые черные волосы касались кончиков её ног. — Мне сделать это быстрее? — спросила Кэтрин, повернув голову, боковым зрением заметив то, что я изменился в лице, чем она была довольна. Я сидел в кресле, поставив руку на подлокотник, чуть подавшись вперед и закрывая указательным пальцем улыбку. — О, нет-нет, продолжай в том же темпе, мне нравится, — ответил я, подперев рукой подбородок. Девушка довольно улыбнулась и сбросила туфельку в сторону. — Люблю тебя, — сказал я. — Ты допустил ошибку в первом слове. — И какую же? Она улыбнулась и подошла ко мне. Её пальчик коснулся моего подбородка и поднял лицо вверх. — Ты меня хочешь, Кол. — Одно другому не мешает, Кэт. — Верно, — она улыбнулась и наклонилась к моему лицу…	NC-17	В процессе	Нет
1	Shinso	Я убийца	Всего лишь бредописание уставшего фикрайтера. Однажды невинная девушка становится жертвой убийцы при довольно странных обстоятельствах. Ах да, мне очень важны отзывы, ибо в первый раз пишу в таком жанре.	Дарк,Драббл,Мистика,Повествование от первого лица,Смерть основных персонажей	9	2012-07-18	Да, меня хотят убить. Я чувствую это, но не могу объяснить почему, зачем и кто. Значит ли это, что мне действительно не стоит этого знать? Мне страшно. Все мои чувства обострены. Я боюсь каждого шороха в моей абсолютно пустой квартире. Ночью я боюсь спать. Я боюсь ступить лишний шаг без ножа в руках. Я боюсь подходить к зеркалам. Я боюсь всего. Мне трудно заставлять себя двигаться, я силой впихиваю в себя еду, запасы которой уже на исходе. Я не помню, когда в последний раз принимала душ. Моё тело пропитано грязью и потом, и когда-то белая ночнушка, наверняка, напоминает половую тряпку. Но разве меня должен волновать мой внешний вид, когда меня хотят убить? Несмотря на то, что я всё ещё дышу, я не чувствую в себе жизни как таковой. Страх съедает меня изнутри, будто какой-то гнусный червь. Он медленно пожирает остатки моего здравого рассудка, словно нарочно растягивая удовольствие, потому что знает, что это отличный способ свести меня с ума. И у него, чёрт побери, это отлично получается! Со временем я понимаю, что этот страх становится частью меня самой, полностью захватывая контроль над моим телом, разумом, мыслями. И я не могу осознать, хорошо это или плохо. Главное то, что я по-прежнему жива. Разве мне нужно что-то большее? Каждую ночь я пряталась в собственной ванной в надежде избежать смерти. Да, у меня получалось. Я слышала, как кто-то ходит по моей квартире. Его шаги были тяжёлыми, громкими и отчётливыми, словно он играл на моих нервах, поддразнивая мой страх. И мне вовсе не нравилась эта игра. С каждой последующей ночью мой страх становился всё сильнее и сильнее. В одну из ночей я осмелилась краем глаза посмотреть в зеркало, что висело над раковиной, и увидела лишь часть своего лица и тёмные от грязи волосы. Когда шаги за дверью ванной исчезли, я поняла, что наступило утро, и мой убийца ушёл. Немного расслабившись, я вылезла из ванны и встала перед зеркалом в полный рост. Меня всё ещё трясло от страха, нож в моей худой трясущейся руке изредка касался бедра, и озноб проходил по моему телу. Из зеркала на меня смотрел жалкий уродец, в прошлом бывший привлекательной молодой девушкой. Волосы казались одной сплошной безобразной паклей, на моём исхудавшем теле бесформенным мешком висела порванная и когда-то белоснежная ночнушка, глубокие синяки под глазами были похожи на отёки, а издали казалось, будто мои глазницы и вовсе пусты. Теперь вы понимаете, почему я боюсь смотреть в зеркало? Но вскоре моя убогая внешность стала далеко не первой причиной этому. В ту ночь я долго всматривалась в отражение, и спустя некоторое время в зеркале мелькнул какой-то ярко-голубой свет, больно ударивший по глазам. Я знала, что мой фонарик в это время покоился на бортике ванны, следовательно, источников света не должно быть с моей стороны. Я начала дрожать, понимая, что сейчас произойдёт нечто ужасное, чего со мной раньше никогда не было. Страх затуманил мой разум снова, в то время как в зеркале уже давно не было моего отражения. Оцепенев от охватившего меня ужаса, я, словно заколдованная, уставилась на мужчину, сидящего в кресле, чей силуэт я видела сейчас. На заднем фоне я видела ярко-голубой свет от телевизора, именно который и позволял мне видеть очертания того человека. Было тихо, я слышала только то, как учащается мой пульс, как больно бьётся сердце о рёбра, как колеблется вена на моей шее. - Я должен это сделать. Его голос меня буквально оглушил, и это немного отрезвило мои чувства. - С-сделать чт-что? - Мой голос очень сильно дрожал, будто натянутая струна, грозящая вот-вот лопнуть. Мой пульс учащался с каждым мгновеньем, я очень боялась услышать ответ, но вместе с тем очень его хотела. - Убить тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся. Пойми, что и я этого не хочу так же, как и ты. Но я должен. Он чеканил каждое слово, будто пытался сделать так, чтобы я действительно поняла необходимость собственной смерти. Но я не понимала и даже не хотела этого делать. Страх, отступивший на время, вновь сжимал меня в своих стальных объятиях. - Но зачем меня убивать? Что я тебе сделала?! - Меня захлестнули эмоции, и я сорвалась на крик. Когда я замолкла, мне стало ещё страшнее из-за того, что посмела поднять голос на человека, стремящегося меня убить. И я прекрасно понимала, что он обладал достаточным потенциалом для того, чтобы и в самом деле сделать это. Было мучительно тихо, мучительно страшно да и просто мучительно. Я вновь чувствовала, как страх давит на всё моё тело, и ничего не могла сделать с этим. Впрочем, может, я и не хотела. Через несколько секунд в зеркале вновь было моё ужасное отражение. Значит, мой убийца решил не отвечать. Да и что бы мне это дало? Меня начало трясти уже не от страха, а от злости, неописуемой ярости, и я, не контролируя своё тело, со всего размаху вмазала кулаком по зеркалу. Чего я хотела этим добиться, я так и не поняла. Кусочки стекла со звонким клацаньем упали в раковину, на самом зеркале красовалась вмятина и большое пятно чего-то чёрного. Да, это была моя кровь. Она стекала по моей руке, приближаясь к локтю, и с него капала в раковину, частично пачкая мою и без того грязную одежду. Крови было много, и мне было сложно остановить её. Я и не хотела этого делать. Боль, так внезапно возникшая в моей руке, отвлекла от эмоций, переполнявших меня. Я тяжело дышала, даже не пытаясь осознать, что я только что сделала и зачем. Мне это не нужно. * Следующей ночью я вновь укрылась в ванной. Не знаю почему, но тут мне было спокойнее, и мой убийца по необъяснимым причинам не мог или не хотел сюда заходить. Всё было, как всегда: фонарик в левой руке, нож - в правой. Я не слышала ничьих шагов, всё пространство вокруг меня было наполнено нестерпимой тишиной, и мне постепенно начинало казаться, будто меня уже убили. Но боль в руке приводила меня в чувство. Я не знала, сколько времени прошло и который сейчас час. Но была уверена, что сегодня меня не убьют. И меня действительно не убили. Когда я была абсолютно уверена в том, что настало утро, и в это время суток меня не могли убить, я осторожно открыла дверь. Так и есть, прилежащие комнаты и коридор были залиты солнечным светом. Если бы я не разучилась радоваться, то сейчас обязательно сделала бы это. Но, увы. Я боялась даже собственной квартиры, которая была буквально разгромлена. Я прокралась на кухню в надежде хотя бы чуть-чуть поесть. Мне снова повезло: я смогла вдоволь напиться водой, а под столом нашла старую горбушку хлеба. В такие моменты мне казалось, что я нахожусь не в своей квартире, а в заложниках у какого-то маньяка. Впрочем, разве у меня есть повод отрицать это? Страх медленно разжимал свои объятия, и я осознала необходимость отдыха. Мне надо было поспать, чего я не делала уже около пяти дней. На цыпочках я пробралась в комнату, где стоял пыльный диван, когда-то бывший моим излюбленным местом. Стараясь не шуметь, я поудобнее утроилась на нём, так и не выпустив из рук нож, и вскоре заснула. Да, головой я понимала, что я не должна делать этого, что нужно продержаться ещё чуть-чуть, что я нарушаю собственные правила безопасности. Только моим телом разум давно уже перестал управлять. Я проснулась от того, что чувствовала тяжесть на своём теле. Мой пульс мгновенно участился до невероятно быстрого, мне было страшно, но я смогла открыть глаза. Это был он. А я попалась. Мой убийца сидел на мне, в его руке был мой нож. Я не видела на его лице ни тени победного высокомерия. Он с тоской смотрел на меня и улыбался. Тут же я заметила, что мои руки и ноги связаны. Я пропала. Я безоружна. Да, сейчас я умру. - Извини, но я поймал тебя. Я вздрогнула, понимая, что окончательно повержена. Вот он, мой убийца, сидит на мне, наверняка испытывая удовольствие от сладкого чувства победы, и прячет свои эмоции под маской сочувствия. Лицемер. - И как ты меня убьёшь? - Спросила я, зная, что уже не избежать смертельного исхода. - А как бы ты хотела умереть? - Его голос был спокойным и даже...нежным? - Лишь бы без лишней боли. Я не люблю боль. - Честно ответила я. Он ухмыльнулся. С чего бы это? Что смешного в моих словах? - Тогда буду убивать тебя до-о-олго и жестоко... Я вспыхнула. Какого хрена он несёт? Впрочем-то, с чего бы ему слушать мои глупые пожелания? Он же пришёл меня убить, а не слушать мои просьбы. Я начала представлять ту боль, которую меня заставят испытать, и стало страшно. Мои ноги под давлением тела моего убийцы начали дрожать, руки тоже, я начала вырываться, стараться разорвать верёвки, обвившие мои запястья. Но я была слаба. - Ты опять за своё. - Вздохнул он, держа мои руки над моей головой. Мне казалось, что я схожу с ума. Мне было страшно думать о том, что когда-то мой убийца будет настолько близко ко мне, а теперь он сидел на мне и смотрел в мои перепуганные глаза. И было страшно, но всё равно это было чем-то привычным для меня. Он достал из кармана зажигалку и какой-то странно изогнутый ключ, затем поднёс его к огню, чтобы он нагрелся. Я не понимала, зачем ему это нужно, лишь смутно догадывалась и боялась всерьёз об этом думать. Меня всё ещё колотило от страха неизвестности. Потом он поднёс раскалённый кусочек металла к моей шее, я чувствовала, как горячий пар исходит от него. Затем мой убийца прижал этот ключ к ней. Я закричала от боли. Моя кожа плавилась, пахло чем-то жареным. Моё дыхание сбилось, горло болело от истошных криков, пульс бешено стучал. Я понимала, что не могу ничего сделать. На лбу выступил пот, вся моя кожа стала бледнее. И красный след красовался на моей шее. Я чувствовала, как мой убийца этим ключом рисует какие-то символы на моём животе, на моих бёдрах. Мне было больно, я кричала, но вскоре охрипла и лишь захлёбывалась собственными слезами. Мой убийца был хладнокровен, его глаза безэмоциональными, руки, изредка касавшиеся моего обнажённого грязного тела, ледяными. Моя кожа горела под раскалённым металлом. Мне хотелось умереть. Я молилась, чтобы мучения прекратились, и в тот же миг холодное лезвие полоснуло моё горло. Из моего рта полилась кровь, я ощущала её солоноватый привкус. Мой убийца с улыбкой смотрел на то, как я захлёбывалась собственной кровью, которая обильно разливалась не только по моему бледному обожжённому телу, но и по старому дивану, по рукам и животу моего убийцы. На его лице тоже красовались несколько капель тёмной крови. - Радуйся, моя дорогая. Сейчас ты умрёшь. - Прошептал он в моё ухо. Я пыталась что-то прохрипеть в ответ, но не смогла, и через несколько секунд сознание покинуло меня. Может, мне действительно стоило порадоваться. * Когда я очнулась, моё тело было похоже на огромный ком ваты, мне было сложно им управлять. Я чувствовала, что что-то было не так, как обычно. Я медленно встала с дивана и тут же бросила взгляд на свои руки. Это были мужские жилистые руки с длинными пальцами. После пережитого я уже и этому не особо удивилась, но мне хотелось осмотреть и другие части моего тела. Я бегом ринулась в ванну и посмотрела в разбитое зеркало. В нём отражался парень лет 28, мои волосы были растрёпаны, щёки запачканы кровью, на теле висел длинный пыльный плащ, под которым виднелись чёрные джинсы и какая-то футболка. Вероятно, раньше она была фиолетовой. Я не понимала, что происходит, и тупо уставилась в теперь уже свои глаза. Мне, как и в прошлый раз, казалось, будто на моём лице лишь пустые глазницы. Мне было страшно коснуться этого лица, но оно было мне знакомо. Да, я находилась в теле собственного убийцы. Что это за бред? Тут же в зеркале замелькал тот самый голубой свет, и я увидела силуэт невысокой девушки. - Вот и ты, дорогая. - Услышала я. - Ты кто вообще? - Преодолев страх, я смогла задать интересующий меня вопрос. Я услышала хлопок, будто кто-то ударил в ладоши, и тут же я смогла рассмотреть в зеркале...себя? - Что это за хрень?! Что ты сделал со мной? - Тише. Я - это ты, а ты - это я. - Ответило мне тело, когда-то бывшее мной. На бортике ванны я совершенно внезапно усмотрела нож и тут же взяла его в руки. - Я должна это сделать. Отражение изогнуло бровь, выражая иронию. - Сделать что? - Убить тебя. - Уверенно ответила я, понимая что теперь моя очередь быть охотником в этой игре. - Глупости говоришь. Разве ты ещё не поняла, что как только ты убьёшь меня, всё снова начнётся с начала? И потом я буду хищником, а ты моей милой невинной жертвой. - Значит, это замкнутый круг. И что же можно сделать, чтобы прекратить это? - Ничего. Девочка моя, ты давно мертва. А я всего лишь твой надзиратель. Теперь я окончательно запуталась. Но мне не было страшно. Потому что всё самое ужасное уже позади. Та боль, что я испытала, была выше всего того, что могло со мной сейчас случиться. - Раз уж я мертва, почему я здесь? - Здесь? Дорогая, ты задавала себе хоть раз вопрос: "Здесь - это где?" Думаю, нет. Вопрос с подвохом. - Здесь - это где? - Повторила я его фразу. - Здесь - это в аду. Как я говорил ранее, ты мертва. И теперь отбываешь наказание тут, со мной. Ах, эта сладкая игра в смертельные салки. Тебе понравилось? Внутри меня бурлили эмоции. Как это мертва? Как давно? Почему я ничего не помню? Как я умерла? Да что ж это, чёрт возьми, такое! - Что будет, если я не захочу играть? - У тебя нет выбора. Твоё тело будет двигаться само по себе, стараясь меня убить. - Мой собеседник улыбнулся. Я не знала, что мне делать. Мне никогда не хотелось кому-то подчиняться. Но у меня действительно не было выбора, я постепенно сама начала ощущать необходимость убить своего собеседника, что криво улыбался, глядя на меня. Я чувствовала непреодолимое желание видеть его мучения, видеть, как течёт его кровь по телу, как крики вылетают из его рта. - Тогда начинаем игру, мой надзиратель. Ну вот, теперь у меня и правда нет выбора. Моя миссия - найти и убить. Убить так, чтобы и следа от этого тела не осталось. Игра началась. Держитесь, мой надзиратель.	NC-17	В процессе	Нет
1	AquaScorpius	Против ветра	Одиночество - это когда не с кем поговорить по душам за чашкой чая, когда время далеко перевалило за полночь. Ты ждёшь такого человека, который поймёт тебя, но встречаешь совершенную противоположность. И вдруг понимаешь...	AU,Hurt/Comfort,Songfic,ООС,Повседневность,Психология,Романтика	144			NC-17	Завершён	[]
1	Elizabeth_Trees	&	Не могу написать описание.	Hurt/Comfort,Ангст,Смерть основных персонажей	4	2012-07-17	Она шла, скрывая слёзы среди капель дождя. Капюшона не было, зонта тоже. Когда тебе плохо, ты просто не обращаешь внимания на такие вещи. Она привлекла внимание парня. Он подошёл к ней и пошёл рядом, прикрывая зонтом. Она подняла заплаканные глаза на него и тихо пробормотала - Кто ты? - Для тебя - никто - Он даже не смотрел на неё, будто разговаривал с собой - У тебя что-то случилось. Расскажи мне. Девушке не хотелось ни с кем делиться, но, говорят, это помогает. - Мои родители... Они... - Слёзы снова выступили у неё на глазах - Поругались вчера. Они хотят развестись... - Это проблема? - Он наконец перевёл взгляд на неё. - Да! Твои родители когда-нибудь ругались? Били тебя? - Она почти кричала. Парень смотрел вперёд, сквозь воздух и, как могло показаться, время - У меня нет семьи. Девушка смотрела на неё полным удивления взглядом. Он всё так же держал зонт над ней. - Как нет? - Просто... Нет. Их глаза встретились. Парень улыбнулся ей, и она не смогла сдержать ответной улыбки. Сейчас в её мыслях и не было вопросов типа "Кто он?" или "Что ему от меня нужно?", она просто почему-то радовалась такому общению. Анонимному. - У тебя всё будет хорошо. Знаешь, я слышал, что если один счастливый человек умирает, то большая часть его счастья переходит какому-нибудь несчастному человеку. Увидимся. С этими словами Парень сунул зонт в руку Девушки и ушёл. Только сейчас она всё же решилась пойти домой. Ночью она заснула быстро. Ей снилось солнце. И Он. А на следующее утро в новостях рассказывали о чьих-то смертях. "Сегодня ночью был найден мёртвым на ж/д путях молодой человек лет девятнадцати. Поезд перерезал его пополам." В трупе Она узнала Его. Слёзы снова выступили на её глазах. Вроде бы они и не знакомы, но он всё же Друг... Она взяла в руки зонт и стала внимательно рассматривать его. Она заметила, что ручка у зонта откручивалась. Внутри неё был маленький листок бумаги. "Поэтому я умру для тебя."	R	В процессе	Нет
1	Лазурная прелесть	Зелёный.	Зелено, зелено, зелено кругом!!!	Стихи	4	2012-10-16	Зелёные кусты колышатся волной, Зелёный луг подёрнут, зелёную травой. И нету цвета краше, не тут, не там, не здесь, И как-то по зелёному скворец слагает песнь. И как вдруг позеленеют гора, моря, леса... И даже зеленее станут небеса.	PG-13	В процессе	Нет
1	Evans1512	А если не было вражды?	Что, если Ётунхейм и Асгард и не воюют друг с другом, а объединяются против общего врага? Если Одина и Лафея связывает дружба, а не война, а их юных сыновей - гораздо более сильные чувства? /Варнинг! Полнейшее, просто тотальное AU как к фильму, так и к Скандинавской мифологии!/	AU,Ангст,ООС,Романтика,Экшн	819			NC-17	Завершён	[]
1	Малыш Бьякуя	Яркий Принц.	Этот Акихико мог вывести из себя любого, хуже Ячиру, все время ругался и был чем-то недоволен и явно игнорировал осуждающие взгляды капитана, от которого даже лейтенанты приходили в тихий ужас. Приходилось проглотить свою гордость и выполнять приказ начальства, негодуя на столь «неудачную находку».	Ангст,Занавесочная история,ОМП,ООС,Повседневность,Юмор	13	2012-07-17	- Не смей больше убегать от меня, мальчишка… - Пьяно бросила мать, ударив всхлипывающего мальчика. - Но…Но мама, я просто думал… - пытался оправдаться он, вытирая слезы рукавом. - Думал он, - фыркнула женщина, закурив сигарету. – Ты как свой отец, думал он… «Я люблю тебя…Мама, пусть даже ты такая…» Бьякуя неспешно пил чай и удобно устроившись в кресле недорогого кафе, с безразличием наблюдал за прохожими. Внеплановый выходной, за которое отдельное спасибо Ичиго, подходил к концу. Солнце уже садилось за горизонт, а официантки удивленно косились на запоздалого посетителя. Кучики встав с насиженного места и расплатился за нехилый ужин. Все же Каракура, не смотря на постоянные угрозы со стороны Хоэко Мундо и одного рыжего риоки, был тихим городком. Достав свой телефон, капитан убедился, что связь с Серейтей еще не восстановлена. Хотел он этого или нет, но ночлег все же придется найти. Бьякуя был наслышан от лейтенанта от гостеприимности Куросаки, но аристократ все же решил, что его появление будет там излишне. Магазин Урахары тоже был не совсем хорошим вариантом, компания дезертира и драной кошки не совсем радовало. Прогуливаясь по парку, Бьякуя присел на скамейку под фонарным столбом. Было удивительно тихо, даже пение ночных птиц, изредка слышался в глубине парка. - Дяденька… Бьякуя дернулся и оторвался от созерцания полной луны, взглянув на обладателя голоса. Маленький мальчик сидел на корточках, возле скамейки и поджав к себе ноги, укоризненно смотрел на капитана. - Дяденька, это мое место… - Нахмурил тонике брови мальчик. «И что же он делает ночью тут?» - Промелькнуло в голове шинигами. Внимательно осмотрев нарушителя спокойствия, аристократ заметил цепь на груди. «Мертвый…» - И что же делает душа тут? – Сухо спросил мужчина, закинув одну на ногу. Мальчик округлил глаза от удивления и на четвереньках подполз к Кучики. - Дяденька…Вы меня видите? – Пролепетал малыш, тряхнув светлой головкой. Бьякуя ничего не ответил и взяв гигонган, вышел из гигая. Парень дернулся и как можно дальше отполз от аристократа, явно шокированный увиденным. - Ты кто такой, черт возьми? – Проорал паренек. - Тебе не обязательно это знать. – Холодно проговорил капитан, вытаскивая занпакто, намереваясь провести духовное погребение. Но вопреки ожиданиям, мальчик поджал бледные губи и вскочив на ноги и сжал кулаки. - Попробуй только напасть на меня! – Вскрикнул блондин. – Я!...Я!.. - Довольно. – Отрезал мужчина, явно раздраженный таким поведением, распинаться по поводу того, как хорошо жить в Обществе Душ, он не собирался. Со страхом взглянув на лезвие катаны, душа пустился на утек. Кучики обреченно вздохнул и что-то бросив улюлюкающему гигаю, ушел в шунпо, наглое поведение мальчишки, похоже, вывело спокойного капитана из себя. - Хозяяяииин! А мне тут ждать, даааа? – Протянул гигай, крича в пустоту. «Еще рано…» Мальчик спрятался за туалетом парка и выглянув за угол, осмотрелся. - И что же ты делаешь? – Проговорил чей-то холодный голос. - Ааа! – Блондин отскочил и ошалело взглянул на шинигами. – Ч-что тебе от меня надо?! - Душе вроде тебя, - начал капитан. – Опасно бродить здесь. Приблизившись к вжавшемуся в стенку мальчика, Бьякуя взмахнул катаной и душа зажмурился, ожидая удара. Но вместо этого услышал оглушающий рев и какой-то взрыв. Приоткрыв глаз, блондин испуганно икнул. Незнакомец с катаной стоял перед монстром, ужасающего вида и вытянув левую руку, что-то невнятно проговорил. Внезапный яркий свет ослепил мальчишку, а после послышался оглушительный взрыв. Страх сковал его тело, не давая возможности шевельнутся. «Я умру.» - Промелькнула паническая мысль. – «Умру.» Чудовище исчезло, превратившись в вихрь черной пыли и незнакомец, как ни в чем не бывало, подошел к мальчику. - Если ты останешься тут, то еще другие чудовища придут за тобой. – Сухо бросил Кучики. - Ты…ты тоже меня убьешь? – Тихо спросил мальчик. Мужчина промолчал и совершил консо. Но вопреки ожиданиям, иероглиф на лбу мальчика испарился. «Духовное погребение не удалось?» - Удивился капитан. – «Неужели…Пустой?» - Иди за мной, конпаку. – Сухо бросил Бьякуя, засунув катану в ножны. Мальчик потер лоб и убедившись, что там ничего нет, раздраженно взглянул на незнакомца. - У меня… - Неуверенно начал блондин. – У меня вообще-то имя есть, я Акихико, Акихико Фумика. Кучики взглянул на мальчика и жестом попросил его следовать за ним. - Яркий принц, странное у тебя имя. – Еле слышно проговорил мужчина, не замечая, что парень спотыкаясь, бежал за ним. - А ну пусти! – Бесновал Акихико. – Слышишь?! Ты! Отмороженный! Бьякуя игнорировал все попытки парня разрушить звуконепроницаемый кеккай и удобно устроившись в кресле, внимательно читал документы. - Эй! Я с тобой говорю! – Орал пацан, не обращая внимания на слегка охрипший голос. Кучики уже послал отчет о странном конпаку в Общество Душ, но к великому сожалению аристократа, начальство приказал пока присмотреть за ним, пока научный отдел пробьет картотеку. Не зная как вести себя с ребенком, аристократ не придумал ничего лучше, чем запереть его в кеккае. А то этот Акихико мог вывести из себя любого, хуже Ячиру, все время ругался и был чем-то недоволен и явно игнорировал осуждающие взгляды капитана, от которого даже лейтенанты приходили в тихий ужас. Приходилось проглотить свою гордость и выполнять приказ начальства, негодуя на столь «неудачную находку». - Черт! Выпусти меня! Вобла с гармошкой! – Бесновал блондин. – Слышишь! Похоже, мальчик уже забыл о происшествии с монстром, а Бьякуя уже счел нужным применить шикай на этого нахала. Хоть и крики с ругательствами были приглушены барьером, но тихое бурчание начинало уже выводить капитана из себя. На следующий день, капитану все же пришлось выпустить пацана с кеккая, выглядел он немного измотанным, всю ночь бил кулачками стены барьера. Мальчик наградил мужчину уничтожающим взглядом и горделиво вздернув нос, поплелся в сторону спальни. Открылись врата Сенкаймона и оттуда вылетела Адская Бабочка. Впорхнув в комнату, насекомое плавно опустился на тонкий палец тайчо. Брюнет нахмурился и отпустив бабочку, взглянул на открытые врата. В глубине яркого света смутно виднелись черные блики и уже через несколько секунд, отчетливо показалась черная макушка. - Нии-сама, капитан Укитаке послал меня к вам. – Немного нервничая проговорила девушка. – Научный отдел ждет вашего отчета, Нии-сама. Бросив взгляд на закрытую дверь комнаты, за который скрылся мальчик и передав документы свей названной сестре, вошел в Сенкаймон. Акихико сквозь замочную скважину наблюдал за незнакомцем. Но вдруг, прямо из воздуха появились седзи. Створки открылись и оттуда вылетела черное насекомое, похожее на бабочку, а за ним вышла миниатюрная девушка, в черном кимоно и с катаной за поясом. И в отличии от незнакомца, у нее не было белого хаори. «Мне надо вернутся в парк…» - Гневно подумал парень. – «Мама…мама может вспомнит обо мне сегодня…»	R	Заморожен	Нет
1	Дзешико-тян	А вдруг это не любовь?	День выдался очень жарким. Но девушке с каштановыми волосами и каро-зелеными глазами было все равно. Сейчас она спешила к своей семпай и по совместительству лучшей подруге. Хару просто не терпелось рассказать Сорану, что именно она поняла за сегодняшнее утро.	Повседневность,Романтика,Элементы гета	16	2012-07-17	День выдался очень жарким. Но девушке с каштановыми волосами и каро-зелеными глазами было все равно. Сейчас она спешила к своей семпай и по совместительству лучшей подруге. Хару просто не терпелось рассказать Сорану, что именно она поняла за сегодняшнее утро. «Интересно, как Сорану отнесется к тому, что я влюбилась в Кёши? Они ведь друг для друга как брат и сестра. Надеюсь, она поможет мне понравиться ему?» Кёши – общий друг Хару и Сорану. Точнее его можно было назвать другом Сорану. Хару же только переписывалась с ним и видела пару его фотографий. Но он ей сразу понравился. Кёши был интересным и общительным собеседником, у них совпадали вкусы и взгляды. Правда, не так давно, Кёши сознался, что когда-то был влюблён в Сорану. Но сейчас, как он уверял Хару, они были только как брат и сестра. Хоть девушка в этом и сомневалась, она пыталась об этом не думать. Когда Хару была на месте, сразу позвонила в дверь. Спустя мгновения её открыла девушка с русыми вьющимися волосами и голубыми глазами. – Привет-привет, Хару, – как всегда проговорила Сорану. – Проходи. – Привет, семпай, – Хару впервые была дома у своей подруги и с интересом рассматривала всё. – Прости за беспорядок. – Ой, да что ты! Ты у меня не видела, – «Может сейчас сказать? Да нет, потом. Пускай речь о нем пойдет, а уж тогда…» Сорану показывала свою комнату, все свои милые вещи. Обе девушки увлекались аниме, и каждая всегда рассказывала о своих новых приобретениях. Будь то календарь с любимыми героями, чашка, или же фигурка. Затем очередь дошла до ноутбука девушки. – Сугой. Тоже себе ноутбук хочу, – Хару очень нравились ноутбуки, особенно за их портативность. – Да, ноутбук это вещь. Можно лежа аниме смотреть. А, кстати, у меня здесь столько компромата на каждого. Столько разных видео и фоток. – Ха-ха, – наигранно засмеялась Хару, – но на меня у тебя компромата нет! – Знаешь, компромат такая вещь – сам появляется. Я его специально не собираю. Следующие полчаса подруги смотрели смешные фото и видео одноклассников и друзей Сорану. Затем девушки сели за стол, к обычному компьютеру. – Знаешь, Кёши дал мне пароль от своей страницы в интернете. Ну, чтобы я там музыку скачала, – начала Сорану. – Можно его переписки почитать. Тут до Хару дошло, что её семпай может из их с Кёши переписки узнать, что он когда-то её любил. «Нельзя этого допустить!» – Только нашу не читай. Ладно? – Хару была взволнована, хоть и старалась это скрыть. И это у неё получилось. –Та ладно, – девушка с голубыми глазами, кликнув на переписку Кёши и другой девушки, тоже их общей подруги, принялась читать. – Небось, о расчленёнке разговаривали, – со смешком сказала девушка. У Хару словно камень с души упал. Но радовалась она не долго. Читая предложения о видах расчленения, о том, куда спрятать труп, и о всяком бреде, Сорану стала пропускать скучные на её взгляд предложения. Пока не наткнулась на письмо, в котором шлось о чувствах Кёши к ней. – Чё за нах?.. – только и смогла сказать девушка, перед тем, как опустить голову на стол. У Хару же в голове билась только одна мысль: «Бака! Удалять надо такое, прежде чем давать пароль от своей страницы!» Не выдержав, она сказала: – Это правда, – Сорану подняла на неё глаза, – он мне то же самое написал. А не сказал тебе, потому что ты тогда была в другого влюблена. Но сейчас он относиться к тебе как к сестре. Сорану встала и стала биться головой об шкаф. – Эй, ты чего? – Хару действительно не понимала причины действий своей семпай. – А ты подумай в кого я была влюблена, – Хару стала перечислять всех парней своей семпай, которых знала. Но наткнувшись на взгляд своей подруги, сразу поняла: – Кёши… – а после сама стала биться головой о шкаф. – Но он сейчас относиться к тебе как к сестре. Он мне сам так написал. – Он мне говорил, что, кажется, до сих пор любит девушку, в которую был влюблён очень давно. До Хару сразу дошло, что той девушкой является её семпай. – О, Ками-сама, как с вами сложно, – с этими словами она снова стала биться головой о шкаф. – Да прекрати уже. Мне твоя голова еще нужна. – Для чего? Как один из трофеев на полку? – Возможно, – подруги засмеялись, но спустя пару минут Хару продолжила свое «увлекательное» занятие. – Да прекрати уже. Шкаф жалко… Та ладно, шучу. Хару все же прекратила издеваться над своей головой и шкафом. Она задала вопрос, на который хотела и не хотела знать ответ одновременно: – Что ты собираешься делать? – Ну… поговорю с ним. И лучше при личной встрече. – А что скажешь? – Не знаю. На месте придумаю. Неожиданно в дома раздался звонок, и Сорану поспешила взять телефон. Когда она вернулась, то сказала, что ей звонила мама и попросила её зайти к ней на работу, принести кое-какие документы. Девушки поспешили собраться, и отправились на станцию метро. Когда они уже были в нужном поезде, каждая одела наушники и стала слушать свою музыку. «А может это вовсе не любовь, – думала Хару. – Ведь будь это так, мне должно было быть больно, я должна была бы ревновать. А я не чувствую боли и ревности. Наоборот – я буду очень рада, если моя семпай и мой друг будут вместе. Да. Я не влюбилась в Кёши. Он просто интересный и хороший человек. Вот и всё».	NC-17	В процессе	Нет
1	SunScale	Сказ о том, как Гермиона и Драко сказали о своей свадьбе	Думаю, все понятно из названия.	ООС,Пародия,Юмор	1311	2012-07-17	- Нет, Драко, мы обязаны им сказать! Мощь Гермионы непоколебима, и Малфой даже не пытается ее переубедить, знает: скорее стена ему ответит, нежели Гермиона Джин Грейнджер откажется от очередной глупой затеи, что втемяшилась в ее кудрявую голову. - Ну, Гермиончик… - пискляво тянет слизеринец, сделав самые качественные «щенячьи глазки», на которые только был способен. - Нет! – неумолимо воскликнула староста и, не тратя времени, поспешно вышла из комнаты, хлопнув дверью. Драко ничего не оставалось, как, скрепя сердце, поплестись за ней. * Проклиная Мерлина и Моргану, а также сетуя на несправедливость человечества в целом, Драко шел за Гермионой и думал, что, пожалуй, Грейнджер больше тянет на слизеринку и что пожирательница из нее вышла бы отменная, – все-таки жалости и сострадания в данный момент в ней нет ни капли. За такими мыслями они незаметно добрели до Большого зала, где сейчас большая учащаяся часть школы мирно обедала. Драко медленно шагал за непоколебимой гриффиндоркой, словно бык на поводке, но сам же наследник всех поколений Малфоев мысленно прокрутил перед глазами всю свою жизнь и попрощался со всеми родственниками до пятого колена. К концу «прогулки по эшафоту», как это называл сам Драко, его начала колотить мелкая дрожь, он уже нешуточно продумывал пути к позорному и унизительному бегству – умереть во цвете лет ему не хотелось, даже, как герой. - Гермиона… - последний раз попытал счастье Малфой, увидев вдалеке две знакомые макушки. «Словно предвестницы смерти», - подумал Драко и, как можно скорее, отогнал от себя эту мысль. - Если не расскажем им все сейчас же, то мы расстаемся! – четко произнесла гриффиндорка, высоко подняв голову и гневно глядя на бедного Драко, и, развернувшись, снова зашагала по направлению к глыбе по имени Уизли-Поттер. Драко же, подумав, что без нее ему и жизнь не мила, понуро поплелся следом, ведь, если подумать, умереть от рук ее лучших друзей, по крайней мере, комично и небанально. В кармане мантии слизеринец крепче сжал колбу с Костеростом, что приготовил его крестный, едва узнав, на какой подвиг бесстрашно, или почти бесстрашно, отправляется Драко. * - Да, Гермиона? – Поттер повернулся к ней и выжидающе посмотрел. Очки его съехали набок, будто бы их хозяин пару секунд назад не обедал, а запасался жиром на зимнюю спячку. Малфой готов был поспорить на целый галлеон, что в данный момент Уизлера даже метеорит, упавший на голову, не оторвет от поглощения аппетитных куриных ножек. Но Драко вновь, в сотый раз, убедился, что для его Гермионы нет ничего невозможного: она, стукнув рыжего увесистой книгой, зло прошептала: - Перестань есть сейчас же. Рональд-который-Уизли моментально повернулся и, все ещё пережевывая бывшую курицу, уставился на старосту. «Годы дрессировки», - про себя хмыкнул Малфой-младший и чуть было не рассмеялся, увидев, каким грустным взглядом побитого щенка взирает на нарушителей своей трапезы. Но вдруг вспомнив, что именно она хотела сказать этим двум олухам, Драко внезапно захотелось иммигрировать на другой континент, а лучше сразу на другую планету - мало ли что эти голодные зверьки могут с ним вытворить. Гермиона, гордо встряхнув волосами, проговорила: - Мы с Драко любим друг друга, и я выхожу за него замуж. Фантазия у слизеринца всегда была буйная, и у него одна за другой мелькали картинки того, что с ним сделают эта парочка приятелей его невесты, и, увы, заклятие Круциатус было цветочком по сравнению с другими яркими моментами предстоящих пыток. Внезапный грохот отвлек Драко от мыслей. Рон Уизли валялся под лавкой, кажется, без сознания. У Малфоя проступил пот на лбу от идеи, что его ещё обвинят и в сумасшествии Уизли, а там покарают за все сразу. - Гарри? Рон? – спросила Гермиона, встревожившись. «О них-то она волнуется», - эгоистично подумал Малфой и ещё разок проклял весь этот мир. Горе-выживший-избранный сидел и немигающее уставился в пустоту: его бровь дергалась, отплясывая чечетку; очки, стукнувшись о пол, разбились; и Поттер, оставшийся без зрения и, походу, без скудных остатков мозга, не подавал признаков жизни вовсе. - Драко! Скажи что-нибудь! – требовательно воскликнула гриффиндорка и, уперев руки в бока, воззрилась на Драко. - Им бы воды, а? – прошептал он и мысленно добавил: «А мне укрытие!» - Я не о том! – накинулась на него Гермиона, а Драко, опешив, начал молоть несвязную чепуху: - Ну… я ее люблю… вот… дом… свадьба… через неделю.. Менор… вы приглашены… Чем-то Малфой по стилю речи напоминал себе Хагрида, да и по глупому, как ему казалось, выражению лица, тоже. Стол опасливо зашатался, и из-под лавки показалась помятая рыжая голова, а после и ее обладатель, бормочущий что-то похожее на: «Это всего лишь сон». Уизли, едва посмотрев на Гермиону и Драко, стоящих рядом, покачнулся и, с риском вновь отправиться в путешествие в Подстолию, успев вовремя сгруппироваться, упал на скамейку с характерным «плюх». - Не может быть… - прошептал Рон и, как и Гарри, впал в неподвижное состояние. Малфой проворчал: - Ну, все, сказали, а теперь сматываем удочки и деру. - Дай им время, милый, - мягко проговорила Гермиона и, взяв его за руку, добавила: - Все будет хорошо. * Через десять минут Поттер пришел в себя и взревел, как раненый мамонт: - КАК?! - Так получилось… - промямлила Гермиона, а Драко, всего пару минут назад радовавшийся, что буря миновала, понял, что все ещё впереди. - Я о нем! – Гарри ткнул в сторону Драко пальцем, будто проклиная. - Ну…эмм… Гермиона хорошая…- бубнил Малфой, отступая назад; он понимал, что этому безумному гризли ничего не стоит выхватить палочку и конкретно подпортить жизненно важные органы слизеринца. Помнится, Снейп когда-то предупреждал, что ревность и вспыльчивость у Поттеров – это наследственное. «К черту сальноволосого!», - подумал или прокричал в мыслях Драко. Тут зашевелился Уизли. «Всегда туго соображал», - снова не к месту мыслил Малфой и начал сомневаться и в своей адекватности тоже. «Чертовы гриффиндорцы, с кем поведешься…!», - чертыхался Драко. - Гермиона, как ты могла?! - проорал Ронни и, кажется, даже всхлипнул. - Я люблю его, Рон! Это мой выбор! – Гермиона пошла в наступление, значит Малфой надежно прикрыт. - Она права, Рон, - проговорил Гарри; его взгляд был расфокусированным, и шрам стал незаметен, слившись с мертвенной бледностью. «Всегда любил очкастого!», - думал Драко, вприпрыжку двигаясь по подземельям, и пел хвалебные оды Избранному. «А очки я ему новые подарю», - радовался слизеринец. * - Ну, где же они? – суетилась будущая миссис Малфой, крутила головой и то и дело дергала жениха. - Вон, вон, я их вижу! – наконец-то проговорил Драко и указал в сторону блаженно улыбающихся Поттера и Уизли, с букетами и в смокингах. - Как я рада, что они пришли! – прощебетала Гермиона и заспешила к друзьям. Драко тоже был рад, но тому, что в Мунго отличные успокоительные и восстанавливающие зелья. Попутно Малфой думал, что следует поблагодарить отца за бесплатные палаты для этих двоих в колдобольнице на полный реабилитационный период. Крестные для их с Гермионой детей ещё понадобятся…	NC-17	В процессе	Нет
1	yasha_trava	Будильник от Эдмунда	Скандер является для автора совершенно идеальным Эдмундом, и он уверен, что у них характеры совершенно одинаковые. И будить Уилла они стали бы совершенно в одном стиле)	Драббл,Флафф,Юмор	26	2012-07-17	-Вставай! -М? -Я сказал, вставай!- Эдмунд сдернул, с раскинувшегося на кровати блондина, одеяло. Тот пошарил рукой в воздухе, дернул ногой и перевернулся на живот. Черноволосый парень хмыкнул и вышел из комнаты, закатывая на ходу парчовые рукава. Уилл приоткрыл один глаз, довольно улыбнулся и, причмокнув губами, обнял подушку. Сладостные мгновения продленного сна, закончились неожиданно и мокро. -Эд, мать….,- блондин странно взмахнул ногами и свалился на пол. Сверху раздалось злобное хихиканье, а снизу ворчливое ругательство. -Я сказал, вставай,- Эдмунд развел руками и поставил на столик около кровати пустую кружку,- и, кстати, не ругайся при короле! -Пошел ты, ваше величество,- прошипел Уилл и, вздыхая, встал и посмотрел вниз, на ноги. На белых кальсонах расплывалось мокрое пятно: от «пятой точки» к органу, сильно отличающему мужчин от женщин. Эдмунд прыснул в кулак, пытаясь сдержаться, но не смог и повалился на пол, разразившись хохотом. Уилл мрачно усмехнулся. -Ничего лучшего ты придумать не мог. У нас в мире обычно, чтобы разбудить, воду льют на лицо! -Если ты не заметил, ты не у вас в мире не хотел просыпаться,- отдышавшись произнес Эдмунд, встал и, кинув взгляд на мокрое пятно на кровати, вновь расхохотался. -Как смешно…,- изрек Уильям и треснул парня по затылку. Тот обернулся. В карих глазах плясали чертики. -Накажешь? Уилл отвернулся, подошел к столику и взял стакан с тыквенным соком. Эдмунд медленно перевел взгляд вниз. Стройные ноги обтягивали белые бархатные штаны с золотой каймой. -Нет…Ты не сможешь,- выдавил из себя молодой король. -Я же смог попасть в Нарнию, а уж попасть тебе соком в пах, точно смогу!- язвительно произнес Уилл и стремительным шагом приблизился к юноше. Сок в бокале угрожающе поблескивал, отдавая золотом. Эдмунд рванулся навстречу и впился в губы блондина неожиданным поцелуем. Тот секунду сопротивлялся, но после закрыл глаза и поддался вперед. Раздался звук льющейся воды и в тот же миг Уилл почувствовал неудобство и мокроту где-то внизу живота. - А точно,- хихикнул Эд,- попал,…только немного ошибся местом! -Ты…ты…- задохнулся от возмущения Уильям. -Я же говорил… …-Я сказал, вставай,- раздался голос сквозь сон. Уильям открыл глаза и увидел над собой ухмыляющееся лицо Скандера. -Черт…как хорошо….это был сон,- выдохнул блондин и по инерции опустил руку вниз. Раздался крик, мат и звук падающего тела с кровати. Уилл подбежал к зеркалу: на белых штанах, чуть ниже живота расплывалось мокрое пятно. -Я же говорил, вставай,- ехидно прошептал на ухо Скандер.	R	Закончен	Нет
1	yasha_trava	Check the gate!!	14-летие Джорджи отмечаемое на съемках «Хроники Нарнии: Плавание Утреннего Путника».	Романтика,Флафф	24	2012-07-17	-Джорджи, дорогая, хватит дрожать, - раздался голос Майкла, - солнце жарит так, что тебе просто не может быть холодно! -Да мне не холодно, - отмахнулась девочка, - просто что-то не получается… -Ладно, перерыв, - развел руками режиссер, - иди в тень, выпей немного воды и посиди…ты просто волнуешься. -Ага, - рассеянно кивнула Джи и ушла со съемочной площадки. -Только бы они приехали, только бы приехали, - шептали немного потрескавшиеся губы. Ладошки сжались в кулачки. Девочка выпила воды и скрылась между трейлерами. Изученная дорожка, запутанная между железно-платиковыми домиками на колесах, привычные встречающиеся люди, радующие улыбками, но сейчас это было так неважно. Пыль, поднятая от ног пробегающей девочки, вновь улеглась на место под полуденным солнцем. -Бен!- раздался звонкий взволнованный голос с улицы. Юноша, листавший на диване сценарий, поднялся, и в ту же минуту дверь распахнулась и вместе с сияющими лучами солнца в комнате появилась Джорджи. -Солнышко, что случилось? - улыбнулся Барнс и отложил папку с распечатанным текстом. -Они точно приедут? – срывающимся голосом спросила девочка, подойдя ближе. -Лучик, ну конечно…,- парень обнял ее за узкие плечи и прижал к себе, - сегодня только 8-ое. Энн обещала приехать сегодня вечером вместе с Джеймсом, а все остальные завтра с утра. Джи обвила тонкими руками шею юноши и уткнулась лицом в шелковистые каштановые локоны. -Я так соскучилась по всем ним, я не переживу, если их не будет, - серьезно проговорила девочка, запустив пальцы в волосы парня. -Ну что ты за глупости несешь, а? Приедут они, - Бен еще крепче прижал к себе подругу, - приедут… Дверь вновь распахнулась, и на пороге появился Скандар. -Джи, тебя Майкл зовет, - сказал парень, собираясь развернуться и уйти, но потом передумал и подошел к друзьям, - Джи…что случилось? -Все не так, - сглотнула девочка, еле сдерживая дрожащие в глазах слезы. -Что ты имеешь в виду? - беззаботно спросил черноволосый парень и сжал кулаки. Они все втроем прекрасно знали, что она имеет ввиду. Прекрасно знали и понимали, что все не так. В трейлере повисло молчание. Бен пытался прогнать подступивший к горлу комок. В глазах нещадно щипало. Скандар отвернулся и направился к двери. -Джи, Майкл тебя…, - голос сорвался. Парень выскочил за дверь. Юноша подавил рвущиеся наружу рыдания и, поцеловав Джи в макушку, произнес. -Все будет хорошо, Лучик! Она отстранилась, вытирая бегущие по щекам слезы. Кивок, и улыбка. -Хорошо, Старший. Барнс вздрогнул. Так его только Уилл всегда называл. Анна и Скан придерживались обычного - Бен. Эндрю - либо Бен, либо Каспиан. А Старшим его звал Моусли. В этом году, когда он недавно впервые услышал это от Джорджи, то понял, как же ему не хватает этого насмешливо-доброго: Старший. Как же ему не хватает мягкого- Бен и строго-добродушного- Каспиан. Парень пожал маленькую ладошку Джорджи, и улыбнулся. -Беги, Майкл тебя ждет! Дверь захлопнулась за девочкой от теплого порыва ветра. Барнс упал спиной на кровать и закрыл глаза. «Хоть бы они приехали. Пожалуйста…» -Они звонили? Где они? Уже едут? Когда будут? – вопросы высыпались на Бена, как только он нажал кнопку «Отмены» на телефоне. Джорджи от нетерпения подскочила к другу и стала трясти его руку, - Энн и Джеймс, да? -Да, да….Джи, спокойно…ты мне сейчас руку оторвешь, - усмехнулся Барнс и обнял девочку, - они уже приехали, уже в городе, сейчас садятся на такси, скоро будут здесь, где-то через полчаса. Джорджи взвизгнула и чмокнула парня в нос. -Скан, - обернулась она ко второму парню, - ты что не рад? Он стоял, прислонившись к стенке и засунув руки в карманы. -Рад, Лучик…, - юноша улыбнулся и закрыл глаза, - рад. Подъехавшая машина, сияла светящейся табличкой: Taxi. Темноволосая девушка улыбнулась водителю и, открыв, дверь вышла из машины. К ней метнулся темный силуэт и тотчас сжал в объятиях. -Энн, Энн…, - всхлип и мокрые следы на оголенных руках. Девушка радостно улыбнулась и обняла подругу, гладя по волосам, целуя мокрые от слез щеки и счастливые глаза. -Джи, солнышко мое! Котенок, как же я рада тебя видеть, как же рада, - Анна крепче прижала к себе Джорджи, и спрятала лицо в ее рыжих волосах, чувствуя, что тоже не может сдержать слезы. -Энн! Девушка подняла лицо и улыбнулась, все еще прогоняя влажную пелену с глаз. -Скан… Джи отстранилась и радостно наблюдала за встречей друзей, размазывая не смытый грим по лицу. Высокая девушка обняла черноволосого парня, а тот вначале нерешительно, а потом все же прижался к девушке, растаяв от порыва. -Я скучал, Энн, - так странно: слова, казавшиеся раньше таким бредом и сентиментальной соплятиной, сейчас сорвались с губ так легко, так честно, так искренне. -Я тоже, братик. -А где Джеймс? – поинтересовался подошедший Барнс и усмехнулся, потягивая руки, навстречу Анне. Она улыбнулась и бросилась к нему. -Бен,- мягким голосом произнесла девушка и дотронулась губами до немного шершавой щеки. -Здравствуй, Энн, - прошептал он, обнимая ее. -Джеймс, приедет позже, он решил зайти в маркет… -Джи, ты уже засыпаешь, - Бен провел рукой по волосам девочки, сидевшей у него на коленях и чмокнул ее в лобик,- иди спать. -Нет, - сонно пробормотала Джорджи, обнимая друга за шею, и пытаясь не закрывать слипающиеся глаза, - я хочу дождаться Джеймса. Компания вчетвером сидела в трейлере у Барнса и допивала уже по 5-ой чашке чая. Казалось, разговоры могут литься вечно из воспоминаний, в настоящее, из будущего вновь в воспоминания. Они столько должны были друг другу сказать, стольким поделиться, столько придумать. Мимолетно-долгие взгляды. И легкие теплые улыбки. -Мы дома,- произнесла Анна и выдохнула. Бен улыбнулся и поднялся с дивана, взяв задремавшую Джорджи на руки. - Я пойду, уложу ее. Анна и Скан кивнули, и юноша вышел, бережно сжимая тело девочки. -Он стал так трепетно к ней относится,- задумчиво произнесла девушка и глотнула чаю. -Да…,- протянул Скан,- Джи сама к нему потянулась. Уилла теперь нет, а Лучику нужен старший брат. -Все равно Уильяма для нее никто не заменит. Бен аккуратно подоткнул одеяло и поцеловал Джорджи. -Спокойной ночи, маленькое солнышко,- тихо прошептал парень и, открыв дверь, столкнулся с молодым человеком. -Джеймс? -Да, это я… Друзья обнялись, чуть не свалившись с крыльца. -Лучик уже спит?- спросил подошедший. -Да, но…ты можешь зайти к ней. -Спасибо. Бен спустился вниз, и аккуратно затворил дверь за Джеймсом. Актер, попавший в трейлер с освещенной яркими фонарями улицы, сначала замер на пороге. Темнота окутала его со всех сторон, и он совершенно ничего не видел. Через несколько секунд глаза привыкли, и Джеймс тихо подошел к кровати. На белоснежной кровати спала Джорджи. Маленькие пальцы сжимали край одеяла, будто цепляясь за него, а на лбу пролегла складка. Девочка прерывисто выдохнула во сне, юноша замер над ней, но она не проснулась, а лишь крепче сжала пальцы. Теплая улыбка скользнула по лицу молодого человека. Он сел на край кровати и провел пальцами по золотистым прядям, разметавшимся на подушке. «Лучик, мой милый, солнечный Лучик…» Его рука коснулась нежной щеки девочки. Складка на лбу разгладилась, дыхание стало ровнее и спокойней. Часы на руке Джеймса тихо запищали. Он бросил взгляд на маленький дисплей: 0.00 -С днем рождения, малышка Джи,- прошептал юноша и, наклонившись, поцеловал руку девочки, - все будет хорошо, королевна… Дверь трейлера тихо затворилась за актером. Джорджи перевернулась на бок, сложив ладошки лодочкой под щекой. Луч солнца защекотал глаза нестерпимо ярким светом, ресницы дрогнули, в комнате раздался недовольный стон. Девочка перевернулась на живот, закрывая руками лицо, но луч света стал шире и теперь грел затылок. Джорджи медленно поднялась, разлепляя глаза, и зевнула. Занавеска на окне металась от ветра то вверх, то вниз и пропускала нещадное количество солнца. Взгляд упал на электронные часы, стоявшие рядом на полке: 10.00. Недоверчиво хмыкнув, девочка задумалась. Ее всегда будили в 8.00, а иногда и раньше… «И с чего сегодня такая блажь?» Взгляд переместился на календарь висевший на стене. «Сегодня же должны быть съемки.… Нет? С чего бы.… О Аслан!!» Одеяло соскользнуло на пол. «У меня же сегодня день рождение! Вот я бестолочь-то!» Весело рассмеявшись, девочка встала, ударила себя по лбу. - И где моя память? - совсем по взрослому проворчала она, затем наклонилась и стала искать тапки, - где же они? Вероятно там, где память… Ползанье по полу на коленях ни к чему не привело. «Я их, наверное, у Бена оставила!» Девочка вскочила и, подбежав к двери, распахнула ее. Ослепительный солнечный свет, ударил по глазам, а крики и приветствия оглушили. К Джи подбежал Бен и взял на руки. -Я днем рождения, Лучик мой ясный! Крошка моя, с14-летием!! Все еще ослепленная Джорджи, прижалась к молодому человеку и, улыбаясь, запустила руки в его волосы. -Спасибо Бен! Спасибо! Спасибо, мой замечательный Старшенький! – мягкие губы ласково целовали гладко выбритые щеки, длинные ресницы, шелковистые волосы. Бен закружил именинницу, прижимая к себе изящное миниатюрное тело. -Сегодня все для тебя, - прошептал юноша на ухо Джорджи и, наконец, позволил подошедшей Анне поздравить подругу. -Джи! Ты теперь такая большая! – обаятельно улыбнулась темноволосая девушка и обняла девочку. -Сестричка, никогда не напоминай мне о возрасте!! – рассмеялась та, вдыхая запах духов Анны, - мои любимые духи…. -Скандар, даже не думай уворачиваться от моих объятий! – пригрозила улыбающаяся Джи и бросилась к другу. -Только ради тебя! – рассмеялся тот и сжал именинницу сильными руками, - поздравляю, красотка! -А теперь я тебя поцелую! – звонко воскликнула девочка и обхватила юношу за шею. -Нет, - завопил тот, - так мы не договаривались! -А вот и нет! Договаривались!! - смеялась Джорджи, пытаясь дотянуться до щеки высокого друга. -Ну ладно, ладно, - сдался он. Наклонился и дал поцеловать себя, - я счастлив! -М,- раздалось над ухом знакомое тихое мурчание,- у кого сегодня день рождение? Джи обернулась и бросилась к Джеймсу на шею. -У меня, у меня! Как же ты мог забыть?- восклицала она, заливисто смеясь и смешно болтая босыми ногами в воздухе. -Да, совсем я стал беспамятный,- улыбнулся он и опустил девочку на землю,- поеду в город за сладостями, ладно? Не будешь без меня скучать? Джорджи так по – детски мотнула головой, и так по-взрослому пожала «бывшему фавну» руку, что тот не сдержался и вновь обнял девочку. -Как же ты выросла, моя маленькая Люси… Десятки рук тянулись к имениннице, десятки голосов выкрикивали поздравления, десятки улыбок, десятки лиц... Как карусель крутился сияющий мир, но все вдруг остановилось. Внезапно сверкающие глаза потускнели и тихий срывающийся шепот на ухо Бену. -Где Уилл?! Солнце как будто закрасили черной краской, и мир стал черно-белым. И нет никаких звуков, звенящая тишина вокруг. «Где Уилл?!» Большая ладонь легла на волосы Джорджи. -Он… «-Уилл, ты должен приехать!! – пальцы в который раз дернули провод. -Да я знаю, Бен, знаю,- раздраженный голос на другом конце мира, - но пойми, я безумно загружен и очень устал. У меня хоть и выдался день отдыха, но я не успею слетать туда и обратно. -Моусли, это день рождение Джорджи,- холодный голос и вновь рывок провода. -Да я помню, помню,- почти крик, - но я чисто физически не могу, ты понимаешь? -Объясни это Джи!!!- крик перешел на шепот,- Моусли, если я в день рождение Джорджи увижу на ее лице слезы, я убью тебя, понял?! -С каких это пор ты стал так трепетно к ней относится? -С тех пор, как на съемках не стало тебя… Она не может без тебя, Уилл. Тишина в трубке. -Я постараюсь, Бен. Мне нужно идти. Пока.» Темноволосый юноша сглотнул и продолжил. -Он немного задерживается, Джи. Подожди чуть-чуть… Девочка уткнулась носом в его шею и еле заметно кивнула. Часы неслись со скоростью света. Сначала «Луна-парк». Качели, карусели, колесо обозрения, горки, комната страха. Вата, мороженое, кола с пузырьками и маленькими кусочками льда. Бои на соломинках, брызгание в фонтане, конкурс караоке в пабе, танцы под рок-н-ролл. И счастливые до невозможности лица: Анна, с двумя хвостиками, которые ей сделала Джи, Бен в цветастой рубашке, Скан, пускающий мыльные пузыри, Джеймс с желтым галстуком и праздничным колпачком на голове и Джорджи. В воздушном бледно-розовом платье, похожая на фею. Радостно сжимающая ладони и заливисто хохочущая в объятиях друзей. Барнс уже думал, что девочка отвлеклась от мыслей о Уилле, но он то и дело ловил на себе внимательный, умоляющий взгляд синих глаз, поддерживающее улыбался, шепча одними губами «Он приедет, не волнуйся!» и украдкой смотрел на часы. Солнце клонилось к закату, окрашивая домики в городке в красно-бордовый оттенок. Легкий ветерок, в который раз за день запутался в складках пышной юбки Джорджи, но она даже не оправила ее, как делала до этого. Компания медленно шла в строну разбитого съемочной группой лагеря, где готовилось главное празднование с тортом, свечами и фейерверками. Анна встревожено кинула взгляд на сосредоточенную Джи, которая кусала нижнюю губу и дотронулась до руки Бена. -Уилл звонил? – тихо спросила она. Тот помотал головой и посмотрел на Скана с Джеймсом, которые пытались придумать, как же еще отвлечь именинницу. В лагере было шумно и весело. Туда сюда сновали люди с бокалами в руках, громко играла музыка. Джорджи грустно улыбнулась кому-то, взяла протянутый кем-то ей воздушный шарик, и ускорила шаг, отделившись от компании. Друзья посмотрели вслед уходящей девочке и нерешительно остановились. -Бен,- шепнула Анна, смешно тряхнув хвостиками,- иди,…успокой ее, а я позвоню Уиллу! -Думаю, что не стоит сейчас ее трогать,- задумчиво шепнул в ответ юноша, посмотрев на Джи, которая села на скамейку на краю невысокого холма, где расположился лагерь съемочной группы. -Так, я пошла звонить этому дураку! Джорджи смотрела на уже почти опустившееся за линию горизонта солнце, и в который раз кусала нижнюю губу, сжимая ладони. «Я не маленькая девочка. Я не должна плакать. Не должна! Чтобы сказал Уилл, увидев меня рыдающую... Он бы сказал: «Как ты можешь плакать в свой день рождения!» Небо заволокла дрожащая пелена и по розовым щекам покатились слезы. «Какая же я слабая…самой противно! Сижу тут и плачу!» Но руки не вытирали мокрые дорожки, а все также сжимали тоненькую ленточку шарика, как последнюю надежду на что-то. На волшебство? На чудо? Бен смотрел на маленькую, хрупкую фигурку девочки на скамейки и все больше ненавидел друга, который опаздывал, которого еще не было, который должен был, обязан был приехать. Но его не было. Не было. «Черт, ну куда же Энн запропастилась?» Юноша сорвался с места и побежал в сторону трейлеров. Впереди раздался звук шин, и сердце ухнуло вниз. «Только бы…» Он миновал один поворот, второй. Бежал, почти сшибая людей. Наконец, выскочил на стоянку и увидел стоящую там Анну, сжимающую в руке телефон. Девушка обернулась и ободряюще кивнула головой, все так же смешно тряхнув хвостиками. И в тот момент захотелось закричать, выплеснув все эмоции, которые они пережили за весь день. Выплеснуть весь гнев, ярость и радость от того, что он все-таки приехал. Что Джорджи будет счастлива. Девочка опустила голову и прерывисто выдохнула. Нужно было возвращаться к гостям. Не хотелось, но нужно. Так бы сказал Уилл. Она обернулась, но сзади никого не увидела. «Не будь эгоисткой, Джи! Все ждут тебя!» Маленькие следы на пыльной дорожке. Раскрасневшееся после слез лицо. И дрожащие, покусанные губы. «Я не должна плакать!» Девочка заглянула под навес, где были накрыты столы. Друзей там не было. Прошла мимо темных окон трейлера Бена, где они обычно сидели компанией. Никого. Лишь куча знакомых людей, но не друзей…Обида на весь мир постепенно поднималась все выше и выше, вызывая вновь соленые ручейки по щекам. Свернув за домик охранника, девочка вышла на автостоянку, где, наконец, увидела знакомые спины. Подойдя ближе, она дотронулась до спины Бена. Тот обернулся. -Джи,- улыбнулся юноша, притягивая именинницу к себе,- Уилл приехал. Дрожь пронзила девочку с макушки до пяток, и она вцепилась в ладонь Барнса. -Ну,…малышка,- присел рядом с ней,- теперь все в порядке. Поймав пальцем слезинку, он поцеловал Джорджи и подтолкнул вперед. Та пробралась, между Анной и Скандаром и увидела, суетящегося возле машины, лохматого Моусли отвязывающего связку воздушных шаров от машины. -Уилл,- выдохнула девочка и вновь почувствовала, как горячие слезы струятся по лицу, шарик выскользнул из пальцев. Парень обернулся и, улыбаясь, направился к Джорджи. -Ну вот, Лу, ты потеряла свой шарик,- но ничего….Я тебе много новых привез. Не плачь из-за этой мелочи, солнышко. -Дурак!- только и смогла прошептать Джи и бросилась на шею парню. -Минус 1 доллар в ведро, малыш!- усмехнулся Уилл и прижал к себе именинницу. Девочка уткнулась носом в его шею, обвив руками, плечи и только всхлипывала, чувствуя, как парень осторожно и сильно обнимает ее и несет куда-то. -Лучик,- тихонько позвал парень. Она очнулась и отстранилась от друга. Оглядевшись, Джи увидела. Что тот принес ее на ту самую скамейку на краю лагеря. Уилл посадил Джорджи и сам сел рядом. -Кстати, это твои шарики!- улыбнулся парень,- с днем рождения, крошка! Девочка взяла в руку моток с лентами и посмотрела на юношу. -Спасибо, братик! Мягкие маленькие губки коснулись бритой кожи, она смешно фыркнула и провела ладонью по щекам. -У тебя щеки, как у Бена вечером… Уилл рассмеялся и притянул Джи к себе. -И никогда больше не плачь в свой день рождения! Девочка кивнула. -А давай отпустим шарики в небо? Ты не против? -Конечно не против!!- подхватил идею Уилл и полез в сумку. Достав оттуда маркер, он хитро подмигнул Джорджи и взял один шарик в руку. Девочке казалось, что она никогда не была так счастлива, чем в тот момент. Все слезы, переживания, срывы, которые все чаще происходили на съемках ушли на задний план. Их затмили старые, такие родные чувства, что она в сказке, в Нарнии. Рядом старший брат, ее ждут друзья и волшебство…Вот оно самое настоящее чудо: счастье быть рядом с ними, творить детские глупости, смеяться и ловить глазами небо. Уилл рисовал на шариках глазки и улыбку, а затем отвязывал и протягивал девочке. Вскоре все шарики были разрисованы и развязаны. -Уилл, давай еще позовем наших?- загадочно сказала девочка, юноша радостно кивнул и убежал в сторону трейлеров. -Смотри, что мы принесли!- подбежала Анна, Джорджи обернулась и запищала от восторга. Мальчики несли с собой торт со свечками, несколько бутылок с колой и пластиковые стаканчики. -Ставьте всю сюда,- засуетилась девочка, спрыгивая со скамейки,- так,…а теперь вот вам всем по букетику. Торжественно вручив Бену, Скандару, Анне, Уиллу и Джеймсу по несколько шаров она встала напротив торта. -Ну что, малышка,- улыбнулся Джеймс,- с днем рождения? -С днем рождения!!- закричали остальные. Девочка рассмеялась и покраснела. -Как же я вас всех люблю…Спасибо, что вы сейчас здесь! -Давай, загадывай желания,- напомнил Скандар. Джорджи закрыла глаза. Вспомнился заливистый смех Уилла, улыбка Анны, катающийся по полу Скандар, Бен, нацепивший на голову рождественский чулок, пытающийся жонглировать елочными шарами Джеймс и пытающийся образумить их Эндрю. Они были вместе, они были в их собственной маленькой Нарнии, которая была везде, где были они. Их сцепившиеся ладошки, большие и маленькие, огрубевшие и ухоженные. Их улыбки, их сияющие глаза. Каждая встреча-праздник, каждый день на съемках - события. Любая премьера, любая конференция превращалась в игру. Они были вместе. Главное было быть вместе. И никогда не расставаться… Никогда. Свечи погасли, под выдохом девочки. Друзья захлопали в ладоши, а Джорджи счастливо улыбнулась. «Сбудется!» -Джи,- вскрикнула Анна, -тут Эндрю звонит! -Алло, Эндрю! -Здравствуй, Лучик! Отмечаешь? -Да… -С днем рождения тебя! -Спасибо, папочка! -Ты лучшее солнышко, сияй и помни, что мы всегда с тобой. Прости, что не смог выбраться…вот выкроил секундочку позвонить... Все, нужно бежать,- торопливый голос… -Стой, Эндрю…,- девочка обернулась к друзьям,- давайте…отпустим шарики? Все закивали. -Эндрю, считай с нами!! -Раз,- хором. -Два,- вместе. -Три,- все… Шарики под визг, смех и крики понеслись в ночное небо, усыпанное звездами. Уилл взял Джорджи на руки и нежно целовал ее в висок, слушая, как она смеется и хлопает в ладоши. -Эндрю, Эндрю…Ты слышал?- щебечущий голосок в трубке. -Конечно, малышка,…конечно, слышал,- и на другом конце мира мужчина, вытирал слезы, струящиеся по щекам,- мне пора…увидимся, Лучик. -Пока, папочка! Девочка лежала в кровати, держась ладошками за руку Уилла. -Ну что? Check the gate? -The gate is good! – Джи, сонно улыбаясь, показала большой палец. -Спи, солнышко… ты устала сегодня. -Обязательно буду, уже почти…,- пробормотала Джорджи, закрывая глаза,- только…мы же всегда будем все вместе? -Конечно, моя замечательная…спи, спи… Сны, конечно, будут самыми лучшими. Девочка точно знала, что ей приснятся друзья. Улыбки, соленые брызги и берег моря, ей приснится снег, небо, солнце…Ей приснится Нарнии…Нарния, где есть они… И они вместе. Уилл вышел на крыльцо, где стоял Бен, освященный фонарем. -Уснула…,- юноша посмотрел на звездное небо. -Ладно, Мелкий…сегодня я так уж и быть, прощу тебе ее слезы!- Барнс похлопал Моусли по плечу и тоже откинул голову назад. Звезды сияли и чем-то напоминали глаза Джорджи, когда та улыбается.	PG-13	Закончен	Нет
1	Lina Sheiriff	Свобода между строк.	Даже Максим Горький совершает глупые оплошности. Но кто сказал, что они к худшему?..	Hurt/Comfort,Songfic,Ангст,Повседневность,Психология	32	2012-07-17	В одной из ста квартир городской многоэтажки распахнуты окна, и ветер колышет тёмные занавески. Стол завален важными бумагами, рядом пристроены пачка сигарет и большая кружка чёрного кофе без сахара. На табурете рядом спит прикрытый ноутбук с начатым отчётом, цифры хаотично расставлены дробями и надпечатаны короткими инициалами, понятными только хозяину. Закат красит комнату красно-жёлтым, дополняя спартанские бело-серые оттенки красками будущей осени. А пока лето. В этом году оно слишком жаркое. Мужчина, замерший возле открытого балкона, поправил очки, затушив истлевшую сигарету, которой он успел затянуться лишь раз, о край стеклянной пепельницы. Нужно было возвращаться к работе, проверять приказы, распределять зарплату, разбирать графики… Тихо вздохнув, он провёл рукой по тёмным волосам, подходя к столу и освобождая его от бумаг, чтобы поставить оживший ноутбук, готовый к новой порции цифр. Середина июля. Самое время взять отпуск и улететь куда-нибудь, как можно дальше, где нет бесконечных пробок по утрам, шумного офиса на тысячу человек и гадкого растворимого кофе. Если бы у него было право на отдых, он бы обязательно так и сделал. Но нет, нельзя. Аврал на работе, они совсем отбились от плана. А ведь начальник понимал, что взял на свой отдел слишком много обязанностей. Абсолютно безответственный халтурщик, непонятно как дослужившийся до главы маркетинга, из-за которого Максим теперь страдает недосыпом и не может даже спокойно поужинать, что уж говорить о заслуженном отпуске. Откинув мысли об иррациональном распределении обязанностей, Горький попытался сосредоточиться на недописанном отчёте, но строчки упрямо не желали собираться во внятные расчёты, расплываясь перед глазами. Мужчина не признается, как сильно устал. И дело даже не в физической усталости, перебороть которую можно несколькими часами сна. Испарились какие-то частички него, оставив скручиваться тугой комок пустоты. Давит в груди давно не бьющееся сердце, а по лёгким растекается влажный воздух, которого так мало. Вероятно, они были правы – Горький мертв. Давно и навсегда. Как будто лето не наступало и не оставляло рисунки на носу, а жар – это всего лишь последствие его бессонных ночей. Вечная осень. Середина лета? Ложь. Возможно, это одиночество. Он неправильно рассчитал нужные часы живого неформального общения и ушёл в дефицит, оттого и это странное чувство, скручивающее внутренности. Но опрос человечков в голове показал, что причина не та. Семьдесят пять процентов отдали голос потерянной связи с собой. Они могут ошибаться, но если их предположения верны, нужна реабилитация. От себя-то не улетишь, а мысли не замажешь корректором. Максим сильный. Это знает он. Знают все. Спрятать чувства для него ничего не стоит – взгляд не меняется независимо от ситуации, а голос никогда не дрожит. Он не признается, как сильно от этого устал, а остальные не заметят. Есть шанс, что помогут два приятеля – Джек и бутылка виски. Первый сможет расслабить мужчину непринуждённым разговором и мимолётной шуткой, Максим искренне улыбнётся и забудет о чёртовых планах и завале на столе, и Лондону не придётся объяснять, почему у него такие пустые глаза. Именно поэтому он его друг – не видит похороненных внутри чувств и душевных метаний Горького, не задаёт глупых вопросов и никогда не начинает разговоров по душам. Знает, если тот посчитает нужным – расскажет сам. Второй друг – виски – окончательно поможет отключить иногда мешающий мозг и, возможно, подарит сон без сновидений, манящий своей глубиной. Свернув брошенные на середине документы, Максим открыл окно переписки, найдя в списке контактов букву «Д», и написал небольшое сообщение: «Нужна помощь, совсем устал от себя и работы. Жду тебя и бутылку». Прикрыв глаза, он открыл их от тихого звука о пришедшем ответе: «Через десять минут у тебя», - и заметил погаснувший значок «онлайн» перед тем, как осознал свою ошибку – окно диалога венчалось именем Достоевский. Горький не понимал, как мог промахнуться мимо нужного собеседника, но ещё сложнее было понять реакцию Достоевского на его сообщение. Он, конечно, внимательный ко всем до трясучки, но их отношения всегда оставляли желать лучшего. Какой идиот побежит утешать своего неприятеля? Но Фёдор редко когда укладывался в логический анализ Максима, опережал его в этом, разве что, Гексли, не укладывающийся в него никогда. Теперь всё, что он может сделать, это встретить Достоевского и объяснить ему суть своей оплошности. * Когда в квартире раздался звонок, Горький был приятно удивлён. Парень почти не опоздал, придя через одиннадцать минут и тридцать шесть секунд. У мужчины не было мании отсчитывать время с секундной точностью, но ожидание прихода тянулось неимоверно долго, а занять себя, не смотря на обилие работы, ничем не мог, потому просидел в кресле, уперев взгляд в часы на стене, отмечая бег стрелки по кругу. Максим, неспешно поднявшись, направился к коридору и открыл дверь, не смотря в глазок и не спрашивая «Кто там?» - он знал, как нажимает на звонок каждый из его пятнадцати коллег. Джек сильно вдавливал кнопку, и тот звучал отрывисто, Достоевский же нажимал на звонок один раз, коротко звучал и почти сразу умирал робкий колокольчик. Фёдор, еле заметно улыбаясь, неуверенно стоял у порога, держа в руках бутылку первосортного виски. Как он узнал? Горький никогда не говорил Достоевскому о своей любви к этому напитку. Да они и не разговаривали без причины, так как оба понимали, что разрозненность их интересов и ценностей приведёт к не слишком мирной дискуссии. Изначально Максим хотел сразу спровадить «друга по ошибке», но раз тот пришёл не один, а с его любимым напитком, решил повременить с объяснением ситуации. Впрочем, Фёдору, судя по настрою, подобное спонтанное приглашение было не в новинку. Мужчина мысленно усмехнулся – ещё бы. Такие, как он, регулярно работают жилеткой. Даже малознакомые люди бросаются на него со своими проблемами, выливая тонны слёз и негатива, а он молча сносит бури отрицательных эмоций, помогая улыбкой без слов. Горький поймал себя на почти восхищённом вопросе – насколько сильным нужно быть, чтобы пожалеть всех и не дать повода пожалеть себя? Отступив от порога, Максим кивнул парню, приглашая войти. - Здравствуй, Достоевский, - сухой тон отскакивал от сухих губ машинально, как вставленная программа, и Федор в который раз приравнял мужчину к роботу. «Нет, - обрубил сам себя парень, - просто очень уставший человек». Приподняв уголки губ, он старался подавить дрожь фальшивой улыбки под ледяными сенсорами серых глаз. - Здравствуй, Максим, - тон получился доброжелательным и ровным, Достоевский в который раз порадовался своей недюжей практике. Горький дёрнул бровью и, резко развернувшись, направился в комнату. Удивило обращение по имени человека, не близкого к нему, но раз уж так получилось, нужно использовать случайность в свою пользу. Правда, какую пользу можно получить с робкого уступчивого этика, мужчина пока не придумал. Парень, чуть помявшись в коридоре, прошёл следом за хозяином квартиры в комнату без излишеств, оформленную в стиле классического минимализма, и пристроил бутылку виски на стеклянный столик. В кухне с глухим стуком открылись и закрылись ящики – Максим, достав два стакана и лёд, возвратился в зал. Жестом указав на софу, мужчина пригласил Фёдора сесть, опускаясь в кресло напротив. Присев на край, парень наблюдал за тем, как жёсткими, быстрыми движениями Горький откупоривает бутылку, наливает в стаканы абсолютно равное количество спиртного, не выверяя, бросает в стаканы по два кубика льда и протягивает один из них парню. Принимая напиток, Достоевский молился о том, чтобы не дрожали руки. Рядом с Максимом он чувствовал себя неловко, будто на немом допросе, вся уверенность в себе и разумность исчезали, оставляя паузу, неуютную, казалось бы, только ему. После нескольких глотков алкоголя и десяти минут молчания Фёдор решает нарушить безмолвие: - Ты написал, что тебе нужна помощь, - сбивчиво произнесённая фраза и так и не сказанное «Я тебя слушаю» виснут неуместной тяжестью в разуме Горького. И без того натянутые провода электролинии разрываются, уже надломанный барьер между мозгом и сердцем разбивается под напором слов, и, посылая хладнокровие к чертям, он рассказывает. Сбиваясь, не завершая мысли, рассказывает об усталости быть таким, каким его видят, об одиночестве, которого не хватает при передозировке, о скуке, однообразии пейзажа за окном, нехватке чего-то важного. Слишком быстро, слишком эмоционально разбегаются мысли по комнате. А Достоевский сидит, не двигаясь и, кажется, не дыша. Ловя каждую интонацию, слово, взмах руки. Запоминает, потому что знает – завтра всё будет как раньше. Завтра будут холодные глаза и сухие губы, будет резать слух металлический голос… и он снова будет для Горького никем. Оборвав поток таких глупых, ирреальных для себя чувств, мужчина встаёт с кресла и подходит к окну, беря из пачки сигарету. Поджигает, лишь со второго раза сумев включить зажигалку, и делает глубокую затяжку. Снежным комом навалится осознание – он поддался уюту этого странного парня, выложив ему всего себя, даже те аспекты, что не сумел осознать. Максим почти ничего о нём не знает, но почему тогда так уверен, что Фёдор надёжен? А Достоевскому сейчас больше всего на свете хочется подойти к Горькому, положить руку на плечо и сказать, что тот не одинок. Есть те, кому он нужен независимо ни от чего. А если его не устраивает начальник – нужно уходить с работы, хочется убежать - беги. Мы живём лишь раз, и другого не будет. А долг и правила, безусловно, важны, но в первую очередь ты человек, и должен сам себе. Должен прожить короткую жизнь ярко, невзирая на запреты. И пусть это будет звучать банально и жалко, горло саднит необходимость сказать. Так же сбивчиво, как минуту назад говорил Горький. Нет. Закричать. Но давит на сердце понимание собственной никчёмности – на твои прописные истины он только раздражённо хмыкнет. Стоя спиной к Достоевскому, Максим улыбнулся. Он понял. Вдруг стало так просто, будто немой слушатель отдал ему часть своей души, лёгкой и по-детски светлой, своим беззвучным голосом объяснил всё то, в чём он не был уверен. Волшебным ключом завёл покрытое паутиной сердце. Залпом допив оставшееся в стакане виски, Фёдор прикусил губу и молча покинул бело-серую квартиру. Ему показалось, или он действительно оставил в ней свою душу?.. * На следующий день Горький не придёт на работу. И через день - тоже. Достоевский хмуро будет провожать взглядом работников, но так и не увидит высокий худой силуэт и металлический взгляд из-под очков. Выловив среди толпы Джека, он спросит, что могло случиться с Максимом, раз тот не выходит на работу уже второй день. Лондон весело усмехнётся: - Макс высказал начальству всё, что о нём думает он, и, сказать по секрету, весь отдел. Уволился с работы и уже отправил резюме в более крупную фирму на должность заместителя директора. А сегодня звонил и спрашивал о турах по Европе. Удивлённо выслушав мужчину, Фёдор тихо и счастливо рассмеётся. Его поняли без слов, без выдающего прикосновения к плечу. А вечером, зайдя в чат, он обнаружит новое сообщение: «Спасибо».	NC-17	Заморожен	Нет
1	Дзешико-тян	Забудь о ненависти	Отец Мисаки возвращается и хочет загладить свою вину. Но девушка и слышать ничего не хочет. Она обращается в Адскую почту.	ER,Hurt/Comfort,Songfic,Ангст,Драма,Мистика,ООС,Повествование от первого лица,Психология,Философия	50			R	Завершён	[]
1	Лю Элайджу	Минимум...	Он тот, кто требует от жизни минимума...	Драма,Психология,Философия	5	2012-07-17	*** Слабые солнечные лучи, дотянувшись до земли пытаются согреть ее, обнажая на общий взгляд мелкие пылинки, витающие в воздухе. Разрушая их идиллию и разбрасывая по разным частям центрального парка, ветер пытается доказать, что при надобности, он поступит так же и с людьми, несущими одну лишь нечисть... Полупрозрачные же облака на небе не играют ни какую роль, разве что украшают скучное и бесконечно небо, это сравнимо с обычной жизнью: скучная земля, переполненная смертными, одни из которых несут хоть какую-то пользу, но при этом не мелькая своим внешним видом, а другие как облака - красивые и бесполезные... Он сидел, удобно устроившись в центральном парке на одной из лавок Лондона. Не отрывая глаз от красоты, которую видел каждый день, приходя в этот парк, он пытался понять какой ему от этого толк... Вот только под словом красота, он подразумевает не зеленую травку, покрытую яркими цветочками, от аляповатости которых болят глаза, и даже не голубое небо, а "ее", любимую и единственную... Она каждый день посещает этот парк со своим любимым человеком, чтобы посидеть с ним на лавочке поедая мороженное. "Он" безумно любит ее, хоть и не может признаться себе в этом, ему достаточно того, что видя ее каждый день - он понимает, что та счастлива и с другим... Каждый день, она кажется ему еще красивее, еще изящнее, стройнее и грациознее. Каждый день, он щурится, потому что ему кажется, что та слишком ярко светится. Каждый день он одевается как можно невзрачнее, чтобы та его не заметила... Каждый день, в его сердце кто-то копает могилу, где он хоронит всю свою решительность и стремление... к ней... Вот и сегодня, на нем всего лишь потрепанные, черные джинсы, с такого же цвета футболкой. На ногах позапрошлагодние башмаки, когда при этом, дома у него лежат новые замшевые туфли, за 100$... Ему все по фиг! Он приходит сюда не для того чтобы показаться людям, а затем, чтобы ему показалось "она"... Он приходит в парк чтобы удовлетворится, и он получает желаемое, а его желаемое такое маленькое... и он уходит получив колоссальное удовольствие, лишь от одного "ее" вида... Он не пытается ее заполучить, видя то, кто рядом с нею... он успокаивает себя лишь двумя словами: "бесполезное облако"	R	В процессе	Нет
1	Lizzie Intellect Power	Про баксы	Юмористическое описание того, как ведьмы Трикс захотели оживить Валтора. Будьте готовы к неожиданным и смешным поворотам сюжета ;)	AU,ООС,Пародия,Фэнтези,Юмор	30	2012-07-17	Три сестрицы под окном мечтали поздно вечерком. «Кабы я была царица, - молвила одна сестрица, - то на весь бы мир одна я наслала армию». «Кабы я была царица, - другая молвила сестрица, - уничтожила б я мир». «Кабы я была царица, - третья молвила сестрица, - я бы оживила Валтора». «Для этого совсем не обязательно быть царицей, - первая молвила сестрица, - давайте подождём Нового года, и Дед Мороз его оживит». Но пришёл Новый год, а Дед Мороз Валтора так и не оживил, негодяй, говорит: «Гоните баксы». Тогда уразумели сёстры, что на Деда Мороза надейся, а сам не плошай. Стали они думать да гадать, как бы лучше Валтора оживить. И молвила белокурая сестрица: «Гарри Поттер в одном из лесов Великобритании обронил оживляющий камень». Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, но добрались сёстры до туманного Альбиона да в лес подались. Искали они камень, искали, а так и не нашли, ибо завладел тем камнем муравьиный царь да сидел на нём, как на троне. «А желаете мой трон обрести, - молвил тот, - гоните баксы». Но не было баксов у сестёр, и поплелись они, безутешные, прочь. Решили они податься на Русь-матушку, чтобы живой воды из хрустального источника набрать. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, но прибыли сёстры на Русь-матушку да стали чёрного ворона кликать: «Ворон, ворон, принеси нам живой воды из хрустального источника». Но молвил им в ответ чёрный ворон: «Гоните баксы». Но не было баксов у сестёр, и пошли они, солнцем палимы, разводя безнадёжно руками. Тогда решили сёстры пойти в студию к дяде Страффи, дабы тот Валтора оживил. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, но добрались сёстры до солнечной Италии да к дяде Страффи на поклон явились. «Оживи, - молвили сёстры, - Валтора». «Вы вообще кто такие?» – спросил дядя Страффи, не поднимая очей. Ему как раз пришли концепт-арты повседневной одежды для 5 сезона, и он разнести в пух и прах художников намеревался, оттого и мрачен был, и хмур. «Гоните баксы, тогда и поговорим», - добавил он, ответа не дождавшись. Но не было баксов у сестёр, и пришлось им пуститься в путь обратный. Тогда вздумали сёстры прямо из царства мёртвых Валтора достать, последовав примеру Орфея. Взяла чернокудрявая сестра арфу да забренчала, и от сих скрежетов, визгов да дребезжания разверзлись пучины адские, да явился перед сёстрами Харон, через реку в царство мёртвых перевозивший. «Живых на ту сторону бесплатно не перевожу, - молвил он, - гоните баксы». Но лишь ухмыльнулась чернокудрявая сестра да вновь за арфу взялась. И возопил Харон: «Ладно, ладно, обойдёмся без баксов, но отдадите мне арфу по прибытии». И согласились сёстры, умом не блещущие и дальновидностью не отличающиеся. И вот предстали сёстры пред светлые очи самого Плутона, царя царства мёртвых, и попросили о том, чтобы отдал он им Валтора живым. «Только не говорите «Гоните баксы»!» - сорвалось с языка русоволосой сестрицы. Услышал сие Плутон да изрёк: «Хоть баксы, хоть не баксы, а Валтора я вам не отдам. Он на моей дочери женат». Возопили сёстры от того великого горя, хотели на арфе сыграть, а арфы уж нет: Харон её конфисковал да уничтожил. Делать нечего, пустились сёстры в обратный путь, рыдая безутешно. И уразумели сёстры тогда: нет баксов – ничего тебе не будет. Тогда отправились они работать в магазин Love&Pet да работали ровно три года и три дня. Заработали они баксы да в аптеку Магикса пошли. Там приобрели они на все свои сбережения Оживляющий эликсир да пошли Валтора оживлять. Вылили они эликсир в кастрюлю да на плиту поставили. «Варись, варись, моё зелье, ой, то есть наше зелье, для кошмарного оживленья», - пробормотала русоволосая сестра да силою гипноза под кастрюлей огонь зажгла. «Будет зелье вкусным, не то что щи капустные», - молвила чернокудрявая сестра да вихрем, как ложкой, содержимое помешала. «Поэты из вас, сёстры, никудышные», - добавила сестра белокурая. Варили сёстры зелье три дня и три ночи, стараясь о стоимости газа потраченного не думать, да сварили. Остудила его сестра белокурая, ледышками забросав. Тогда взялись сёстры за руки да произнесли заклинание чудодейное, которое знать нам не положено. Глядь – а из кастрюли Валтор вылезает, с лицом хмурым, всех убить готовый. - Не замучили тебя там, в аду? – спросила участливо сестра белокурая. - Говорят, там даже гроз не бывает, правда? – поинтересовалась сестра чернокудрявая. - Не слишком зла была к тебе жена твоя, Плутонова дочка? – молвила сестра русоволосая. - ВЫ ЧЕГО НАТВОРИЛИ??? – заорал Валтор, - ТАМ ЖЕ КРАСОТА!!! Винкс там нет, вас там нет, что же ещё нужно человеку для счастья??? С тех пор жил Валтор в кастрюле, в коей эликсир варился, тщетно надеясь, что оттуда вновь откроется проход в царство ада, где ждала его безутешная дочь Плутона.	NC-17	В процессе	Нет
1	ЗарегистрированныйПользователь	Кто-то шибко умный...	Мои пять копеек на чашу весов коррупции. Заранее извините, если что.	Драббл,Насилие,Стихи	273	2012-07-17	В природе есть незыблемый закон – Круговорот веществ, он есть всего основа. Однажды взятое, долг будет возвращён. Не скрыться, не дождаться нам иного. И в обществе есть правило своё, Взимаемое обязано вернуться, Как льготы, медицина иль жильё, И можно без фальшивых конституций. Но вдруг однажды так случилось, длится впредь, Что кто-то шибко умный догадался Всеобщими деньгами завладеть. Как ловко лгал, лукавил, извивался… «Ведь всё на ваше благо!»… На страну, Порой он всё же взглянет с беспокойством, Но та улыбчива, спокойна… потому, Что ознакомлена она с мироустройством. *** И хоть незримо так, но всё ж грустит Иван, Потом ведь кровь со стен Кремля смывать придётся. А впрочем… чуть небрежно гладит кран, На красном незаметно, пусть прольётся.	PG-13	Заморожен	Нет
1	Angelina Alington-Aincourt	Я звал вовсе не тебя	- Я звал вовсе не тебя, Онью, - немного холодно ответил младший и, встав с постели, направился к выходу.	Ангст,Драббл,Повествование от первого лица,Романтика	25	2012-07-17	POV Онью Дождь лил как из ведра, молнии рассекали небо, а я, проклиная свою доброту, возвращался с радио-эфира. На улице было пусто, но это и неудивительно – кому придёт в голову в 11 часов вечера бегать под ледяным ливнем? Разве что таким идиотам, как я. Дойдя до нашего общежития, я тихонько открыл дверь своим ключом, думая, что парни спят. В коридоре было темно и тихо, очень тихо. Знаете, я искренне ненавижу квартиры ночью. Эта темнота и тишина давят на меня, заставляя остро чувствовать своё одиночество. Лидеру всегда было тяжелее, чем остальным участникам группы, так уж повелось. Он должен за всеми присматривать, всех опекать и обо всех заботится. Что бы я там не шутил на шоу, говоря, что, прежде всего, лидер должен хорошо смотреться, я прекрасно понимал, что эта позиция в группе не так проста. Скинув мокрые ботинки, я направился в нашу с Тэмином комнату. Заметив полоску света из-под двери комнаты Кибома и Джонга, я тихонько заглянул внутрь. Парни молча сидели на кровати и целенаправленно рубились в очередную компьютерную игру. Я, тяжело вздохнув, закрыл дверь. Моего прихода донсэны даже не заметили. В комнате у МинХо было тихо, из-за чего я решил, что он, вероятнее всего, уже спит. Наша с Тэ комната встретила меня абсолютной темнотой. Вечно младший закрывает шторы! Я на ощупь подошёл к своей кровати и повесил мокрый шарфик на её изголовье, слушая тихое сопение Тэ из другого конца комнаты. Всё также тихо подойдя к окну, я раздвинул шторы. Не люблю темноту, просто ненавижу! Фонарь, который стоит прямиком под нашим окном, залил комнату приглушённым светом. Я отвернулся от штор и посмотрел на спящего макнэ, лежащего на кровати. Во сне он действительно кажется тем ангелом, которым его считают фанатки. Длинные волосы, которые младший перед сном обычно собирал в хвостик, слегка растрепались, а чёлка спадала на лицо. Я присел на кровать и аккуратно убрал с лица Тэ мешавшие ему пряди. Длинные ресницы подрагивали во сне, носик недовольно морщился, а приоткрытые губы казались покусанными. Кажется, ему снится что-то не очень приятное. Из-за неверного света фонаря казалось, что белая кожа младшего буквально светится изнутри, как у ангела. Я усмехнулся. Какая злая ирония – все считают нашего макнэ ангелом, наивным ребёнком, хотя на самом деле он таковым не является. Нет, я не буду говорить, что характер у Тэ отвратительный, он эгоистичен, избалован и любит всеми помыкать. Нет, вовсе нет, это будет неправдой. Просто донсэн на самом деле самый обычный человек со своими достоинствами и недостатками. Весёлый, но одновременно с тем скрытный, любящий помогать Ки на кухне, но, тем не менее, неаккуратный. Я не знаю, чувствовал ли я к нему что-нибудь, если бы у него не было недостатков. Порой мне кажется, что Тэ я полюбил как раз таки из-за разных несуразных привычек. Привычка не доедать еду, чтобы не мыть посуду, привычка сминать упаковку от банана-милк, выпив её… всё это теперь неотрывно ассоциируется у меня с донсэном. Внезапно младший начал ворочаться на кровати и тихонько поскуливать во сне. Ему точно снилось что-то очень неприятное. Я сидел на кровати буквально в 50 сантиметрах от Тэ, но не решался обнять его и успокоить. Всё-таки донсэн очень ревностно относился к своему личному пространству и всей душой ненавидел фансервисные «обнимашки». - Хён, - тихим голосом позвал Тэ. Моё сердце забилось быстрее и я, не обращая внимания на то, что одежда у меня мокрая, прижал младшего к себе и погладил по волосам. - Тише, Тэмин, тише. Успокойся и спи дальше, - мелкий зашевелился, потёрся о моё плечо щекой и успокоился. – Вот, вот так. Несколько бесконечно долгих и приятных секунд мы просидели вот так, в обнимку, но потом вдруг младший резко оттолкнул меня. - Эй, ты чего? – резко спросил он, отодвигаясь подальше. - Ну… ты начал ворочаться во сне и звать меня. Ты звал «Хён», вот я и успокаивал тебя, - как-то неуверенно начал я. - Я звал вовсе не тебя, Онью, - немного холодно ответил младший и, встав с постели, направился к выходу. Моё тихое «прости…» кануло в пустоту, а ещё через минуту я услышал, как тихонько скрипнула дверь в комнату МинХо. Я звал вовсе не тебя. Обида горячей волной поднялась у меня в груди и вышла наружу вместе со слезами, которые упали на одеяло младшего. Посидев немного на кровати младшего, ещё хранившей тепло от его тела, я медленно поднялся и, стягивая на ходу мокрые вещи, направился в душ. Действительно, он звал вовсе не меня.	NC-17	В процессе	Нет
1	Lizzie Intellect Power	Последствия бомбардировки	Что может стать, если напоить пикси валерьянкой...	Songfic,ООС,Стёб,Фэнтези,Юмор	33	2012-07-17	- Миэли, больше тебя за километр от поселения пикси не будет! – бушевал Палладиум. – Нажалуюсь Флоре! Она-то думала, что ты тут делом занята, а ты… - Но я же всего лишь устроила малышкам пикси вечеринку с напитками, - оправдывалась Миэли, невинно распахнув глазки. – Им понравилось. Судя по тому, как пикси носились по поселению как ужаленные, им точно понравилось. - Похвальные цели, Миэли, но методы ужаснее некуда, а результаты – ещё ужаснее! У пикси непереносимость на Valeriana officinalis! - Я хотела дать им лимонаду, но его в доме не было, и я взяла у Флоры настой валерьянки. Там ещё мухоморы были, но я решила ими пикси не кормить… - Хочешь, чтобы я сказал тебе за это спасибо?! Амур, досыта напившаяся валерьянки и счастливая, летела по лесу со скоростью бомбардировщика, и в бомбах недостатка не было. Их заменяла приворотная пыльца, которую феечка любви, не жалея, сбрасывала на мирное население. Как назло, подышать свежим воздухом и подумать о вечном на порог вышел Валтор. Бомба не избежала и его. - Куда это ты собрался? – с подозрением спросила Айси, увидев, как злодей №1 прихорашивается перед зеркалом. В прошлый раз он украл тушь из её косметички, и она точно знала народную примету: подошёл Валтор к зеркалу – быть беде. - В Облачную Башню, - промурлыкал Валтор. - Он такой милашка! – воскликнула Дарси, умилённо зажмурив глазки. - И шо те там надо? – пробубнила Сторми с набитым ртом. Она находилась в процессе поглощения шоколадных батончиков «Марс». Собери тысячу штрихкодов – получишь Музу в подарок! - Вот вам карманные деньги, дети, можете пойти покататься на карусели, - пропел Валтор, вытрясая на стол золотые монетки. – Папочка пойдёт погуляет. - Я не врубаюсь… - начала было Айси, но Валтора уже и след простыл. - Он ми-и-илый! – пискнула Дарси, сгребая в кучу монетки. - Оставь их мне, я ещё Марсов куплю, - приказала Сторми и вдруг взвыла: - Не могу я, ну не могу я больше есть эти Марсы, сил моих больше нет! - Сделай паузу, скушай Твикс, - посоветовала Айси. Тем временем Валтор, напевая под нос «Миллион алых роз», пошёл в сад Алфеи, после чего школа фей недосчиталась ровно тысячи красных розочек. После того, как маг спел «Розовые розы я дарю ей снова», Палладиум мог праздновать избавление от Zephirine Drouhin. Сменив пластинку на «Белые розы», Валтор освободил садовников Алфеи от ухода над Розами Белыми (А). Прекратив облагодетельствование Алфеи, маг направился на лесную полянку, где под хит двадцатого века «Ландыши, ландыши» набрал три с половиной килограмма весенних цветочков. Директриса Гриффин тоже знала, что «с песней сердцу веселей», поэтому, решая интеграл Света и Тьмы, бодренько напевала «Ой, Серёга, Серёга, ты не стой у порога». Тем не менее, у порога что-то стояло. Точнее, не стояло, а втиснулось в дверной проём и стало заполнять собой директорский кабинет. Гриффин с ужасом увидела, как драгоценные книги, пробирки с зельями, журналы «Cosmopolitan» за прошлый год скрываются под безжалостной розовой лавиной. Когда половина лавины сделала своё дело, стало видно, что это розы и ландыши. И ещё до уха директрисы донеслась декламация: «Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало…» - Саладин, если ты ещё раз… - угрожающе начала Гриффин. Но тут из-за цветочной горы вынырнула другая до боли знакомая физиономия и как ни в чём не бывало продолжила: «Что оно горячим светом по листам затрепетало…» С визгом директриса почтенного учебного заведения спряталась за стулом и выпалила парочкой заклинаний. - Валтор, да как ты смеешь… Выглянув наконец из-за стула, Гриффин увидела, что её старый знакомый заканчивает декламацию: «Рассказать, что отовсюду на меня весельем веет, что не знаю сам, что буду петь - но только песня зреет». «Вот уж точно с приветом», - подумала Гриффин, потирая бок, ушибленный во время поспешного бегства за стул. - Валтор, я сейчас же звоню в полицию, и тебя забирают обратно в Омегу! Неслыханная дерзость! - Зачем в Омегу? Я же хороший, - жалобно мяукнул маг. – Я вон тут уже и шампанского принёс… - Проклятье! Он украл шампанское! – взвыла Айси. – Я что-то подобное подозревала! Какая его муха укусила? - Значит, праздновать Всемирный день злодейства мы не будем? – опечалилась Дарси. - А я нашла его любимый шпионский шарик, - радостно сообщила Сторми. – Теперь я знаю, откуда ему было известно про то, что я спёрла у него сто штук Марсов! - Поздравляю, сестрица, - саркастически сказала Айси и собралась уже придумать какую-нибудь обидную шуточку, но – Чего? Дай-ка, дай-ка посмотреть… Гриффин и Валтор были погружены в воспоминания. - А помнишь, как я порвала твоего любимого плюшевого мишку? - А я ещё тебя за это заклинанием ударил, и у тебя всю неделю волосы были розовые… - А помнишь, как мы дрались из-за каждого номера журнала «Злодей для малышей»? - А помнишь, как Древние ведьмы нас отлупили за то, что мы разнесли в клочья их лабораторию? - А помнишь, как мы поймали маленькую Фарагонду и посадили её в тёмный чулан Древних Ведьм? Гриффин аж прослезилась от воспоминаний. - Да, в детстве мы были классными злодеями, - вздохнул Валтор. – Но исправить ошибки молодости никогда не поздно. - Сейчас ты получишь «ошибки молодости», - произнёс ледяной голос сверху. В воздухе, как шарики на ёлке, висели Трикс. – Цветочки, значит? Народное шампанское воруем? Сейчас, голубки, вы у нас попляшете! Пока Сторми усиленно поливала Гриффин дождичком, Айси и Дарси скручивали руки Валтору, приговаривая: «Давно пора мир захватить, в конце концов, и избавиться от этого недозлодея». А что было потом? Потом Дарси вернула Валтора в первоначальное состояние, а Палладиум сделал то же самое с пикси. Только теперь Гриффин стала ещё чаще впадать в задумчивость, а Миэли твёрдо знает, что валерьянкой пикси поить нельзя. Уж лучше мухоморы.	NC-17	В процессе	Нет
1	Remira	Сказка о тенях	Говорят, что под полной луной твоя тень может плясать и лыбиться - это генгар.	Драббл,Мистика	20	2012-07-17	Говорят, что под полной луной твоя тень может плясать и лыбиться - это генгар. © Грин, 7 том Pokemon Special Такими ночами, как эта, оживают самые ужасные кошмары и рождаются самые прекрасные сказки. Такими ночами ветер нашёптывает путникам истории о легендарных покемонах, а волны бьются о скалы, вторя ему своим шипением и заглушая крики моряков, чей корабль утаскивает на дно страшный водоворот, устроенный полудюжиной гирадосов. Такими ночами сам воздух дышит жизнью, а тени устраивают ведьминские пляски вокруг костра, ластясь под руки, облизывая высокие скулы, ухмыляясь полубезумными улыбками чеширских котов. Грин повыше поднимает ворот плаща и протягивает руки к огню, не обращая внимания на скользящие по кончиками пальцев огоньки и следующие за ними по пятам тени. Как не обращает внимания на влажное дыхание за спиной и озноб, что ветер доносит с моря. Сегодня он рассказывает историю о живых тенях с фосфорицирующими глазами, о похищенных детях и потерявшихся во мгле путешественниках. Грин слушает, отогревая ладони, а ночь хохочет ему в лицо и перемешивает созвездия в тёмном и глубоком небе, как Грин перемешивает угольки в кострище. Тени тоже слушают эти рассказы, они самолюбивы и не упускают возможности покрасоваться, когда духи луны устами природы поют баллады, облегая в слова их проделки. Тени не любят грустных концов, поэтому их история никогда не должна закончиться, и этот мальчик, что гладит их по хвостам прохладными пальцами и позволяет играть со своими непослушными волосами - такая заманчивая добыча. Он мог бы стать одним из них, мог бы играть вместе с ними, прячась от языков жаркого пламени и смеясь над большими глазами испуганных детей, мог бы лично познакомиться с вечностью и напрямую разговаривать с духами. Мог бы, но он игнорирует их дыхание, не улыбается смеющейся ночи и не реагирует, когда осмелевшие тени гладят его шею, целуют в губы и преданно заглядывают в сумрачные глаза, в которых пляшут два пламени - яростное алое и спокойная зелень. И эти два пламени смеются, смеются над тенью, и та вскрикивает, обиженно ударяя порывом ветра и задувая костёр. Грин несколько секунд удивлённо смотрит на тлеющие угли и слегка приподнимает уголки губ, когда дым сплетается в фантомную расплывчатую фигуру, а из темноты на него смотрят мерцающие красные глаза. С обидой и вызовом, с агрессией и интересом, и любопытством молодого щенка. Грин улыбается, протягивает руку и, видя замешательство тени, поясняет: - Хочешь поиграть в моём мире? И тень улыбается, оставляя в ночном воздухе отпечаток острозубой ухмылки.	NC-17	В процессе	Нет
1	Диана Юртаева	От дружбы до любви...	Два разных человека...Две разных души...Казалось бы что их может обьеденить? Это потеря близкого человека и конечно же их многолетняя дружба. Может ли она продолжатся дальше? Или действительно жружбы между мужчиной и женщиной нету?	Романтика	69			PG-13	Завершён	[]
1	HiroPon	Прости меня.	Один дождливый день, может изменить все.	Повседневность,Романтика	16	2012-07-17	Почему-то на праздничном Nico Nico, посвященному моему дню рождению, я очень хотел видеть Хирото, но судьба опять свела меня с Нао-саном. На что я выговорил свое недовольство на программе, но старался говорить это более небрежным голосом. А вот Тора явно был удивлен, что я хотел наконец таки встретится на программе с нашим шумным, светлым гитаристом, ведь недавно я сильно с ним поссорился. О чем сейчас очень жалею. В тот день, я проснулся в не очень хорошем расположении духа и как назло все шло не так, как нужно. Не успев зайти на кухню, чтобы сделать себе кофе, позвонил менеджер и сказал немедленно явиться на студию, надо было утрясти некоторые дела. На что я естественно огрызнулся и сказал, что никуда не пойду, пока не выпью кофе. Но он даже слышать не о чем не хотел! Делать было нечего и быстро собравшись, я выскочил на улицу, даже не посмотрев в окно. Что зря, очень даже зря. Был такой ливень, что я тут же промок до нитки. Кое-как добравшись до студии, весь продрогший от дождя и озлобленный, был тут же атакован менеджером с кипой бумаг. После пятиминутного ворчания на весь мир, я сидел и вникал в суть этих бумаг. Я не заметил, как рядом со мной сел Хирото и осторожно поставил чашку с кофе, протягивая ее мне. Честно, я не хотел, но почему-то этот звук меня вывел из себя и резко встав, попутно опрокидывая на пол чашку, я накинулся на невиновного Хиро. Тогда я чуть ли не во всех грехах его обвинял. А он с возмущенным вздохом и прищуренными глазами развернулся и куда-то ушел, а я не мог сдвинуться с места, осознавая то, что наделал. Только что обидел любимого человека, хоть и боялся признать того, что люблю его. Но факт оставался фактом, я полюбил его и причем очень давно. Такой стойкий духом и телом, дерзкий и целеустремленный, но при этом очень нежный и ласковый. Остановившись на середине коридора и обняв свои плечи, я призадумался, склонив голову набок. Но это состояние прервали нагнавшие меня Тора и Нао. — Мы не вовремя? — поинтересовался Тора, заметив мое кислое лицо. — Выпуск вроде неплохой был, даже «Морская дева» огребла два раза! — более бодрым голосом добавил Тигр-сан, но попытка отвлечь была безуспешна. Да, выпуск правда был хорош, но это настроение быстро улетучилось, как только я вышел из студии, где шла трансляция. — Я все думаю, как бы загладить свою вину перед ним… — пробормотал я. — Но столько времени прошло! — выпалил Нао. — Но за это время, он все меня избегал! — парировал я и со вздохом поправил челку. — Ладно, забудьте. Я съезжу на нашу студию, хочу кое-что забрать. — и поспешил удалиться. На самом деле мне нечего было забирать, просто было ощущение, что я обязательно встречу там Хирото. Я до последнего тешил эту надежду и поэтому быстро выскочил из здания, сел в машину и поспешил ее завести, и надавить на газ. Как бы странно это не выглядело со стороны, но мне было все равно. Но когда я почти доехал до студии, резко пошел дождь, что заставило меня выругаться. Подъехав к зданию и выйдя из машины, включая сигнализацию, я мельком посмотрел на небо. Я не хотел повторение того дня, очень не хотел. Но я точно был спокоен и все еще надеялся на встречу. Забежав в здание и добравшись до нашей студии, я осторожно открыл дверь и еле сдержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Он там сидел. Сидел в полумраке, но его светлая шевелюра была очень ярка, даже при таком освещении. Бесшумно подойдя, я присел на спинку дивана и обнял его за плечи. От чего он вздрогнул и обернулся с удивленными и немного испуганными глазами. — Почему ты себя не бережешь? Почему опять сидишь здесь так поздно? — обеспокоенно прошептал я. — А почему ты здесь? — не спуская с меня глаз, тоже прошептал Хирото. — Я? Просто я… — прикусил губу, поймав себя на мысли, что это трудно сказать. — Прости меня… За тот день. Прости за то, что опрокинул предложенную чашку и накричал. Я правда не хотел и очень сожалею об этом. И становится очень стыдно, видя как ты меня избегаешь… В тот день было все наперекосяк. — Прости меня. Я думал, что ты ненавидишь меня, что я постоянно пытаюсь быть рядом, услужить… А тогда я подумал, что ты понял мое отношение к тебе и возненавидел… — пробормотал Хирото, с несвойственной ему скромностью. — А какое отношение? — почти тихо спросил я, приблизившись к его лицу и заглядывая в глаза. — А недавно я понял кое-что другое… Точнее мне раскрыли глаза. Нао-сан, — добавил он, заметив, что в моих глазах мелькнул вопрос. Он схватился за ворот моей рубашки и слегка притянул к себе, заставляя наклонится еще больше к его лицу. — А отношение мое самое простое… — выдохнул Хирото легко касаясь моих губ своими. — Давай я отвезу тебя домой, — прошептал я прямо в его губы, как Хирото опять же накрыл мои губы своими, в сладком поцелуе.	NC-17	Закончен	Нет
1	Pyrus Malus	Без названия (Ямамото/Хибари)	Написано на заявку с кинка: "Ямамото/Хибари, желательно TYL. Спать на одной кровати. Кинк - возбуждение от ощущения лежащего рядом тела, его тепла, случайных прикосновений."		139	2012-07-17	Чудесно - в злосчастном мотеле в номере не оказалось даже дивана, чтобы кто-то из них мог переночевать на нем, а спать на полу, пусть и всего одну ночь, как-то не хотелось. Как и лежать головой к чужим ногам. - Я лягу слева, - сказал Хибари, придирчиво осматривая подушку. Ямамото только кивнул, не оборачиваясь, и продолжил щелкать кнопками на пульте. Старенький телевизор показывал каналы через раз, предпочитая изображению черно белые линии, с треском бегущие по экрану. Впрочем, на одном из каналов почти неплохо пела, извиваясь и запрокидывая голову назад, тощая белокурая девица в платье цвета взорванного магазина красок. Незнакомые слова казались острыми и почему-то грубыми, а нижняя челюсть девицы - будто расшатанной этим странным развязным языком. Ямамото нажал кнопку на пульте еще раз. Экран погас. - В девять утра мы уже должны быть на месте, - Хибари пробежал пальцами по клавишам мобильного. Привычным жестом убирая его в карман, он слегка замедлился, и, передумав, положил телефон на тумбочку рядом с кроватью. - Ага. Спокойной ночи. - Ямамото прислонил щеку к пахнущей чем-то странным подушке, втайне надеясь заснуть в этом месте хотя бы часа на два. Как показало время, зря. Ямамото предсказуемо не спалось. Он ловил взглядом пляшущие на потолке зайчики света от проезжающих машин, считал полосы на обоях и просто лежал с закрытыми глазами. - Кстати, я хотел спросить...- Ямамото решил проверить, не бодрствует ли случаем и Хибари. Ему ответило молчание, прерываемое тихим мерным дыханием. Несмотря на открытое окно, воздух в комнате едва шевелился. Ямамото вытер со лба пот и перевернулся на другой бок...чтобы тут же получить чем-то тяжелым по колену. Тяжелое оказалось ногой Хибари, а сам он, выпростав руки из-под наброшенного сверху пиджака - здешними одеялами Хибари, как и ожидалось, побрезговал - раскинулся на кровати с таким видом, будто эта кровать, этот номер, этот мир существовали исключительно для него, Хибари. Затерявшийся в этом чужом мире, Ямамото попытался было аккуратно столкнуть с себя ногу. Ее обладатель зашевелился и кажется, даже что-то недовольно пробормотал. Ямамото вздохнул и, закрыв глаза, решил во чтобы то ни стало заснуть. Нога была тяжелой, горячей и неожиданно гладкой - заметив это, Ямамото с трудом стер из мыслей образ Хранителя Облака, бреющего ноги над ванной. Еще в чужой ноге бился пульс, который каждый раз неприятно отдавался в его собственной. Глядя, как в такт дыханию еле заметно вздымается, замирает на самой высокой точке вдоха и опадает грудная клетка Хибари, Ямамото провел еще несколько бесконечных тягомотных минут. Потом еще несколько - рассматривая тонкие руки, раскинутые по подушке, худую напряженную шею, бледное лицо. Хибари вдруг зашевелился, и, будто пытаясь смахнуть с себя чужой пристальный взгляд, отвернулся к тумбочке, оставив Ямамото только свой растрепанный темный затылок. Ямамото вновь сомкнул веки. - Черт побери, - произнес он десять минут спустя. Сон по-прежнему не шел к нему. Не впервой было засыпать не в одиночестве, но сейчас чужое присутствие рядом мешало особенно сильно. Дыхание лежащего рядом Хибари казалось Ямамото каким-то слишком громким, но прислушавшись, он понимал, что оно едва ли не тише его собственного. - Черт, как же жарко, - громко сказал Ямамото. - Просто ужасно жарко, - еще громче. Хибари и не думал просыпаться. Ямамото сполз на самый край кровати, потянув за собой простыню. Хибари недовольно заворочался и перевернулся, снова невольно придвинувшись ближе к Ямамото. Который и так не знал, куда ему деться от этого тепла чужого тела, чужого дыхания. Будь бы это хоть какая-нибудь обнаженная красотка - так нет же, это его полуодетый посапывающий напарник, которого он знает едва ли не со школы. Как будто с тех пор он изменился - разве что спокойней стал. И злее. Каждый раз закрывая глаза, Ямамото видел перед собой только бледные руки и разметавшиеся по подушке короткие темные волосы. Когда он снова открыл глаза, ему показалось, что небо за окном посветлело. Хибари нигде не было - наверняка проснулся и отправился в ванную комнату, а значит, им скоро уходить, и ему, Ямамото, уже не поспать. С улицы тем временем послышался низкий гул мужских голосов, где-то хлопнула дверь машины, пьяно засмеялась женщина. Потом кто-то ударил по тормозам - их визг ударил по барабанным перепонкам Ямамото. - Уроды, - сказал он. - Надо вставать. Встать Ямамото не смог. Над ним нависал Хибари. Вдавливаясь руками в подушку, прилепился голыми потными ногами к его ногам, не давал выдохнуть. "Будить пришел," - подумал почему-то Ямамото, а вслух спросил: - Что ты делаешь? - Проверяю на прочность твою картину мира, - усмехнулся Хибари. Ямамото выдохнул и проснулся. Пятна на потолке давно превратились в полосы солнечного света, над ухом надрывался будильник мобильного телефона, включенный безжалостной рукой стоящего у кровати уже одетого Хибари.	NC-17	В процессе	Нет
1	Lee ShinHyun	Райская птица.	Гитарные аккорды звучат, мягко сливаясь с туманным эфиром, утопая и растворяясь в нём. На невысокой сцене призрачная фигура, окутанная голубым свечением прожекторов. Человек поёт, голос его звучит уверенно и звонко, словно сотни серебряных колокольчиков-ветерков...	AU,Групповой секс,Изнасилование,Нецензурная лексика	29			NC-17	Заморожен	[]
1	Lizzie Intellect Power	Разведка	Рокси надо спасать - она стала злой... смех гарантирован.	ООС,Стёб,Фэнтези,Юмор	22	2012-07-17	Рокси с зигзагообразной ухмылкой мчалась по коридорам Алфеи, кидаясь мышками, кошками, собаками, медведями, слонами и красноглазыми лемурами-мутантами (ой, не то), с дикими воплями «Ша, девочки! Теперь я злобское зло! Я вас всех победю… побежду!» Что же случилось с милой лапочкой? Садитесь в машину времени и не забудьте пристегнуть ремни и взять попкорн. Дело в том, что Рокси, прогуливаясь по парку Алфеи и напевая «Мурку», вдруг увидела маленького, беленького, пушистенького и очень-очень несчастненького зверька и, конечно, сразу же прослезилась. - Что с тобой, деточка? Тебя обидели? Где эти злые дяди и тёти, которые посмели тронуть такого пупсика? Сейчас я кину в тебя заклинаньицем, ты заговоришь и сможешь мне сказать, кто эти негодяи. - Нет-нет, только не заклинаньице, - поспешно ответил зверёк высоким капризным голосом, явно принадлежавшим не ему, - спасибо, я ещё жить хочу. Я и так умею разговаривать. - Что же с тобой стряслось, маленький? – любой нормальный человек насторожился бы, увидев эдакую разницу между видом зверька и его голосом. Но только не фея животных. - Наклонись поближе, и я шепну тебе на ушко, - произнёс беленький-пушистенький. Бедненькая глупенькая Рокси наклонилась поближе к гадкому шпиону, а шпион возьми и скажи: «Любовь к животным – вот брешь в доспехах твоей души. Ой, нет, это из другого мульта» да и выстрели заклинаньицем. Вот так бывает, когда в детстве не читал Колобка. И вот теперь Рокси злюка. Залезайте обратно в машину времени, пристёгивайте ремни. Как, уже съели весь попкорн? Быстро бегите за новым, представление ещё не закончилось. Фарагонда, серьёзная, как на похоронах Даркара, собрала Винкс и сообщила о том, что им по жизни везёт на приключения, и они опять вляпались. - Стелла, вы проверите, не напала ли Рокси на Магикс, и я вам не завидую, если заглянете хоть в один магазин. Флора, проверьте свои растения, не съели ли они её.Муза и Текна, соорудите ультразвуковой поиск. Лейла, приготовьте две тонны Морфикса, быстро. Блум, вы отправитесь на разведку. Блум точно знала, где стоит разведывать. Её саму однажды там чуть не поймали, а это было бы нежелательно для репутации принцессы. Правда, в тот раз она была не одна и в состоянии аффекта, вызванного заклинанием… Но пора облачаться в камуфляж. Правда, тут как раз некстати на горизонте замаячил Скай. И ладно бы если бы только замаячил, а то выразил живейшее желание пойти на разведку вместе. Что ж, придётся взять на себя дополнительную ответственность за беднягу, не знакомого с бытом злодеев даже понаслышке. Контактные линзы из набора «Костюм на Хэллоуин: Волдеморт», тёмно-синяя краска, нанесённая на костюм феи, пара взмахов расчёски «Стормина радость» - и камуфляж готов. Чем не Тёмная Блум? - Да, Скай, знакомься. Это трущобы Магикса. Не нравится? Скай покачал головой. - Противное местечко. Ты уверена, что нам сюда? – спросил он, когда Блум уверенно остановилась перед покосившейся вывеской «Злодейское кафе». - Именно! Входим. Нос держать высоко и ни с кем, помни, ни с кем не разговаривать. При виде новых посетителей завсегдатаи кафе немного притихли. «О, Тёмная Блум!» - угодливо засуетился бармен. В предыдущий раз он получил Тёмным Огнём Дракона по голове и не хотел больше испытывать судьбу. - Столик на двоих – приказала Блум. - Сейчас, сейчас, вот вам, вот вам, садитесь, садитесь… - Хо-хо, парниша! – произнесла ведьмочка за соседним столиком. Судя по всему, с умственными способностями у неё была напряжёнка. - Не твой парниша. Мой парниша, - наиболее доступным языком сообщила Блум, активно поясняя слова жестами. - Жуть, - согласилась ведьмочка. Бедному Скаю было не по себе. - Что закажете? - Фанту со вкусом Реликса, бармен. - Не угодно ли чего-нибудь покрепче? – с угодливой улыбкой вопрошал бармен. – Хит сезона – бургундское, настоянное на крыльях пикси! Для любителей безалкогольных напитков – Кровавый Капучино: ещё больше крови в каждой чашке! - А мы ничего такого не пьём, - с нервной улыбочкой возразил Скай. – Честно-честно! Даже зелёнку! Пинок под столом дал ему понять, что он наплёл что-то не то. - Мы – участники движения «Пьющий Злодей – Дохлый Злодей», - тоном, не терпящим пререканий, сказала Блум. - А, ну хорошо, ну хорошо. А блондинчику что угодно? - Ему угодно Луковый Сок. С колючками, - мстительно добавила она. Ожидание затянулось. Блум спокойно посасывала фанту через соломинку, Скай давился, пытаясь проглотить сок, не порезавшись – колючек бармен не пожалел. И тут… - Куча-мала! – раздался дикий вопль откуда-то около двери. – Злодеи, зажигаем! Давайте примем в наши ряды ещё одного бойца, очаровательно ужасную тёмную фею диких зверей – Рокси! Скай обернулся и увидел крикунью – это была Химера, державшая за руку Рокси, изменившуюся до неузнаваемости. - Блум, вот она! Скорей! – быстро прошептал Скай. - Тише. Надо подождать – шёпотом возразила Блум. Химера и Рокси направились к соседнему столу, где сидели две ведьмочки. Одна из них – та самая личность, не преодолевшая барьер, отличающий дикарей Умбо-Юмбо от современных людей, другая – цаца с фиолетовыми волосами и голубыми миндалевидными глазами. Тёмная Рокси чувствовала себя явно в своей тарелке. - Привет, ведьмочки! Я Рокси, ваша новая подружка. Я рождена феей, но в душе я – самая настоящая ведьма! - Мрак! - Необразованная ведьма, - уточнила цаца с фиолетовыми волосами. – Образованных я терпеть не могу, потому что они учились в Облачной Башне. Ты думаешь, то, что ты родилась феей, это проблема? Вон я… - Брось, все и так знают твою «печальную» историю, - отрезала Химера. – «Мои-родители-очень-влиятельные-люди-папа-сидел-в-Омеге-потом-его-убили-мама-знать-меня-не-хочет-она-предала-сторону-зла-она-не-даёт-мне-учиться-в-Облачной-Башне». Рокси захохотала демоническим смехом. «Зна-ме-ни-то» - заметила ведьмочка-дикарка. - Что вы тут сидите, на свою судьбу жалуетесь? – воскликнула Рокси. – Воевать с мерзавцами! Уничтожить узурпаторов! Пришёл тот человек, который поднимет вас отсюда на Магикс, на Три Школы, на всю Магическую Вселенную! – голос Тёмной Рокси громом раздавался. – Я, - скромно добавила она. – Отныне вы – Армия Освобождения! Я – ваш главнокомандующий, Химера – мой заместитель! - Ура, вот он, мой час! – возопила Химера, потрясая неизвестно откуда взявшимся скипетром. – Я наконец-то стала главной! - Ты – главной? Я не ослышалась? – холодно ответила Рокси. – Главная здесь я! - Нет, я! - Нет, я! - Нет, я! – Блум дождалась-таки подходящего момента. – Я ожидала нечто подобное от вас. Вся ваша теплая компания арестована! – В бар действительно ворвалась полиция. – А ты, Рокси, пойдём, сейчас мы тебя расколдуем. Блум, Скай и всё ещё околдованная Рокси покинули бар, откуда вслед им летели возгласы: «Я была так близко к цели!» «У меня влиятельная мать, не смейте меня трогать, она вас из-под земли достанет!» «Мрак! Жуть! Хо-хо!» В-общем, всё кончилось хорошо. Рокси расколдовали, злодеев отправили в Светлый Камень. А Скай больше не ходит на разведку вместе с Блум.	NC-17	В процессе	Нет
1	Hitsugaya Toushiro	Письмо вникуда	Я напишу, прощальное письмо, Скрывая в строчках свои чувства...	Ангст,Драббл,Повествование от первого лица,Эксперимент	41	2012-07-17	«Здравствуй. Знаю, что это звучит банально. Правда? Наверное, да. И я не могу найти ответа на вопрос: «Зачем, я тебе снова пишу?». Завтра отнесу это письмо к тебе на могилу и оставлю мокнуть под дождем, вместе с букетом белых роз, которые ты так любил при жизни. Еще скажу пару слов, которые унесет ветер, грустно улыбнусь, а по щеке скатиться одинокая слезинка. Я обещал тебе, что не буду больше плакать. Когда я узнал, что тебя не стало, то с большим трудом сдержал это обещание. Знаешь, мне в тот момент хотелось завыть и дать волю слезам, но я сдержал себя. Даже на твоих похоронах я не проронил не слезинки, тогда меня назвали бесчувственным, на что я грустно улыбнулся и ушел. А ты знаешь, что прошел ровно год? Наверное, нет. Прошел год моих писем, у которых нет адресата, и их никто не прочтет. Прости, я хотел сказать совсем не это, а… Я хотел сказать тебе: «Спасибо». Спасибо за все, что ты для меня сделал за те семь лет, когда был рядом. И прости, меня за все мои глупости и вечные ссоры, которые причиняли тебе боль. Я понимал это, но просто не мог себя остановить, словно в те моменты это был не я, а кто-то другой. Прости… Спасибо тебе, что подарил мне счастье, пусть и на короткое время. Спасибо за всю твою любовь, за редкие слезы и такие же редкие улыбки, которые ты мне дарил. Спасибо за поддержку в трудные моменты, без нее я бы не справился и давно опустил руки, плюнув на все. Просто спасибо за все, что ты мне подарил за эти семь лет. И прости меня, но это последнее письмо. Я решил, что пора начать новую жизнь и позабыть прошлое. Я хочу сдержать свое обещание и больше не страдать, а улыбнуться искренне. Знаешь, я любил тебя. А теперь хочу полюбить другого человека, чтобы снова почувствовать счастье. Спасибо тебе. Прости и прощай…»	R	В процессе	Нет
1	We are one against the World	I Promise You.	Некоторые моменты их жизни, описанные каждый в своем мини, о том, как строилась их жизнь и отношения.	Underage,ООС,Повседневность,Романтика,Эксперимент	10	2012-07-17	Очередной день Хибари Кёи продолжался в родном и любимом кабинете, где он сосредоточенно заполнял отчеты по работе Дисциплинарного Комитета. Тишина и спокойствие радовали глаза и уши только до определенного момента. До того, как Реборн выехал из его письменного стола. - Малыш? - даже удивление не ломает маску холодного безразличия. - Какими судьбами? - Я подумал, что хранителю Облака Вонголы необходим учитель, чтобы ты был профессиональным защитником никчемного Тсуны, - сидя в кресле и попивая кофе прямо на отчетах главы ДК, произнес репетитор. - Я не собираюсь защищать это глупое травоядное. Лучше забить его до смерти. Так проблем станет гораздо меньше, - беря в руки верные тонфа произнёс брюнет. - И учитель мне не нужен. - Не спорь, Кея, это для твоей же пользы, ты станешь сильнее, - как будто бы не замечая слов японца, сказал Реборн. - Кофе будешь? - Нет, спасибо, - отказался от кофе Хибари и, немного подумав, утвердительно махнул головой. - Я соглашусь, только если мой учитель будет действительно силен. Слабых травоядных бить неинтресно и слишком легко.. - Тебе подойдет тот, кого я выбрал. Он будет идеальным учителем для тебя не только в технике боя, - Реборн достал крошечный стационарный телефончик и позвонил кому то, говоря, чтобы тот приходил в Среднюю школу Намимори. Кёя немного заинтересованно смотрел на разговаривающего по телефону Реборна и представлял, каким поистине сильным должен быть его учитель, что бы научить чему-нибудь и не оказаться забитым до смерти. Наконец Реборн закончил говорить, и убрав телефон, который вновь вернул форму Леона, сказал: - Твой учитель скоро приедет, постарайся быть хоть немного вежливым к старшим. И да, все таки выпей кофе, он приготовлен по секретному рецепту Вонголы, - малыш протянул ему его любимую кружку с Хибердом, наполненную кофе, который показался брюнету немного странным. - И чем же твой кофе отличается от обычного? - Кёя отпил немного и поставил кружку на стоящий рядом столик. - Огромной дозой афродизиака, - невозмутимо ответил Реборн, словно ничего не произошло. Было заметно, что все идет по его плану, только вот какому оставалось только гадать. Кёя ошарашено вскочил с места, чуть не облив на себя этот чертов кофе. - Ну и зачем ты подсунул его мне?! -крикнул он, ощущая распространяющееся по телу тепло. Видимо, афродизиака была действительно огромная доза, что он начал действовать после одного глотка. - Я же сказал, что это фирменный кофе Вонголы. Это твое испытание, посмотрим, как ты будешь сдерживать себя. Сможешь, значит будешь защищать никчемного Тсуну при любых обстоятельствах. А вот и Дино приехал, - Реборн кивнул на окно, которое позволяло услышать звуки мотора по видимому дорогой машины. - Ну ты же знаешь, что мне безразлично, что будет с этим никчемным травоядным, - брюнет всеми силами пытался сохранить невозмутимую маску, пока это у него получалось. - Посмотрим-посмотрим, - легкая улыбка расцвела на лице Аркобалено, и тут послышались шаги, дверь распахнулась, являя взору Хибари высокого стройного блондина с шоколадно-карими глазами и потрясающим телом, которое скрывалось лишь на половину благодаря открытой футболке и летним шортам. - Кто ты? - Кёя окинул недовольным взглядом вошедшего и отошел к окну, вдыхая так необходимые в данный момент потоки свежего воздуха. - Привет! - солнечно произнес вошедший. - Меня зовут Каваллоне Дино, и я буду с этого момента твоим учителем, очень приятно познакомиться, - блондин подошел ближе и протянул руку для дружеского рукопожатия, а Кея разглядел его потрясающие глаза, и волосы, в которые хотелось зарыться носом... "Не о том думаешь, Хибари, приди в себя, это испытание", - хмыкнув, подумал наблюдающий за ними Реборн. Кёя лишь отвернулся, проигнорировав протянутую для рукопожатия руку. В штанах становилось тесно, а в мыслях он проклинал Аркобалено Солнца, который неожиданно куда-то исчез. Кея остался с новоиспеченным учителем наедине. - А... Как тебя зовут? - звонкий голос прозвучал где-то совсем рядом. - Не твоё дело, травоядное, - руки Кёи начинали мелко трястись, становилось невыносимо жарко, голос постепенно терял уверенность и холодность, на щеках проступал лихорадочный румянец. - Если не хочешь по имени, тогда я Дробящий Мустанг. А ты Хибари Кея, верно? Насколько я помню, - Дино подошел ближе, надеясь увидеть от брюнета хотя бы желание познакомиться с новым учителем. Каваллоне даже начал немного расстраиваться, что Реборн подобрал ему такого несговорчивого ученика. Но так же интересней... - Верно, - единственное, что мог выдавить из себя Хибари. Как же ему хотелось забить это надоедливое травоядное до смерти, но силы куда то делись. - Ну вот и познакомились, не сложно, правда? - Дино встал рядом и тоже стал смотреть в окно. - А тебе же, вроде, всего шестнадцать, почему ты не учишься, а работаешь? - Каваллоне отчаянно старался поддержать беседу. Тем временем возбуждение подкатывало новыми волнами. Кёе оставалось лишь сжать зубы и скрепить руки за спиной, продолжая судорожно вдыхать свежий ветер, влетающий о открытое окно и игнорировоть вопросы итальянца. Дино совсем расстроился тому, что ученик совсем уж не обращает на него внимание и, видимо, совсем не считает его за пример и учителя. Но не в правилах Каваллоне было отступать, поэтому он развернул к себе за плечи Хибари и легонько встряхнул, как тряпичную куклу. - Ты совсем меня за учителя не считаешь? Или думаешь, я что недостоин твоего внимания? - Отстань, - Кёя закрыл лицо рукой, а второй попытался оттолкнуть от себя Каваллоне. - Мне не требуется учитель. - Это решил Реборн, а не я, так что уважай хотя бы его решение, - не выпускал Дино ученика. - Да плевать я хотел.. - настойчивость этого, на редкость нахального, травоядного порядком его бесила. - Урок первый - учись уважать старших, - сказал серьезно Дино. Настолько серьезно, что даже заставил Кёю взглянуть на себя из под челки. - И почему ты такой настойчивый, - Кёя уже шипит от злости. -Потому что я выполняю поручения с полной отдачей, запомни это, Кея, и советую начать обучение. Чем быстрее ты обучишься, тем быстрее избавишься от меня, - Ханеума никогда в жизни не был так серьезен. - Ладно. Но оставь меня в покое хотя бы сейчас, - Хибари в упор посмотрел на блондина. Дино выдержал взгляд и еще секунд тридцать смотрел в стальные глаза ученика, после чего отпустил его и направился к выходу, по пути споткнувшись об ножку диванчика, и упав на пол рядом с ним. Кёя провожал Каваллоне затуманенным взглядом. Его уход принес бы ему немалое облегчение, но падение итальянца заставило вновь разозлится. - Глупое травоядное, - пробормотал он себе под нос, дожидаясь, когда блондин соизволит удалиться. - Вот блин, - тихо проговорил Дино, поднявшись, помахал Кее на прощание, и удалился прочь из кабинета, подальше от такого недружелюбного ученика, у которого видимо совсем заледенело сердце. Облегченно вздохнув, Кёя переждал ещё минут пятнадцать и, услышав за окном шум мотора, ушел в туалет. А тем временем Реборн открыл дверцу шкафа и отпив немного кофе, произнес: - Это будет интересно, посмотрим, что будет дальше.	NC-17	В процессе	Нет
1	Remira	Солнце	Тао очень не любит, когда его перебивают. Хотя... теперь можно его раздразнить и устроить-таки хороший дружеский спарринг. У них ведь тренировка, верно?	PWP	474	2012-07-17	Солнце палит нещадно. Плавится кожа, плавится мозг, плавится воздух - вокруг и в лёгких. Солнце прожигает насквозь, жарит на молекулярном уровне. Горячие потоки плывут размытыми миражами над полем, покуда хватает глаз. Асакура измученно трёт переносицу, стягивает бандану, мочит её в прохладной воде ручья. Никогда прежде его так не привлекала идея утопиться в этой луже глубиною в две фаланги. Оранжевая тряпица божьим благословением возвращается на лоб. Йо переводит взгляд влево, недовольно щурится и сопит. Твари с голубой кровью всё нипочём - ни тридцати пяти градусная жара, ни демонический взгляд Асакуры. Восседает на своём камушке, как блажной божок на троне, и ухом не ведёт. Глаза прикрыты, вороные лохмы колышутся в такт слабым дуновениям ветерка, матовая кожа золотится в лучах спятившего светила. Йо скрипит зубами - любоваться бы и любоваться, но эта сволочь даже не вспотела! У них, в конце концов, тренировка или как? - Или как. Он это вслух сказал? Упс. Два золотистых глаза зловеще блестят в свете окончательно слетевшего с катушек солнца. Йо всей кожей чувствует его злорадный оскал, добавивший в воздух ещё пару лишних градусов. - Медитация - это... - Важная часть тренировки. Она закаляет дух и укрепляет волю. Я знаю, знаю. Йо машет рукой и замолкает, наблюдая, как сходятся на переносице тонкие брови. Тао очень не любит, когда его перебивают. Хотя... теперь можно его раздразнить и устроить-таки хороший дружеский спарринг. У них ведь тренировка, верно? - Тебя никто не тащил сюда волоком. Мог остаться дома и продолжать развлекаться со Снеговичком - играть в солдатиков и лизать ледышки. - Рен фыркает и вновь закрывает глаза. В этом заключается его первая стратегическая ошибка, потому что уже через секунду его сбивает с облюбованного камня сильное тело. Рен не успевает даже вскрикнуть - в рот попадают мелкие травинки, волосы Асакуры и плотный горячий воздух, который можно жевать, если начать шевелить челюстями. Рен лишь стискивает зубы и берёт себя в руки. Вернее сказать - хватает руками провокационно улыбающегося Йо, группируется и валит его на лопатки. Фиксирует коленями бёдра, удерживает предплечья. Асакура смеётся, солнечные лучи путаются в волосах, слепят глаза. Рен ещё несколько секунд оценивает ситуацию, после чего расслабляется и неприкрыто любуется этим невозможным идиотом. Идиот между тем оказывается весьма коварен и использует ослабленную бдительность соперника в своих интересах - рывок, переворот и мгновенная смена позиций. Рен всё-таки давится воздухом, не успевая проглотить горячее марево пополам с возмущением. Не то чтобы он был удивлён... - Мооой... только мой... - мурлычет Асакура, наклоняется, сильным движением проводит языком по шее и прикусывает скулу. Запах горячего молодого тела пьянит пуще любого наркотика. - Весь... никому не отдам. Трётся всем телом, цепляет жёсткой молнией соски и ловит несдержанный выдох открытым ртом, не начиная поцелуя. Смотрит с вызовом в спокойные глаза напротив, выжидая. Рен не отводит взгляд, чуть щурится - яркое солнце нет-нет, да и выглянет из-за каштановой макушки, ослепляя - и тоже ждёт. Уголки губ сами собою мелко подёргиваются, норовя расползтись в широченную улыбку-ухмылку. Ожидание томительным узлом скапливается глубоко в груди и паху, пока Тао не вспоминает, что далеко не всегда признавал честные игры. Тело само выгибается дугой, потирается о нависшего сверху Асакуру, возвращая тому приёмчик. Задерживается на непозволительно долгую секунду при соприкосновении бёдер. И губы всё-таки тянутся в удовольствии, когда карие глаза на мгновение мутнеют, прежде чем вспыхнуть с удвоенным азартом. Они целуются жадно, сильно, с агрессивным рычанием и свисающими ниточками слюны. Торопясь чувствовать, дышать, жить, быть. Солнце плавит воздух, плавит мозги, плавит предохранители. Нежный и внимательный Йо оставляет стремительно темнеющие метки на шее, плечах, груди, больно прикусывает один сосок и мягко поглаживает другой. Сдержанный и обманчиво-холодный Рен вспыхивает от каждого движения, вызывающе стонет и в тряпки разрывает безумно раздражающую безрукавку Асакуры. Они перекатываются клубком сплетённых тел, влажных и разгорячённых. Царапают скользкую кожу, в попытке удержать, кусают, чтобы тут же зализать покрасневшее пятнышко, выцеловывают дорожки на сгибах локтей и от пупка к паху. Не знающее стыда солнце целует их спины и выступающие острые мальчишечьи позвонки, похожие на драконьи гребни. В конце концов, Йо снова оказывается сверху. Тао прожигает его яростным взглядом затуманившихся глаз, не прекращая ёрзать в крепкой хватке, скорее подсознательно нащупывая слабые места, нежели сознательно желая вырваться. Чёртовы солнца, - думает Йо. - Чёртовы невозможные солнца, - выдыхает в приоткрытые губы, деля одно дыхание на двоих. Не разрывая поцелуя, находит ладони Рена, заводит их за голову, переплетает пальцы. Чувствует, как напрягаются мышцы под тёплой кожей и успокаивающе целует смеженные веки. Стягивает со лба повязку и накрывает глаза, снова целует - уже через ткань. Слишком горячо. Слишком невозможно. - Что ты делаешь? Йо не отвечает, только на миг крепче сжимает всё ещё удерживающую руки ладонь, после чего отпускает. Рен не вырывается, и это вторая его ошибка, а Йо благодарно целует кадык, мажет губами по обнажённой груди, мерно поглаживает широко разведённые бёдра. - Хочу. Тебя. Всего. - Шепчет между поцелуями, спускающимися вниз. - Такой. Горячий. - Целует головку, мягко обхватывает губами и сразу глубоко берёт в рот. Рен стонет в голос, громко и протяжно. Здесь на километры кругом тишь, а безумное солнце прожарило их собственные души насквозь - стесняться некого. Йо поднимает глаза - и это его ошибка. Крышу рвёт напрочь. Завязанные глаза, приоткрытые в стоне припухшие губы и тяжело вздымающиеся бока - слишком соблазнительное зрелище, чтобы от него отказываться. Асакура и не отказывается. Он подтягивается выше, торопливо облизывает белые зубы, прикусывает губу и ловит очередной стон, после чего гладит пальцами подбородок. Рен понимает его без слов, без взглядов. Губы ловят один палец, второй, розовый острый язычок игриво скользит между ними, влажно блестя слюной. Острые зубы больно прикусывают фалангу, и Йо дёргается, отнимая руку. Улыбается. Улыбается ещё шире, когда Рен с непередаваемыми характерно-ворчливыми звуками уверенно надавливает, направляя его голову вниз. В этом весь Тао - его хлебом не корми, дай покомандовать. И у Йо совсем нет причин его ослушаться, поэтому он вновь послушно заглатывает, помогая себе рукой. Вторая тем временем мягко оглаживает упругие ягодицы, пальцы находят узкое колечко мышц, поглаживая и разминая... Полдень в самом разгаре, температура зашкаливает, и Рену кажется, что земля под его взмокшей спиной скоро расплавится. Лёгкие распирает от объёма воздуха, им слишком мало места в грудной клетке, её будто вот-вот разорвёт. Низ живота полыхает огнём, и пульс глухим набатом отдаётся в висках, бьёт кипящей кровью по венам. Это всё из-за жары, - думает Рен, - из-за жары, близящегося конца света, глобального потепления, свихнувшейся звезды и адского пекла, что заставляет воздух идти дымчатой рябью. А, может быть, это не звезда свихнулась, а Хао - с этого психа станется. Он ведь помешан на звёздах, нет? Это всё может быть из-за чего угодно, а вовсе не из-за того, что внутри движутся умелые пальцы, язык Асакуры скользит по члену, а свободная рука порхает по его телу, как неуловимая бабочка. Слишком горячо, слишком невозможно. Просто слишком. Рен не слышит низкого грудного стона, когда кончает - под его веками взрываются тысячи солнц. Тао приходит в себя, когда чувствует болезненный укус в шею, и недовольно шипит. В Асакуре садист помирает, он давно это знал. Йо не обращает на привычное ворчание и доли внимания, вместо этого он вылизывает ямку между ключицами и гладит, гладит, гладит, пока вконец очумевший Рен не скидывает его с себя с утробным рычанием. У Йо стоит так, что любой позавидует, и Рен ухмыляется, чувствуя вкус отмщения. Наглый мальчишка даже не думает изображать испуг - в карих глазах плещется только предвкушение пополам с удовольствием. Ему не требуется много времени, и когда Рен глотает последние горьковатые капли, то готов поклясться, что под веками Асакуры отпечатаны белые звёзды. - Ты порвал мою бандану, - искренней печали в голосе Асакуры не чета даже сиротские дети, оставшиеся в Сочельник без подарков, но Рену не привыкать. - Это была тряпка Снеговичка. Думаю, он переживёт. Более того - он будет даже рад, что ему не придётся боле иметь дела с вещицей, поучаствовавшей в нашей... кхм, тренировке. - Рен! Ты мог бы сделать вид... - Мог бы. Но гадость я сказать обязан. © Remira, 22.02.2012.	NC-17	В процессе	Нет
1	небесная богиня	глаза цвета молочного шоколада	Лисс вернулась, казалось бы, все будет хорошо, но Лиссана только кажется доброй - она рушит все надежды и мечты Люси, что же она натворила. Никто и не замечает, как больно Люси кроме пару внимательных друзей, которые хотят помочь Люси...	Драма,Мэри Сью (Марти Стью),ОЖП,ОМП,ООС,Романтика,Флафф,Фэнтези,Юмор	57			PG-13	Заморожен	[]
1	Салли Скеллингтон	Монолог Мастера	О чём может говорить отверженный обществом, сломленный человек.	Драббл,Повествование от первого лица,Стихи,Философия	53	2012-07-17	Позвольте представиться: - Мастер. Душевнобольной. Моё настоящее имя? Прошу Вас, увольте, не надо. Оно меня мучит, а мне нужен полный покой. Мне кажется - буквы его, словно стрелы пропитаны ядом. Я - бывший "великий писатель", я создал Роман, А после спалил на огне... Уцелели страницы. Роман о Понтийском Пилате - мой самообман, А также гранитные стены и крыша гробницы Моей. А Вы думали - чьей-то другой? Но полно, не будем вникать в эту грустную тему. Мне очень не хочется Вас огорчать, дорогой. Я должен один на один разрешить ту проблему. Но Вы заскучали. Наверно, я Вас утомил. И не извиняйтесь, не слушайте бредни больного. Я долго молчал и с другими я не говорил, Так можно ль ко мне ожидать отношенья иного? А знаете... Впрочем, довольно пустой болтовни. Из глупых речей невозможно извлечь хоть чего-то. Мне лица больных стали ближе, чем лица родни: Мы будто стеной отгорожены общей бедой от народа... Чу... Слышу шаги, слышу крик... Кого-то ещё поселили в соседней палате. Врачи говорят, что горячка, возможен и бзик - Вновь прибывший им говорил о Пилате. Пилат? Извините, но мне надо срочно туда! Надеюсь на то, что сосед мой простит мне вторжение. Прощайте! - и вышел... Исчезло навек без следа В оконном прозрачном больничном стекле отражение...	R	Закончен	Нет
1	404	Сбежавший из ада	Героев в мире куда больше, чем нам кажется. История о борьбе, о преданности и о любви.	Ангст,Насилие,Смерть основных персонажей,Стёб,Ужасы,Эксперимент,Экшн	2	2012-07-17	Вайт проснулся от кошмарной всепоглощающей боли, словно она была и в нем самом, и в окружающем мире. Тело разрывалось на части, а все вокруг было словно застелено пеленой. С трудом удалось сконцентрироваться, но... лучше бы не получилось. Он и сотни его братьев оказались в огромном котле, наполненном горячей жидкостью. Громкие крики и тихие истерические всхлипы смешались воедино, отражаясь от гладких блестящих стен. Так вот, значит, как выглядит ад… Дышать становилось все труднее, температура неумолимо росла, мелкие пузырьки уже стремительно пробивались с самого дна, словно посмеиваясь над участью жертв. Он постарался подплыть к краю, зацепиться за него, но только обжегся о раскаленный металл. Отчаяние накатило липкой волной, тело оцепенело от терзаний. Внезапно яркий свет озарил эту братскую могилу - наконец-то крышка была снята. Секундная радость сменилась возрастающей тревогой - над ними угрожающе возвышалось, мерно покачиваясь, какое-то неизвестное устройство. Ожидание было недолгим - сразу же сверху посыпался белый, смутно знакомый порошок, кружащий на парУ. Он медленно погружался в воду, кинжально-острыми кристаллами впиваясь и в без того израненные тела, такие чувствительные от высокой температуры. А стальное устройство тоже погрузилось в воду, врезаясь в его братьев и сестер, кружа между ними, распространяя едкую отраву. Неожиданно даже для самого себя Вайт понял, что не желает так глупо погибать, отбросив все свои планы, мечты, надежды..свою первую любовь, оставшуюся дома. Последняя мысль словно вихрем пронеслась по всем нервным окончаниям, собирая остатки сил и решимости. Ведь это его семейство на протяжении уже сотен лет есть в каждом уголке земного шара, ведь это он родом из Азии, славящейся своими боевыми искусствами и утонченным оружием. Ведь он - РИС! А это звучит гордо. Примерно рассчитав время, когда металлическая махина будет проплывать рядом с ним, он кинулся наперерез, изо всех сил стараясь на ней закрепиться. Его братья, словно поняв ситуацию, собрались и все вместе поддерживали его, не позволяя упасть. Ко всеобщему удивлению, никакого сопротивления не последовало, и через какие-то секунды Вайт отправился наверх, к свету. Воздух окутал его измученное тело, снова вдыхая в него жизнь, а он все смотрел и смотрел вниз, туда, где осталась его семья, обреченная на вечные страдания. Он даже не заметил, когда они приземлились. Было страшно оказаться в незнакомом враждебном мире, впервые в жизни - одному и без помощи. Он оторвался от своего случайного спасителя, озираясь по сторонам, но все равно заметил опасность слишком поздно. Рука, огромная сильная рука направлялась в их сторону, угрожающе протягивая пальцы, и вот она уже в милиметрах от беглеца. Внезапно стальное устройство глухо завибрировало, и в этих металлических отзвуках Вайту послышалось одно-единственное слово - "Беги!". Уже на ходу краем глаза он заметил, что его спаситель спрыгнул с края стола, отвлекая внимание человека на себя.	NC-17	В процессе	Нет
1	Pyrus Malus	Без названия	Написано на заявку: "Dark!Цуна. Вместо водки дать Занзасу метиловый спирт."	Дарк	12	2012-07-17	- Наливай! - командует Занзас. Тсуна не говорит ни слова, только усмехается и, плеснув в стакан Занзаса еще прозрачной жидкости из большой бутылки, второй рукой уже поднимает свой собственный стакан, чтобы слегка чокнуться им с воздухом. Занзас повторяет жест собутыльника и тут же опрокидывает стакан в горло. День начинался обычно, а теперь он напивается в компании босса Вонголы. Тсуна пригласил его поговорить о делах, а какой мужской разговор без выпивки? Выпивки было много, но Занзас предпочел не изменять любимому виски, а вот Тсуна вел себя так, будто только в компании Занзаса дорвался наконец до бара в собственном кабинете. Теперь он уже ослабил галстук, у него подрагивают руки и румянец во всю щеку - очевидно, щенок напьется до беспамятства, и ему, Занзасу, придется звать кого-то из хранителей. "Эй, ребята, мы с вашим боссом отлично посидели, но похоже, он не рассчитал силы!" - представляя себе эту картину, Занзас хохочет. Осоловелый взгляд Тсуны так мало похож на взгляд босса Вонголы, он сейчас ни дать ни взять первокурсник на своей первой студенческой вечеринке. Комната меж тем уже кружится волчком - Занзас откидывает голову на спинку кресла, чтобы прекратить эту карусель. * - Эй, приятель, ты чего? Перед глазами - лицо незнакомого мужчины: испуганные карие глаза, слегка оттопыренные уши, растрепанные волосы, из уголка рта сбегает струйка крови. Руки комкают чужую рубашку. В глубине переулка напротив маячит бледное женское личико: рот открывается, она что-то говорит. Кричит? Неважно, звон в ушах сильнее. Чем так воняет? Что это вообще за место? И где Савада? Зачем они притащились в эту срань? * - Мужчина, около тридцати лет, пытался на улице избить прохожего. Сознание спутано, давление 90 на .... Потолок, потолок, потолок, лампочка, чье-то лицо. Какого черта он тут? И где это - тут? - Вашу мать, куда вы меня везете? - произнося эти слова, Занзас не слышит сам себя. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Что он тут делает? Это ведь больница. Не может этого быть. Не верить собственным глазам - совсем новое ощущение. Сегодня вообще слишком много всего нового, и в кой-то веки это паршиво. - Здравствуйте, меня зовут доктор ... Катись к черту, доктор, как бы тебя ни звали. - Пожалуйста, успокойтесь, иначе мы вынуждены будем вас привязать. Хлопают двери - кто-то еще вошел. Занзас силится разглядеть его, но в глаза бьет только свет мощной больничной лампы - Вы можете сказать, где находитесь? Вы можете назвать свое имя? "Лучше я скажу тебе, куда тебе идти." - думает в ответ Занзас, но вслух произносит кое-что похуже. - Ооо, да он грубиян, - говорит вошедший кто-то и наверное, усмехается: из-за яркого света ничего не видно. - Куда, куда вы? Лежите спокойно, мы должны вас осмотреть. Нахер, надо валить отсюда. Не ждать, пока его истыкают иголками, или поставят клизму, или что еще эти врачи любят делать. - Не волнуйтесь, мы вам поможем. Вот же срань, во что они впутались? Почему медсестра, тыкающая ему иголкой в вену, говорит что-то про полицию? - Так, общий анализ крови, анализ мочи...Эй-эй, держите его, держите, он вырвет капельницу. Наверное, его столько не вертели и не трогали с тех пор, как он был младенцем. Чужие руки стаскивают с него одежду, проводят чем-то по рукам и ногам, светят в глаза, заставляют открыть рот. И говорят, говорят что-то без остановки. Пусть у него в ушах звон, по телу будто проехались на внедорожнике, пусть он понимает от силы половину из всего сказанного медицинского бреда - все это это бесит, бесит, что его вертят как кусок мяса, ведут себя так, будто его тут нет. Он снова пытается сесть - встать он уже не надеется. Но перед глазами только вспышки света, странное мерцание, словно с той стороны глазного яблока кто-то прикрутил неисправную лампу, а желудок будто схватили изнутри и выжимают, как белье после стирки. "Осторожней, наклоните ему голову", - чужой голос звучит, уходя, улетая куда-то, словно с перрона кто-то кричит вслед уходящему поезду. В воздухе висит мерзкий кисловатый запах. Голова уже не болит - только устало пульсирует в затылке да перед глазами все плывет, размывается от малейшего движения зрачков. Все к чертям, спать, спать, спать. Занзас закрывает глаза, надеясь забыться, но сон получается каким-то уж слишком глубоким. *** - Он приходит в себя, - голос, кажется, звучит совсем близко, но все равно словно через толстое стекло. - Агхы ааагх... - горло саднит, ни сглотнуть, ни закрыть рот невозможно, зубы упираются в какую-то жесткую ребристую хреновину. "Это еще что?" - У вас была остановка дыхания и мы вставили вам в горло трубку, которая помогает вам дышать. Из-за нее вы не можете говорить. Позже мы ее вынем. - Голос в темноте звучит вежливо и устало. "Трубка? Ладно, черт с ней, но может, все-таки включите свет, мать вашу?" Вокруг него суетится медсестра: он слышит ее тихий голос, когда она что-то говорит врачу, чувствует, как она прикасается к нему, поправляет что-то. - К вам пришли ваши...хм, друзья. Позвать их? "Какие нахер друзья? Вы бы еще шлюх сюда пригласили, чтобы меня развлекать," - сил нет даже на то, чтобы поднять руку, а чертов доктор, очевидно, принимает молчание за согласие. - Хорошо, я их сейчас позову. "Эй, ты, какого..." Хлопает дверь, потом еще и еще раз. В воцарившейся после этого тишине растерянное "босс" Леви звучит лишь чуть громче попискивания приборов. "Надеюсь, они хоть не в форме сюда приперлись? И черт вас всех дери, кто-нибудь включит свет? Вы что, мудаки, так в темноте и работаете?" - Мы сделали промывание, ввели необходимые лекарства... "Какого он там бубнит что-то?" Из коридора слышно яростный шепот Сквало и растерянный бубнеж Леви. - Слепота - одно из последствий - У вас нет догадок, как это произошло? - Черт возьми, Мы искали его почти сутки, а вы тут еще спрашиваете... Занзас вытягивает руки, хватается за поручни кушетки. Теперь его руки - его глаза. Это Савада - теперь он почти не сомневается. С ним все всегда идет не так. - Мы вливаем ему внутривенно этиловый спирт - он вытесняет ... "Этиловый спирт? Черт, ему внутривенно вливают бухло - стоило оказаться на грани издыхания, чтобы дойти до такого". - Почечная недостаточность... Возможно, снаружи уже ничего нет. К ножкам кушетки подбирается вода, за дверью притаился убийца, подосланный Савадой, чтобы прикончить его, босса Варии. Вария предала его и уже присягает новому боссу. Холодный металл поручней в руках - только благодаря ему, трубке в горле и боли Занзас понимает, что пока жив.	NC-17	В процессе	Нет
1	Lizzie Intellect Power	Berserk Mode	Этот фанфик приоткрывает завесу над тем, на что готова Фарагонда ради игры "Sims"...	ООС,Стёб,Фэнтези,Юмор	22	2012-07-17	Сидела себе Фарагонда в своём кабинете, никого не трогала, в Симс играла. И вдруг – стук в дверь. - Я делом занята, - крикнула директриса, обставляя виртуальную комнату. – Кто смеет вторгаться в мои владения? - Директриса Фарагонда, это я, срочный посетитель! - Проклятье, я же только что заселила своих персонажей… СТОЙ, КУДА ИДЁШЬ?! Я тебе на кухню велела, на кухню, а не в… Чёрт! Входите! Дверь раскрылась, но срочный посетитель что-то не спешил появляться. Вместо этого над ухом у Фарагонды раздался голос: «Игрушками балуемся, товарищ директриса?» - А? Что? - А то, что вам грозит наказание, товарищ директриса. Играете в игры на рабочем месте, да ещё и в нелицензионные! Ваш компьютер проверят через неделю, и если там будет хоть одна нелицензионная игра, вы вылетите с рабочего места! Невидимый посетитель счёл разговор оконченным, и дверь захлопнулась. «Что же делать, как же быть, как оставить себе Симс…» - думала Фарагонда. И так ничего и не придумала, потому что все способы были незаконными, а этого она сделать не могла – совесть не позволяла. И тут она вспомнила, что может помочь избавиться от совести. Когда они с Саладином принимали Гриффин в свои ряды, Фарагонда конфисковала у неё кучу всякого добра… то есть зла. Директриса достала из шкафа бутылочку с надписью “Berserk Mode” и злобно ухмыльнулась… - Что ж, неделя – это много, я успею разобраться с лицензионщиками, а пока кое-что тут переустрою, - сказала Фарагонда. Ей нравился её новый берсерк-голос, новые берсерк-мысли, но не нравились новые берсерк-волосы, которые теперь уже было невозможно расчесать. - Профессор Авалон! – прогрохотала директриса. Автоответчик забубнил мягким голосом: «Профессор Авалон отсутствует в своём кабинете…» - Чёртов автоответчик! - Фарагонда кинула новое берсерк-заклинание в несчастный аппарат. – Теперь ты будешь отвечать не по программе, а как будет угодно мне, и другим голосом! Профессор Палладиум! - Профессор Палладиум тоже пренебрегает своими обязанностями, - прогремел новый берсерк-автоответчик. - Профессор Ду Фор! ПРОФЕССОР ДУ ФОР! - Вас там не слышат, - пояснил автоответчик. – Там происходит разборка века. - Отныне повелеваю: разборки века провожу только я, и права оказываюсь тоже только я! - Повторяю для особо одарённых: там вас не слышат, - съязвил автоответчик. - Да как ты смеешь? – грянул голос директрисы. – Прекратить немедленно! Автоответчик получил ударную дозу новых берсерк-заклинаний и расплавился. Пришлось Фарагонде самолично явиться в кабинет Ду Фор, дабы покончить с разборкой века. А разборка века шла полным ходом. Ду Фор, Палладиум и Авалон выясняли отношения, точнее, это Палладиум и Авалон выясняли отношения, а Ду Фор стояла в стороне смирно, как овечка, будто она совершенно ни при чём. Несмотря на то, что причиной разборки была именно она. - Это что ещё за Ирония судьбы часть вторая?! – раздался громоподобный голос. Спорщики моментально обернулись и увидели на пороге кабинета новую берсерк-директрису. – А ну быстро, быстро! Палладиум, немедленно посадить во дворе школы сто, нет, двести, нет, тысячу Живоглотающих Тюльпанов и Шипастых Крючкотворов! Ду Фор, сию секунду беги в Облачную Башню, культуру мы теперь по их учебникам изучаем! Авалон, живенько стереть противную розовую краску со стен школы и перекрасить в серо-буро-малиново-стрекозюльчатый! Всё понятно? Молчание. - Всё понятно? - Стрекозюльчатый, говорите? – растерянно переспросил Авалон. Визгиз спокойно сидел в своём кабинете и играл в Симс. Бояться ему было нечего, у него двоюродный брат работал в Инспекции по делам нелицензионных, поэтому он и не предполагал, какой ураган двигался на него в эту минуту. А ураган не заставил себя ждать. - Уизгиз, живо, живо! Собрать весь свет в комнатах и коридорах и отправить в долгий ящик! - Да ладно вам, директриса Фарагонда, время терпит… - начал Уизгиз добродушным голосом. И тут же пожалел об этом, ибо в него ударили новым берсерк-заклинанием. Фарагонда висела в воздухе над Алфеей и с победоносной ухмылкой наблюдала за тем, как продвигается работа. Палладиум высаживал во дворе школы растения, которые так и норовили цапнуть его за нос. Одно за другим окна становились тёмными, а в долгом ящике, стоявшем тут же, во дворе, постепенно прибавлялось света. Авалон аккуратно, мазок к мазку красил стены школы: полосочку серой краски, полосочку коричневой, полосочку ярко-розовой, полосочку голубой. А вон и Ду Фор несётся на всех парусах с новыми учебниками культуры. При её виде Палладиум и Авалон демонстративно отвернулись. - Авалон, вы что творите? – прогремел берсерк-голос берсерк-директрисы. – Причём тут голубой? Сказано было – стрекозюльчатый! - Я думал, стрекозы голубого цвета… - Ма-алчать! Не думать надо, а красить! Но чего-то, по берсерк-мнению Фарагонды, не хватало. И тут её осенило: не хватает побеждённых лицензионщиков, униженно валяющихся у её ног, молящих пощады и в качестве дани приносящих новые компьютерные игры. Но она знала, что делать. В квартире Винкс зазвонил видеофон. Подошла Стелла. - Срочно собрать всех Винкс! – прогремел незнакомый голос. - Девочки, тут какой-то тролль дозвонился по видеофону и требует, чтобы вы срочно пришли сюда! - Ох, боже мой, так это же не тролль! Это Фарагонда! – воскликнула Блум, первая прибежавшая на зов. – Директриса, что с вами? Вы в таком ужасном виде! - Блум, объявились новые злодеи, - сообщила берсерк-Фарагонда. – Это они со мной сделали. - Скажите, где они, и мы им покажем! - воинственно выкрикнула Лейла. - Бедная директриса! – сочувственно прошептала Флора. – Я даже на таком расстоянии чувствую сильную отрицательную энергию! Больше ни слова не говоря, Винкс превратились в Беливикс и устремились в предполагаемое логово врага – в контору лицензионщиков. Конечно же, «злодеи» были побеждены, и войско победителей направилось в Алфею с военнопленными в арьергарде. Муза по такому случаю включила Триумфальный марш Верди, но… - Смотрите, девочки, всё напрасно! Алфеи нет! - Как раз напротив, мой ультразвуковой датчик говорит, что Алфея стоит на месте. Во-о-он то здание и есть Алфея. - Текна, какая это нафиг Алфея. Наша школа модная и гламурная… - И светлая… - И там много красивых цветов. А не эти бедные существа, Живоглотающие Тюльпаны и Шипастые Крючкотворы… - В-общем, это не Алфея. Это что-то вроде Облачной Башни, переевшей конфет… - В первый раз в жизни я согласна со Стеллой… - Думаю, всё равно стоит туда наведаться… И наведались. И обнаружили, что это не Облачная Башня, переевшая конфет, а, наоборот, Алфея, их недоевшая. Фарагонда сидела в своём кабинете. Действие «Berserk Mode» заканчивалось, и волосы директрисы постепенно принимали вид по умолчанию. - Миссис Фарагонда, мы привели злодеев! - А со школой это тоже они сделали? - Как Вы себя чувствуете? - Что такое? Какие злодеи? Что со школой? – не врубилась Фарагонда и выглянула в окно. И чуть не сползла на пол. - Что же я натворила…	NC-17	В процессе	Нет
1	Terra Miller	Revelation	Короткий разговор после поединка: неожиданное откровение Ив и не менее неожиданный поступок Келли Келли.	Hurt/Comfort,ООС	18	2012-07-17	- Вот ч-чёрт! – обессилено лежа не ринге, и хватая ртом воздух, еле шептала Келли Келли. Сейчас в этом огромном пустом зале они были совершенно одни. Её соперница, сидевшая в углу, лишь презрительно поглядывала на девушку. Хоть Ив Торрес и победила в этой схватке, но на завтрашнем «Роу» она должна будет проиграть поединок в пользу Келли. - Давай поднимайся, – холодно произнесла она, поправляя шикарные пряди каштановых волос. Несколько секунд спустя Келли, отдышавшись, приподнялась на локтях и с нескрываемым интересом взглянула на свою спарринг-партнёршу. - Ив, а ты выглядишь хорошо, – очаровательно улыбнулась ей блондинка. Слегка удивившись такому внезапному заявлению от заядлой соперницы, Торрес приподняла бровь. Она всегда считала Келли Келли не достойной быть чуть ли не главной звездой див WWE, ведь ничего особенного кроме яркой внешности у неё не было. Да и недостаток интеллекта проявлялся сразу же, как только та начинала говорить. Другое дело она – Ив Торрес – женщина, которая в жизни всего добивалась сама; женщина, которая с детства твёрдо решила сделать карьеру в индустрии рестлинга, а не попала в WWE по счастливому случаю или по связям, которые не редкость в этом бизнесе. - Ты не заслуживаешь этого… - прошептала Ив, пристально рассматривая свою соперницу. - Ты о чём? – поднявшись, Келли вплотную приблизилась к девушке. - Почему? Почему ты можешь быть фэйсом, а я нет. Почему когда ты выходишь на ринг, публика взрывается аплодисментами и овациями в твою честь, а когда выхожу я… - Торрес тяжело вздохнула, подавив желание пустить слезу, – …когда выхожу я – сразу же раздаются недовольные восклицания и свист, сопровождающиеся скандированием ненавистного мне «hoeski»… Келли смотрела на девушку с сожалением, она прекрасно понимала что хуже всего в их бизнесе – это не получить признания и поддержки от фанатов, хотя сама же никогда не испытывала такого чувства, ведь Барби Бланк aka Келли Келли всегда была любимицей публики и дивой №1 в мире рестлинга. - Ив, я… - начала было девушка, но когда Торрес подняла на неё полный грусти и отчаянья взгляд, она тут же прервала свою мысль. Сейчас ей как никогда было жаль Ив, и, решив, что в данной ситуации лучше просто помолчать, Келли слегка обняла за плечи свою соперницу. От такого столь неожиданного жеста своей конкурентки Торрес слегка опомнилась от нахлынувших эмоций, твёрдо уверяя себя, что она не может заплакать перед соперницей и просто ненавистной особой. Вмиг её лицо приобрело серьёзность, а в печальных глазах вспыхнул огонёк злости. «Как же ты меня бесишь!» - подумала Ив и тут же повернулась лицом к Келли, чтобы в подходящий момент схватить её за длинные блондинистые волосы и со всей дури ударить девушку головой об ринг, но внезапно она почувствовала прикосновение её нежных губ. Приятный холодок пробежал по её коже, от этого, казалось бы, невинного поцелуя. Торрес затаила дыхание, боясь даже пошевелиться. Через несколько секунд Келли опомнилась и быстро отстранилась от девушки. Поняв насколько она перестаралась с попыткой утешить свою конкурентку, Барби слегка покраснела. - С нетерпением жду нашего завтрашнего поединка, – смущённо пролепетала Келли, покидая ринг. Ив так и осталась сидеть в углу, до сих пор пребывая в шоке от только что случившегося. Мысленно прокручивая в голове эти несколько секунд, она раз за разом облизывала губы, надеясь навсегда сохранить в памяти малиновый вкус её помады. С этого момента Ив Торрес стала по-другому смотреть на свою соперницу. Удивительно, но даже она не смогла сопротивляться шарму этой девушки. Почему Келли Келли сейчас одна из самых главных звёзд WWE? Кажется, теперь Ив знала ответ на этот вопрос.	NC-17	В процессе	Нет
1	Remira	Две недели и три дня	Рио приходит сюда каждый раз, когда в нём закипает горечь проигранного боя, или азарт победы, втайне надеясь застать светлоглазого Патча и ввязаться в поединок, имея на то, казалось бы, обоснованный повод.	Повседневность	13	2012-07-17	Рио гулял по густому лесу вблизи Добби и уже раздумывал, ни вывела ли его какая тайная тропка в самое сердце Запретного леса. По деревне ходили слухи, что существует некий тайный путь, но Умемия всерьёз сомневался, что путь этот скрывается в самом обычном пролеске. Едва проглядывающая тропа, тем временем, незаметно вывела его на берег небольшого, сверкающего на солнце водной гладью, озера. Он и не представлял, что в этой части пустыни может скрываться такое, впрочем, поселение Патчей уже давно отучило удивляться подобным чудесам. Кстати, о Патчах… Шаман не приметил его сразу, заворожённый открывшимся пейзажем, а когда разглядел, было уже поздно – он вышел к самому берегу, и отступить сейчас означало бы банально сбежать. А Рио не собирался показывать, что представления этого шута во время визитов к Гандаре сколько-то задевают его. Хотя о чём он говорит… Намали сидел у самой кромки воды, опершись на выставленные назад руки, и лениво щурился на солнце. На гостя он не обращал ни малейшего внимания, но обманываться на сей счёт Рио не собирался. Сам он стоял неподвижно, обдумывая стоит ли выждать какое-то время, дабы показать, что нифига это не трусливое бегство, и удалиться с миром, или сесть и понаблюдать за противником. Конечно, зачем же ещё ему здесь оставаться? … Рио приходит сюда каждый раз, когда в нём закипает горечь проигранного боя, или азарт победы, втайне надеясь застать светлоглазого Патча и ввязаться в поединок, имея на то, казалось бы, обоснованный повод. В конце концов, Намали сам эмоционален, он любит эмоции, любит их изучать, вызывать, провоцировать… он поймёт. Намали оправдывает ожидания, он каждый раз сидит на берегу пресловутого водоёма, греясь в лучах солнца или хмурясь на пасмурное небо. Ожидания не оправдывает сам Умемия, он приходит и, вместо того, чтобы начать перепалку, просто садится в нескольких метрах от Пустынника. Намали по-прежнему делает вид, что не замечает его. Уходит Умемия всегда первым. … Когда Рио в очередной раз выходит из чащи, на несколько секунд его мышцы немеют. Пустынник сидит на берегу в боевом облачении, и Рионосуке инстинктивно отступает обратно по сень листвы, изо всех сил пряча фон фуриоку, как показывал Йо – у него пока плохо получается и Рио не уверен, что долго продержится против обострённых чувств Патча. Намали выглядит непривычно сосредоточенным и время от времени хмурится, хотя сегодня необычайно ясная погода – на небе ни облачка от горизонта до горизонта. Он обнажён по пояс, и под этим сияющим солнцем блестит разгорячённая кожа, холодный металл украшений и алая струйка крови, стекающая из глубокого пореза на плече. Рио ловит себя на постыдной мысли, что смотрит, как под гладкой кожей перекатываются мышцы. Затем поднимает глаза и буквально напарывается на почти взбешённый взгляд светлых глаз. Ему даже отсюда видно, как сузились на свету зрачки, сам Намали похож на демона. Рио шокировано моргает и позже проклинает себя за эту секунду слабости. Намали хватает мгновения, чтобы взять себя в руки, и когда Рио вновь открывает глаза, перед ним сидит знакомый – кажущийся знакомым, поправляет себя Умемия – Патч. Глаза у него насмешливо прищурены, а уголки губ приподняты. И Рио иррационально хочет увидеть тот взгляд ещё раз, хотя понимает, что это может стоить ему жизни. С этого момента что-то в визитах на озеро меняется. … Намали периодически кидает на Умемию любопытные взгляды, будто говорит «развлеки меня». Рио ошарашено открывает и закрывает рот, смущается и отворачивается. И не в силах отделаться от чувства, что Намали за спиной ухмыляется. Пустынник всё чаще сидит или лежит на берегу полуобнажённым, и Рио не может предъявить ему ровным счётом никаких претензий – воздух прожарен солнцем насквозь, а сам он никогда не понимал, как Патчи сносят все эти племенные наряды. Однако шаман гордится тем, что не поддаётся на провокации. Или думает, что не поддаётся… Иногда Намали подчёркнуто его игнорирует. Не поворачивает головы, даже когда Рио прокашливается или излишне долго возится на траве, лишь сцеживает в кулак улыбку и продолжает жмуриться на солнце. Они всё ещё не сказали ни слова друг другу, и Рио искренне недоумевает – как так? Он понимает, почему может молчать Намали – его хлебом не корми, дай с кем-нибудь поиграться, но совершенно не может объяснить, почему молчит сам. Ему хочется думать, что это тоже очередная игра Пустынника. … Красная Стрела на сей раз сопровождает своего хозяина открыто – свернулась кольцами на ярко-зелёной траве и будто бы дремлет, хитрая тварь. Впрочем, наверняка ведь не скажешь, может и в самом деле просто спит, но Рио думается, что Намали специально призвал Духа, дабы лишний раз встрепать Умемии нервы, будь они не ладны. Намали, в отличие от него не думает, он и так знает, что Красная Стрела тут неспроста. Вот только он её не вызывал, питомица явилась вполне добровольно, и не сказать, чтобы Пустынник выходке удивился. В конце концов, Духи очень похожи на своих хозяев. А Умемии и впрямь лучше не расслабляться… Рионосуке горбится и возмущённо сопит. Ха, какой уж тут расслабиться. Шаман молча молится, чтобы не начать выстукивать неритмичный мотив по своей коленке. Присутствие рядом Патча почти всегда напрягает, заставляет ждать подвоха или выпада с совершенно неизвестной стороны. Этот народец вообще не вызывает у Рио доверия, слишком уж много напускного пафоса и тёмных секретиков. А Пустынник – и вовсе тот ещё кадр, карта в рукаве. Выскакивает на тренировках Гандары, словно чёрт из табакерки, и не поймёшь, толи дразнит, толи правду говорит. И уж тем более ни в какие рамки не вписывается его поведение тут, на зелёном берегу затерянного в чаще леса озера… … Впервые Намали заговаривает спустя две недели и три дня… - Здесь спокойно, правда? – он не поворачивает головы, смотрит отрешённым взглядом на гладь озера, и лишь притаившаяся в уголках губ улыбка выдаёт его с головой – он хочет услышать ответ. Рионосуке моргает от удивления и недоверчиво смотрит на Пустынника. В какое-то мгновение он хочет встать и уйти, сейчас, немедленно. Он понимает, что это, возможно, единственный шанс выиграть партию у этого существа со змеиными глазами. Уйти, оставить без ответа. Ещё он понимает, что если воспользуется этим шансом, то лишится и всех последующих игр. - Да. – А ещё Рио понимает, что врёт. Намали косит на него недоверчивый взгляд, какое-то время разглядывает и едва-едва заметно кивает. Он тоже понимает и это не может не тешить его самолюбие. Ещё это первый раз, когда Намали сам покидает озеро.	NC-17	В процессе	Нет
1	Дзешико-тян,Миюри Ловенова	Тебя не ждали	Усуи уезжает в Британию и оставляет Мисаки. Через два года "пропажи" он вырывается на две недели в Японию вместе с Джерардом по делам фирмы. Вот только сказать, что ему здесь рады, было бы опрометчиво...	Драма,ОЖП,ОМП,ООС,Повседневность,Юмор	405			R	Завершён	[]
1	Lee_Lee,Eve_March	Love song.	Любовь и ненависть ходят рядом. Они как темная сторона луны - никогда невозможно предугадать, что скрывается там в глубине глаз: любовь или ненависть. Ненавидеть, - проще, чем прощать и любить и поэтому слова «Я тебя ненавижу» даются легче, чем «Я люблю тебя». (с)	Songfic,Ангст,Драма,Нецензурная лексика,Повествование от первого лица,Психология	17	2012-08-22	Ночной Сеул видел все: слезные расставания и бурные примирения при ослепляющем свете неоновых вывесок, непредвиденные потери и долгожданные приобретения. Этот город насквозь пропах человеческими эмоциями. Не имеет значения кто ты, каковы твои увлечения и какую должность ты занимаешь. В эту пору здесь все равны. Элитные ночные клубы и дешевые забегаловки переполнены посетителями. Алкогольные напитки, сигареты, наркотические препараты, интимные отношения с первым встречным. Каждому второму юному телу в таких заведениях не понаслышке знаком любой из этих пунктов. Раньше Квон ЧжиЕн не знал, насколько прекрасен его родной город ночью. Раньше просторные улицы ночного Сеула не желали знать его. ЧжиЕн никогда не отличался от сверстников. В этом не было необходимости, ведь общество его охотно принимало таким, каким он был в тот момент. Он научился пользоваться этим. Его полностью устраивало шаблонное существование современной молодежи: учеба, друзья, семья, знакомые, ночная жизнь. Чуть позже все свободное время стало принадлежать последней. Все чаще и чаще парень стал посещать ночные клубы, перестал волноваться об учебном процессе, всерьез увлекся наркотиками. Никому не было дела до несчастного подростка, который все больше и больше погрузал в последствиях собственных поступков. Никому, кроме него – человека, воплотившего мечты наивного мальчишки в реальность. *** Очередная бессонная ночь. Пять выпитых чашек крепкого кофе без сахара. Белоснежный лист бумаги, на котором синими чернилами аккуратно выведены одинокие слова. Он ясно понимает, из этого будет трудно слепить что-либо стоящее, но из него же слепили. Шесть лет Квон ЧжиЕн является лидером популярной группы «Big Bang». За этот относительно короткий период он сумел заработать уважение сотрудников агентства, мемберов его группы, всемирную славу и неплохое состояние. Он сделал все, чтобы стереть со своей памяти того человека, которого ему приходилось видеть в зеркале раньше. Квон ЧжиЕн испарился. Навсегда исчез из его жизни. Здесь и сейчас находится только G-dragon – талантливый поэт, успешный композитор и один из самых привлекательных айдолов современности. Он не знает, который час. Он привык не наблюдать за торопящимися куда-то стрелками. Время в студии мчится со скоростью олимпийского чемпиона по бегу на короткие дистанции. Главное – работа. Завтра ему нужно показать готовый текст песни ребятам. Через открытое окно доносится прохладный летний ветерок, рассеивающий пелену табачного дыма. Он привык не замечать и сигаретный чад, постепенно заполняющий тесное помещение. Элитные сигареты и черный кофе – привычный набор для ночных творческих посиделок в компании Музы, которая очень некстати решила взять выходной. - Песня, любовь, ненависть, - Джи перечисляет вслух некоторые слова, которые около получаса назад сгенерировал его сонный мозг. - И что я этим хотел сказать? Бесполезный набор слов. Их даже в предложение сложно ввести, а про то, чтобы… - Я ненавижу эту песню о любви, - нараспев произносит грубый голос, прерывая рассуждения Лидера. - Я ненавижу эту песню о любви, – тихо повторяет Джи, поспешно хватает ручку и записывает понравившуюся строку на бумагу. – Наконец-то ты вернулась! - Могу войти? – громко проговорил Топ, стоящий за стеклянной дверью. Парень знает, что Джи лучше не отвлекать от работы, поэтому послушно ожидает разрешения. – Кого-то ждешь? - Таби? Ты? – к сожалению, Лидер очень поздно понял, что его Муза не стала бы так заявлять о своем присутствии. Тем более, он никогда бы не подумал, что то самое мифическое существо будет настолько мужественным. – Заходи. СынХен решил не испытывать терпение ДжиДи и, не медля ни секунды, прошел в темную комнату. Казалось, что одинокая настольная лампа наотрез отказывается выполнять предназначенную ей функцию и, забавляясь с искаженной тенью Лидера, рисует причудливые картинки на нежно-розовой стене. Минимализм здесь царил относительно недавно. Капризный парень ничего не желал видеть в «храме музыки», кроме жизненно необходимой техники, стеклянного письменного стола, пары стульев и небольшого, но вполне комфортного дивана. Такой расклад доставлял много неудобств остальным членам группы, но ничего не поделаешь. Слово отца – закон, парни не смеют ослушаться его. - Чего тебе? – через пару мгновений хрупкую структуру тишины вновь нарушает пресный голос ЧжиЕна. – Если ты пришел для того, чтобы подарить мне свое драгоценное молчание – смело шагай домой. - Не вижу смысла. Через полтора часа сюда приползут остальные, запамятовал? – если честно, СынХена застали врасплох слова Лидера. Он был готов услышать что угодно, но эта фраза почему-то показалась молодому человеку настолько резкой, что захотелось выть от отчаяния. От внезапного прилива энергии и след простыл, только желание подарить тепло нуждающемуся телу никуда не пропало. Сегодня или никогда. – Ты можешь уделить мне чуточку своего внимания? Меня мучают кошмары. Подари мне спасение, протяни руку помощи, Джи! Прошу тебя! Холодное дыхание ветра обжигает наружный покров тела. Мозг больше не может контролировать чувства СынХена. Топ изнывает от жажды. Он жаждет прикоснуться к бледной коже ЧжиЕна, разрушить условное ограждение, которое с такой щепетильностью строил Лидер все это время. Невесомое прикосновение к желанным губам. Учащенное сердцебиение, головокружение – первые симптомы. Кажется, Таби заболел. Даже самые опытные врачи не смогут искоренить эту болезнь. И не нужно. Топ не наблюдает за временем. Влюбленные часов не наблюдают.	NC-17	Заморожен	Нет
1	Snow White 2678	Прекрасный "принц"	Он ботаник заучка, она самая модная девчёнка школы. Какое прошлое связывает этих, казалось бы разных людей? Узнаете прочитав этот фанфик.	Драма,Нецензурная лексика,Повествование от первого лица,Романтика	52			G	Завершён	[]
1	MiYuKi	Боевые Ангелы	У братьев Итачи и Наруто очень необычный и крайне опасный бизнес. Итачи - безжалостный киллер-профи, а Наруто оказывает ему полную техническую поддержку в выполнении заданий. Смертоносная пара называет себя "Боевые Ангелы" и имеет грозную славу лучших из лучших в криминальном мире. Но, после одного особенно громкого убийства, на след братьев нападает полицейский Учиха Саске, не уступающий "ангелам" ни в хитрости, ни в боевых искусствах...	Hurt/Comfort,Songfic,Underage,Драма,Нецензурная лексика,ООС,Повествование от первого лица,Повседневность,Смерть основных персонажей,Экшн,Элементы гета,Элементы слэша	21	2012-07-17	- Наруто, ты что-нибудь видишь?- Итачи был спокоен и собран, но волноваться об успешном выполнении дела тоже важно... - Всё чисто, поднимайся на семьдесят первый этаж и... будь осторожен, - Наруто заметно нервничал, но старался не подавать вида, ведь для его работы это было недопустимо. Наруто и Итачи были братьями, а по - совместительству наёмными киллерами. Они называли себя "Боевыми Ангелами", и считались лучшими из лучших. У них всегда находились заказчики, желающие посмотреть на работу убийц со стороны, а не только по очередным слухам... - Итачи, к тебе бегут охранники, десять человек... - Наруто вглядывался в экран компьютера, вычисляя лучший ракурс для нападения. - Они будут возле тебя через 100 метров... - Спасибо, ты, как всегда, незаменим, братишка. - Итачи зашёл за бетонные столбы, перезаряжая оружие. Он был красивым брюнетом с длинными волосами, завязанными в хвост. Очень расчётливый и рассудительный - настоящий мастер своего дела, его задача состояла в том, чтобы убивать успешных личностей, которых заказывали их конкуренты... Возможно, тех, кому мешали продвигаться в бизнесе, а, может, из личной неприязни. Наруто же был весёлым и шумным парнем с непоседливым характером - полная противоположность брату, у него были светлые волосы пшеничного цвета и большие голубые глаза. Увидев его впервые, многие могли подумать, что перед ними милый и наивный мальчик, но на самом деле, это был опытный хакер, с большим стажем за спиной. - 50 метров... - Наруто начал отсчёт, Итачи же вышел из-за столбов и стал искать глазами противников. ... - 30 метров... - Наруто продолжал следить за охраной, а Итачи, тем временем, сделал первый выстрел, который с предельной точностью угодил одному из охранников в голову. Началась перестрелка. - Итачи, - Наруто поспешно окликнул брата, - справа два охранника, три за столбом, остальные за ними. Старший "Ангел" развёл руки в стороны и выстрелил по двум, близстоящим, противникам, затем снова зашёл в своё укрытие. - Наруто, где они? - Итачи оглянулся в поисках, но не смог ничего увидеть. - Рядом с тобой, перезаряжаются, это твой шанс... Итачи выскочил и начал обстреливать их, охранники попытались остановить его, но безрезультатно... - Нару, они мертвы. Веди меня дальше. - Старший брат поправил свой плащ белого цвета, который служил ему униформой, его волосы немного растрепались, а дыхание стало тяжёлым. - Иди по пожарной лестнице на два этажа выше... - Почему не по центральной?! - Итачи заметно удивился. - Потому что через несколько минут за тобой придёт группа поддержки, - в голосе брата отчётливо слышалась усмешка, - так что делай, как я сказал. - Вот приду домой - проведу с тобой воспитательную беседу о том, как нельзя разговаривать со старшим братом! - Итачи улыбнулся, поднимаясь по лестнице. - Ладно-ладно, считай, что я ничего не говорил!	NC-17	В процессе	Нет
1	Kau-Pej	Любовь, не знающая границ	Любовь между актерами	Повествование от первого лица,Романтика	45	2012-07-17	Pov Адриан. Ох, очередной кастинг! Когда все это закончится?! Так, сериал «Физика или химия». Ничего так, смотрел пару серий, темочный. Интересно, что еще за парень Давид. Агент сказал, что будет прикольно, если меня возьмут на эту роль. Блин, я же забыл прочитать сценарий. Ладно, как всегда буду действовать наобум, раньше получалось. Без пятнадцати десять. Вот и студия. Да, народу немало. Знать бы еще каким я в очереди буду. О всего лишь 14. Интересно, а куда остальные, еще и с гитарами в основном. Так, кто 13? Чего-то этот парень похож на педика. Пофиг, я не гомофоб. У меня случалось, что я целовался с парнем, но это было либо на спор, либо в игре. Не более, и мне не очень нравилось. Ура! Я следующий. - Здравствуйте, я Адриан Родригез Мойя. Я пришел пробоваться на роль Давида Феррана. - Отлично, - сказал мужчина лет сорока-сорока пяти, видимо режиссер, - Хави, подойди сюда. Тут из-за угла вышел темноволосый парень, ростом чуть выше меня, худощавый и надо добавить симпатичный. Так, меня занесло не в ту сторону. - Хави, вы разыграете вот эту сцену, возьми, Адриан, - и у меня в руках оказался сценарий. Я стал читать сцену, и с каждым новым прочтенным словом мои глаза становились все больше и больше. Мне придется целоваться с парнем. Ужас! Ладно, стерпится, надеюсь, все это ненадолго. И деньги тоже нужны. - Давайте, ребята! – Крикнул режиссер. Ко мне подошел Хавьер и стал рукой придавливать к стене. Я тоже начал играть свою роль. Взгляд должен быть наполовину испуганным, наполовину недоумевающим. Рот слегка приоткрыт. Хавьер посмотрел на меня так, что я и в правду подумал, что он влюбился в меня. -Я много могу добиться и силой. Если я не прав, то ударь меня, - после этих слов он начал наклоняться ко мне. Его лицо в каких-то нескольких миллиметрах. Я чувствую его теплое мятное дыхание. Губы Хавьера коснулись моих губ. Мои глаза автоматически закрылись. Я и не думал, что парень может поцеловать парня до такой степени нежно. Он слегка отстранился от меня. Дальше должен был действовать я. - Ударь меня, - произнес Хавьер. И я сделал то, что было написано в сценарии. Я схватил его за шею, притянул к себе и начал целовать. Но не так как он, а страстно и грубо. Мы чуть отошли от стены и начали раздеваться. Сняв с меня кофту и с него майку, я остановился. Изобразив взгляд несчастного запуганного зверя, я произнес: - Стой, я не могу. Пожалуйста, только не говори об этом никому, - поднял кофту и вышел, вернее, сделал вид, что вышел из раздевалки. Несколько секунд в павильоне была мертвая тишина. А потом режиссер подскочил ко мне вместе с Хавьером. - Молодец, Адриан! - В один голос выкрикнули оба так, что я чуть не оглох. - Можете звать меня Адри. - Молодец, Адри! – повторил Хавьер, - А меня тогда можешь звать Хави, хорошо? – он мило улыбнулся, Боже, какая у него заразительная улыбка, и подал мне руку. Да, этот мальчик определенно талантлив. Мои размышления прервал режиссер. - Мы нашли Давида, съемки третьего сезона могут быть продолжены. Адри, вот это план работы на ближайший месяц, вот сценарий. Завтра прошу всех не опаздывать. Начнем снимать часов в двенадцать, поэтому прошу вас всех подойти к одиннадцати для грима и костюмов. Всем все ясно? Тогда свободны. К нам подошла девушка, оказывается, она встречается с Хави, и заговорила со мной: - Привет, я Урсула. Будем рады тебя видеть в нашем проекте. Кстати, Адри, не хочешь ли ты с нами сегодня сходить в клуб? - К сожалению, не могу. У меня сегодня выступление, надо пару песен спеть. Раз вы все равно в клуб, может, вы придете на выступление? На что Хави ответил: - А что, хорошея идея. Мы с удовольствием придем и посмотрим, до встречи. - До встречи, - ответил я и проследовал в сторону выхода. В девять вечера я был уже в клубе. Я увидел Хави и Урсулу, а с ними было еще пять человек. Как потом выяснилось, это мои коллеги по съемкам: Адам, Макси, Анжи, Андреа и Оскар. Они прошли и сели за столик практически возле сцены. Ладно, не буду забивать себе голову. Пора, музыка уже играет. Все, программа отработана, можно и отдохнуть. Я прошел к ним за столик. Ребята радостно меня встретили. -Адри, а мы и не думали, что ты так классно поешь, - улыбнувшись, сказал Хави. Почему же меня пробирает дрожь от этой улыбки? - Спасибо, Хави. Для меня это лестно, - сказав это, я тоже улыбнулся и внимательно посмотрел на Хави. Нет, не может гетеро так убедительно играть гея. Хоть убейте, не верю, что он натурал, согласен на би. Примерно через час все разошлись. Остались мы с Хави вдвоем. Он был на машине и предложил подвезти меня до дома, за что я ему был очень благодарен. Оказалось, что живем мы рядом. На прощание, пожав друг другу руки, мы пожелали спокойной ночи, и я пошел домой. Так начались мои рабочие будни. Времени на выступления в клубе оставалось меньше, да и на занятия вокалом тоже. Поэтому как появлялась свободная минутка, я тут же начинал распеваться. Хави очень нравился мой голос. Он иногда приходил, чтобы послушать, как я пою. А мне нравилось петь ему. Одним прекрасным вечером, когда на этот день работа была уже закончена, Хави подошел ко мне: - Адри, у тебя же нет девушки? - Ну, на данный момент нет, да и времени на это не остается. А что такое? - Просто есть одна девушка среди наших знакомых, которая неровно к тебе дышит. - Ого, даже так? И кто же она? - Это Андреа. - Ты серьезно? - Да, абсолютно. - Ничего себе. Такая красавица клюнула на такого как я. У меня шок. - А вот на счет себя ты не прав. Ты красивый, умный, веселый. Твои глаза и губы гипнотизируют миллионы людей. Многие пытаются разгадать смысл твоих татуировок. - Хватит меня смущать, и смысл, наверное, такой – захотелось. - Ну что? Может, устроим типа двойного свидания? - А что? В принципе, можно в клуб сходить. - Хорошо, тогда в десять возле клуба. Как же непривычно будет его видеть в объятьях девушки. Да и я тоже буду с девушкой. За время работы в сериале у меня не было девушки. Я не имею в виду секс, а именно отношения с чувствами. Да и за процесс съемок я стал больше себя ассоциировать в паре с Хави. Хотя это и не правильно, но так намного привычнее. Его рука в моей руке, его рука на моей шее, талии. Почему я вспоминаю о нем накануне свидания с красивой девушкой? Да что же со мной происходит? Кто мне скажет, что это за любовь? Так, стоп! О какой вообще любви идет речь? Хотя, я не могу отрицать дружеской любви, но точно ли она только дружеская? Все, пора завязывать с поисками кладов в моей голове. К тому же надо уже начинать собираться в клуб. Pov Хави. В 9 часов я зашел за Урсулой. Честно сказать, наши отношения не такие как прежде, будто между нами пробежал холодок. Наверное, эти отношения больше напоминают привычку, чем что-либо другое. Но сегодня нам просто необходимо быть вместе: мы решили устроить личную жизнь нашему общему другу. Адри за все то время, пока идут съемки, не строил ни с кем серьезных отношений. А мне очень хочется, чтобы он был счастлив. Он хороший человек, и мне хотелось сделать ему приятное. К тому же он нравиться Андрее, почему не испытать судьбу? Когда мы зашли в клуб, Адри уже сидел возле барной стойки. Подойдя к нему, мы увидели, сидящую рядом и пьющую коктейль Андрею. Поздоровавшись с ними, вся наша компания решила пойти сесть за столик в зале. Некоторое время мы просто сидели и общались. Я с Адри сел посередине дивана, девушки по краям. В этот момент Адри заметил парочку журналистов, которые направлялись к нам. Мой друг наклонил голову в мою сторону и тихо сказал: - Сейчас опять начнут доставать. Как же мне все это надоело! И тут мне в голову пришла отличная идея, надеюсь, он одобрит. - А давай приколемся над ними и заодно пропиаримся. Он моментально понял, что я хочу сделать. Адри подмигнул мне и улыбнулся самой обворожительной улыбкой, которую я когда-либо видел. Его губы просто превосходны. Мне очень нравится их мягкость. Целуясь с ним на площадке, я раньше не задумывался о моей симпатии к этому парню, моему лучшему другу, партнеру по съемкам. Он подвинулся ко мне ближе и приобнял меня. Девушки на нас странно косились. Мы им подмигнули и одними губами прошептали: «Потом!». Вот репортеры уже практически возле нас, готовят свои фотоаппараты. В этот момент я посмотрел на Адри и понял, что больше всего на свете хочу коснуться этих замечательных пухлых губ. Он начал приближаться ко мне, и со всех сторон засверкали вспышки фотокамер. В следующее мгновение моих губ касался теплый мягкий бархат его губ. Этот наш поцелуй настолько отличался от рабочих, что внутри меня что-то щелкнуло. В нем было столько чувств. Но я не мог понять, что же все-таки отличает его от предыдущих. Через несколько секунд мы отстранились друг от друга. Pov Адри. Во время поцелуя по мне бежали разряды электрического тока. Я не ожидал, что Хави мог так ответить. Я то думал, что будет обычный экранный поцелуй. Но нет. Смотря в его глаза, мне хотелось сказать, как сильно я его люблю. В его взгляде читалось удивление, страх, желание и что-то еще, что он тщательно скрывал и не давал мне прочесть. Наши спутницы со скоростью света отдернули нас друг от друга и полетели, уже вместе с нами к выходу. - Что вы там вытворяли? – Переходя на визг, спросила Урсула. - Вам мало, что вас и так вовсю обсуждают в сети. Так вы захотели, чтоб вас приписали к геям, но уже с доказательствами? - Дорогая, ты все не так поняла. Мы с Адри просто хотели приколоться над ними. - А что вы потом скажете нашему руководству? Вы хоть думали головой? - Ну, простите нас. Мы действительно совершили ошибку. Хреново поступили, - не выдержал я нападок со стороны Урсулы, да и Хави не один в этом виноват. - Завтра поговорим, а сейчас я хочу домой. Андреа, ты со мной? Так мы с Хави остались вдвоем, девушки ушли без нас. Было всего половина двенадцатого, поэтому мы решили прогуляться. - Хорошо все-таки сегодня мы этих журналюг разыграли. - Да… Только не очень красиво с девочками получилось, - сказал я, хотя и не особо сожалел об этом. Меня больше волновал наш с ним поцелуй. И с каждой минутой мне все больше хотелось его повторить. - Честно говоря, я не очень жалею. Мне давно хотелось поговорить с Урсулой. Просто наши отношения уже не те, что были прежде. И, похоже, это была последняя наша вылазка куда-либо в качестве пары. - Да что ты так? Я думал у вас любовь. Вы со стороны так хорошо друг с другом обходитесь, как будто у вас все тип-топ. -Это просто маски. Я ж не могу всем рассказывать, что я из истинного гетеро превратился непонятно в кого. Последний раз я спал с девушкой месяц назад. И честно, мне это не очень понравилось. Меня перестало это прельщать. - Друг, как я тебя понимаю. Я с Андреа согласился закрутить, только для того, чтобы забыть одного человека, его прикосновения. Потому что знаю, все это не правильно, так как он парень. Тут Хави остановился и стал напротив меня. Мне захотелось взять его за руку, за талию, за шею, да все равно за что, лишь бы притянуть его к себе поближе и поцеловать. Поцеловать со всей любовью и страстью, которую я хочу ему отдать, которая во мне кипит все это время. И только сейчас я начал все это понимать. - Адри, так ты действительно меня понимаешь. Я влюбился в парня. И ничего не могу с этим поделать. Но я скоро лопну от всех этих чувств, если не скажу ему это прямо сейчас. Адри, я люблю тебя, – И он стал внимательно изучать мое лицо, смотреть в глаза, заглядывая при этом в душу. - Хави… у меня просто нет слов, - после этой фразы он немного сник, но услышав мои следующие слова, его глаза загорелись таким огнем, которого я раньше не видел, от него можно сгореть, - И я тебя люблю. Хави стал медленно приближаться ко мне, не переставая смотреть в глаза. Когда подошел практически вплотную, он наклонил ко мне голову, и я почувствовал его дыхание на своих губах. И вот его мягкие нежные губы коснулись моих губ. Это был наш первый поцелуй, в котором мы полностью открылись друг другу и понимали, что происходит внутри нас и между нами. Вся та любовь, что накопилась внутри нас, вырвалась наружу, выплеснулась на наши губы, руки, тела. Мы не могли оторваться друг от друга. Мы не замечали, как летит время, просто стояли и целовались. - Адри, нам завтра рано вставать на утренние съемки. Поэтому если мы хотим нормально выглядеть, то лучше пойти спать. Времени уже немало, как-никак час ночи, - оторвавшись от меня, произнес Хави. Я не мог ни согласиться с ним. Мы оба любители поспать, плюс ко всему, благодаря сегодняшним переживаниям, вряд ли сразу уснем. Но я был не прав. Придя домой, я практически сразу же почувствовал усталость. И когда моя голова коснулась подушки, я провалился в царство Морфея. Утром меня разбудил звонок мобильного. Я нашарил его где-то на тумбочке. - Слушаю внимательно. - Любимый и драгоценный мой партнер по съемка, в это время ты должен внимательно слушать не меня, а нашего доблестного режиссера. - Ох ты ж, ёпт твою мать, я че проспал? - Представь себе. Давай быстро, благо режиссера еще нет, но тебе влетит, если тебя не будет здесь через двадцать минут. Я оделся, как можно быстрее, и, выйдя из подъезда, уже решил бежать в сторону остановки, как меня остановила чья-то рука. Обладателя этой руки я увидел через секунду, когда повернул голову. - Хави, ты же сказал, что я проспал, и режиссер с минуты на минуту должен появиться на площадке? - Ну, вообще-то, он сейчас на площадке. - А что ты тут тогда делаешь? - Меня отпустили проведать больного. - Какого больного? - Объясняю для «чайников», - увидев мое лицо, он поправился, - для любимых «чайников». Когда ты не пришел вовремя, я понял, что ты вчера забыл поставить будильник и проспал. И я сказал режиссеру, что ты приболел. А так как на сегодня без тебя у меня нет сцен, меня тоже отпустили и настрого приказали проверить, как наш больной. - Ого, даже так? - И раз ты больной, то тебе надо в постель. Поэтому мы немедленно возвращаемся к тебе домой, и ты ложишься в постель. - Хорошо, только с одним условием. - Это еще с каким же? Притянув его к себе и крепко поцеловав, я ответил: - В постель со мной отправишься и ты. - Так, надо подумать… я согласен.)) Мы поднялись ко мне. Хави прошелся по квартире, осмотрел ее и изрек: - Как я и думал, Какой хозяин, такая и квартира – творческий беспорядок. - А что ты хотел увидеть? Идеальный порядок? Кстати, кто-нибудь знает? Он сразу же понял о чем идет речь, подошел ко мне и обнял: - Я не говорил. Оно, в принципе, и не надо. Кому вообще нужно что-то знать о нашей личной жизни. Для того она и личная, чтобы была только для нас. - Как же я люблю тебя! – сказал и чмокнул его в нос. - Я тоже люблю тебя, и я рад, что ты любишь меня. Мы начали целоваться. Как хорошо, что находились в спальне - далеко ходить не надо, не надо отрываться друг от друга. Но была одна загвоздка: и у меня, и у него это был первый раз с парнем. Я примерно знал, что нужно. Да и Хави наверняка тоже. Ладно, пофиг. Пусть все идет, как идет. Наши поцелуи стали углубляться. Я перешел на шею, ключицы. Мне казалось, что он такой хрупкий, если я чуть сильнее надавлю или прижму, он может сломаться. Я не мог понять, сколько времени мы уже в постели: два или три часа. Да, было слегка больно, но к этой боли привыкаешь. К тому же любовь требует жертв. Ты уже эту боль не замечаешь, когда увлекаешься все больше и сильнее своим партнером. Но кремом пришлось друг друга мазать, все-таки немного саднило. Время подошло к обеду, но никуда выходить не хотелось. Поэтому мы решили заказать пиццу на дом. Доставили нам ее через двадцать минут. - Кстати, как ты поговорил с Урсулой о том, что вы расстаетесь? - Да, поговорил. Она все нормально восприняла. Я ей сказал, что нам лучше просто быть хорошими друзьями. Единственное, что она спросила, не связано ли это решение с кем-либо, я ответил: "Нет. Это решение ни с кем и ни с чем не связано, просто я перестал чувствовать к тебе то, что раньше чувствовал. А в таком случае, лучше сказать правду, не мучить ни тебя, ни себя. А просто побыть одному и все переосмыслить." - Ого, ты джентльмен, да еще и философ, но одному тебе не придется быть. - Это уж точно. Только тебе осталось поговорить с Андреа. Она сегодня после обеда хотела зайти проведать тебя. Еще Адам и Макси к ней захотели присоединиться. Все волнуются о тебе. - Даже так. Может вообще бы делегацию или шествие устроили. - Давай не вредничай, а ложись и болей. После этих слов сразу же послышался звонок в дверь. Мне пришлось залезть под одеяло и изображать больного. Благо, что Хави уже поставил чашки с горячем чаем. Через минуту в комнату ввалилось пять человек: Андреа, Макси, Адам, Оскар и Энжи. - Привет болящим! – хором проскандировала вся эта толпа. - Привет сумасшедшим, - полухриплым голосом я ответил, высунув нос из-под одеяла. - А ты не так уж и плох, как мы думали, а то что чаек горячий пьешь – это правильно, - заметив чашку, сказал Адам. - Я принесла с собой все, что нужно для того, чтобы моментально поставить тебя на ноги, дорогой. Так что завтра ты уже будешь у нас бегать! – присаживаясь на край кровати и доставая кучу лекарств из сумки, пропищала Андреа. Хави понял, что это подходящий момент для разговора, и позвал ребят и Энжи на кухню, помочь разобрать все их гостинцы, а их было немало. - Андреа, я хотел с тобой поговорить. - О чем? Просто та ваша выходка с Хави была не очень хорошей идеей. Если бы ты знал, как режиссер орал на Хави, я думала, он оглохнет. - Он, правда, так кричал на него? А Хави мне ничего не сказал. - Он не только орал. Еще и штраф Хави выписал. Тебе не стал, так как сказал: «Его уже здоровье наказало!». Так о чем ты хотел поговорить? - Ладно, с Хави я потом разберусь. Андреа, я хотел сказать, что скорее всего у нас с тобой ничего не выйдет. Просто у меня есть один человечек, которого я люблю и без которого я не смогу. Он сейчас рядом со мной не сидит (что было истинной правдой, он стоял на кухне), но я знаю, что этот человечек меня любит. - Понятно. Ну что ж, хорошо, что ты сказал. Никто мучиться не будет. Сердцу не прикажешь. Но все равно ты останешься моим любимым другом. Но не самым любимым, самый любимый – это Хави. - Тут звучит мое имя? – В это время Хави зашел в спальню с полным подносом фруктов. - Да, это я тебя недобрым словом вспоминал! – сказал я, сердито посмотрев на Хави. - Ладно, мальчики, вам еще надо поговорить, а нам пора идти, обратно на площадку, - сказала Энжи, подталкивая к выходу всю эту делегацию. - Пока, Адри, выздоравливай, - кто-то из ребят успел выкрикнуть, пока не закрылась дверь. Тут я увидел, что Хави тоже начал собираться. - А вас, Штирлец, я попрошу остаться! – в этот момент он выронил все, что находилось у него в руках. - А? Что такое? Я просто подгребаю, чтобы потом ничего не забыть, - с лицом невинного ребенка произнес Хави. - Малыш, я тебя сейчас буду наказывать за то, что ты мне не все рассказал. - Я не хотел, чтобы ты волновался из-за моих проблем. - Во-первых, наших. В поцелуе участвуют двое. Во-вторых, с этого момента все твои проблемы являются и моими тоже. Понял? - Да, мой Фюрер! – сказал это, приложив руку к голове. - Штирлец, а сейчас вас ждет наказание за ваше провинность, поэтому прошу вас пройти в спальню! Окончание съемок 7 сезона. - Сейчас защекочу, будешь знать! - Интересно, как ты будешь меня щекотать, когда твои руки в моих руках? - Тогда я сделаю так! – и один парень завел руки другого парня себе за спину. - Хави, аккуратней. Нас снимают. - Ладно, я ничего, просто дурачился! - Я больше не выдержу, если мне опять придется представлять, что в тебя стреляли. У меня от этого инфаркт будет. Представлять, что тебе больно, плохо, а тем более, что ты умираешь… Я просто морально этого больше не выдержу. - Дорогой, ну это же не правда. Ты не представляй. - Не могу. Надо же убедительно играть. Но скоро все закончится. А то с парнями мне противно целоваться. - Правда? Буду знать. - Но только не с тобой. Тебя я не только целовать люблю. Голос режиссера, извещающий о последней сцене, прервал парней, и они побрели к месту съемки. Через десять минут тот же голос известил всю съемочную площадку об окончании съемочного процесса сериала. И вся группа пошла в специально подготовленный павильон с накрытым столом. Высокий худощавый парень с каштановыми кудрями взял импровизированный бокал в руки, то есть пластиковый стаканчик. - Прошу минуточку молчания! – попросил Хавьер и обвел всех присутствующих взглядом, - я давно хотел сказать всем, как я вас всех люблю. – Со всех концов стола послышалось: «И мы тебя». Хави улыбнулся и опустил глаза на свой стаканчик. – И еще я хотел сказать одному самому дорогому мне человеку во всей моей жизни. Ты знаешь, что я люблю тебя, - на эти слова Адри незаметно кивнул в тот момент, когда Хави посмотрел на него, и одними губами сказал: «Я тоже люблю тебя», - и улыбнулся. В это время все присутствующие начали искать, к кому же обращается этот красивый актер. Только одна Андреа догадывалась, к кому он обращается, и поэтому постоянно косилась на Адри, в то время как он уже начал искать вместе со всеми этого непонятного любимого. Когда все немного угомонились, Хави продолжил: - Я хочу сейчас задать лишь один вопрос этому человечку, и хочу, чтобы он сразу мне ответил Любимый, давай поженимся? – и он достал коробочку с двумя кольцами. Адриан сглотнул слюну, встал и подошел к Хавьеру. В это время в павильоне воцарилась мертвая тишина. - Дорогой, для меня это немного неожиданно, - сказал крепкий, невысокий, коротко стриженый парень, - просто я сам хотел тебе это предложить, - и также достал из кармана джинс бархатную черную коробочку с двумя мужскими обручальными кольцами, - я тоже хотел сделать тебе сегодня предложение. Глаза парней горели не только огнем невыразимой любви, а также еще страстью, которую никто и никогда не сможет описать даже самыми прекрасными словами на свете. Вот она истинная любовь. - Здравствуйте, а где я могу найти Адриана Родригеза? – спросила только что вошедшая в павильон беременная девушка.	NC-17	Заморожен	Нет
1	Дзешико-тян	Я никогда не пожалею	Усуи знает, чего ему стоит ожидать от Волкеров. Но он хочет, чтобы Мисаки была с ним. Мое представление развития событий, после перехода Усуи в Миябагоку.	Hurt/Comfort,ООС,Романтика,Юмор	62			NC-17	Заморожен	[]
1	Эрна	Шкура	...Его соперник оказался длинноногим дымчатым аристократом, потомком охотничьих сеттеров. И пятнистый вздохнул: да, такой красавец заслуживал ласки. Но чем же хуже он, обыкновенный бродячий короткоухий пес?	Ангст,Драма,Психология	8	2012-07-17	В предзакатном небе перекатывались тугие облака, а одно из них давало огромную трещину, сквозь которую силилось пробиться желтое в рыжих конопушках солнце. Черноватая, как скользкое шелковое полотно вода бросала серебристые волны на холодный зернистый берег. Чайки лениво, скорее по привычке, покрикивали в вышине, становясь для людей на берегу лишь черными, акварельными точками. Другой берег тоже становился чем-то нереальным, тонущем в фиолетовой дымке. Камыши угрюмо склонили свои загорелые головы в воду, а от них шел тяжелый запах гниения. Все эти запахи – сырости, спокойного ветра, песка и прелости были самыми обыкновенными для пляжа на широком берегу Волги. Пятнистый пес шел вдоль берега, оставляя на влажном песке неглубокие следы, которые тут же смывало волной. Он шел, слегка наклонив голову вниз, вяло помахивая куцым хвостом. Обычная дворняга, которая пыталась задобрить хотя бы одного человека на кусок колбасы, поскуливая и глядя влажными, почти человеческими глазами. Но люди пили какое-то вонючее пиво, с усмешками плеская его собаке на нос. Она чихала и, вздохнув, направлялась дальше. Люди стремительно расходились, и пляж почти опустел. Собака отошла от холодной теперь воды и легла на камни, еще хранящие тепло уходящего дня. Смех и лай вывел пса из полудрема, и он, подняв острую мордочку, навострил маленькие ушки. Причиной шума стал человек, который, расплескивая миллиарды прозрачных хрустальных капелек, шлепал ногами по воде. Он бегал по мелководью, глядя в сторону пса и призывно посвистывая. Пятнистый удивленно мотнул головой, осторожно направляясь в сторону человека. Неужели с ним, бездомным и беспородным, решили поиграть? Это ему сейчас улыбался этот худой, длинный парень, и пес, впервые в своей жизни, улыбнулся человеку, свесив набок розовый, жаркий язык. Как же было приятно это чувство! Но вдруг позади себя он услышал топот лап и касание шерсти о колючую траву. Незнакомая собака пронеслась мимо него прямо в объятия человека. Пятнистый сначала ничего не понял, стараясь обогнать наглого незнакомца. Человек же погладил по холке его быстрого соперника, теребя за шипастый ошейник. И пятнистый все понял. Это не ему улыбались, не его ждала бы ласка. Почувствовав себя обманутым, пес скрылся в кустах, но чувство глухой, беспричинной зависти не давало ему уйти, и он просто смотрел. Его соперник оказался длинноногим дымчатым аристократом, потомком охотничьих сеттеров. И пятнистый вздохнул: да, такой красавец заслуживал ласки. Но чем же хуже он, обыкновенный бродячий короткоухий пес? Ох, разорвать бы эту шкуру, которая клеймила его одиночеством на остаток жизни! Родиться бы этим прекрасным, с лоснящейся шкурой и гладкой от частых ласк холкой… Человек что-то крикнул, кидая в воду палку. Сеттер поплыл за ней, подрагивая от холода, но понимая, что обязан выполнить эту прихоть любимого хозяина. Хозяин столько всего делал для своего любимца, поэтому сеттер вдвойне усерднее заработал лапами, рассекая холодную, а потому и делающуюся такой вязкой воду. Нащупав дно, он побежал к хозяину, задыхаясь от производимых лапами брызг. Аккуратно положив под ноги хозяину палку, сеттер грациозно вильнул хвостом, как бы говоря, что игра пришлась ему по душе. Так играли они до того момента, когда в темноте хозяин перестал видеть и палку, и своего любимица. Потрепав за холкой дымчатого сеттера, двое друзей двинулись в сторону от пляжа. А дворняга все это время жадно следила за игрой двух преданных друг другу существ. И, хороня мечту о собственном доме в зыбкий песок, пес поднял забытую палку и утащил в обжитые кусты, наслаждаясь запахом доброго человека и преданного сеттера.	NC-17	В процессе	Нет
1	Pyrus Malus	Уже не Вонгола	По мотивам заявки "Ямамото, Гокудера. Заговор против босса"		21	2012-07-17	На бейсбольные матчи они ходят вместе. Потому что свободного времени мало у обоих. Потому что в гудящей толпе болельщиков их невозможно подслушать. Подслушивать некому — но попробуй заставь себя не перестраховаться. У Ямамото, кажется, талант. Талант учителя младших классов или проповедника: его простые фразы рисуют в воображении яркие, живые образы, от которых не так просто отделаться. Вонгола — автомобиль, Тсуна — неумелый водитель, который отправит машину в кювет, если ему не помешать. И вместо того, чтобы махать руками, стоя на обочине, — как это делает Гокудера — или, вцепившись в сиденье, надеяться на лучшее — как поступают остальные, — не лучше ли выкинуть водителя с его места? Гокудера злится: не на Ямамото, на себя; ему кажется, он уже предает Тсуну. Он — правая рука Десятого — пришел сюда, сидит и внимательно слушает все, что говорит Ямамото. Если Ямамото обратился с этим именно к нему — значит, знал, что Гокудера, как минимум, дослушает до конца. * — Не будь мы на людях, я бы тебе врезал, — Гокудера чувствует, как внутри закипает ярость. — Два года назад ты бы врезал мне по-любому: на людях мы или нет. Хотя ты бы даже не пришел сюда. Ты же вроде ненавидишь бейсбол? — ...это значит предать Десятого, предать Вонголу, — Гокудера задумчиво перетирает в пальцах сигарету. — Для тебя Вонгола — это Десятый? А я тогда, по-твоему, кто? А Хибари, Хром, Рёхей? — Ямамото внимательно следит за игрой. Гокудера смотрит под ноги. Если бы Ямамото сейчас предложил ему расписаться кровью на пергаменте, он бы даже не удивился. — Ну, знаешь... Если хочешь сдохнуть предателем — вперед, но я тебе компанию не составлю. "Не делай этого, Ямамото. Только не это и только не ты". — Что ж, я не держу тебя здесь. Иди и расскажи всем о нашем разговоре, — Ямамото больше не смотрит на поле. "Сдохнуть предателем? А жить предателем, а, Гокудера?" — Ублюдок, — сплевывает Гокудера. Все же он не уходит сейчас. Не уходит и потом. * В перерыве их разговор снова возвращается к тому, к чему на прошлой неделе. К тому, с чего все началось. — Ты не возьмешь себе ничего? — Как-то не хочется, у меня все тот случай из головы не идет. — Да, нехорошо вышло. Знай мы, что все так получится... — Эти придурки были бы живы-здоровы и по-прежнему отравляли существование Вонголы, — мрачно отвечает Гокудера. — Теперь пусть кормят рыб, сами виноваты. — Зато нам было бы с кем бороться... время от времени, — задумчиво улыбается Ямамото. Нам — это Вонголе. Но они уже не Вонгола. Им и так есть, с кем бороться. *** — Тебя подвезти? — Ямамото улыбается как ни в чем не бывало, и Гокудере вдруг становится стыдно, будто это он только что рассказывал о том, как... — Спасибо, пройдусь, — долгожданная сигарета дрожит в его пальцах. — Ну, как хочешь, — Ямамото открывает дверь машины. — Кстати, у меня еще на следующую неделю есть билеты. Пойдешь? Гокудера выдыхает, провожая сизые ленточки дыма взглядом, пока они наконец не растворяются в воздухе. До конца сезона четыре игры. Четыре игры — это четыре недели. Он успеет что-нибудь придумать. Не зря же он сюда ходит, смотрит на бессмысленную беготню на поле, слушает весь этот бред. И пусть Ямамото продолжает пялиться на идиотов. У него перед Ямамото есть преимущество — он ненавидит бейсбол.	PG-13	Заморожен	Нет
1	Kau-Pej	ФиД. Моя история.	Моя история развития отношений, Фера и Давида	Романтика,Флафф	47	2012-07-17	Уже скоро закончится первый урок, а его все нет. Говорил же вчера ему, не надо столько пить. О чем-то меня спросила Бланка. Что ей ответить? - Фер! Ты будешь отвечать на заданный мною вопрос? - Я не знаю ответа. - Фер, в последнее время ты стал хуже учиться. Может тебе стоит уделять больше времени учебе, чем непонятным занятиям. - Хорошо, Бланка, я буду больше заниматься. - Кстати, а где Давид? Все начали смотреть на то место, где должен был он сидеть. Я слегка ткнул Хулио карандашом, чтобы тот ответил. - Бланка. он немного приболел, поэтому опаздывает. Звонок. Ура, я хотя бы могу позвонить ему, спросить как он. - Давид, привет. Ты как? Живой? - Да, только голова болит. - Ну, я тебе говорил, чтобы ты меньше пил, но ты меня не послушал. - У меня просто было горе, от меня ушла девушка, я не мог трезво соображать, даже когда был трезвым. - Ладно, перед Бланкой мы с Хулио тебя прикрыли. Сейчас у нас окно. Но максимум через полчаса ты должен быть в колледже. - Чувак, ты не представляешь, как я тебе благодарен. Я люблю тебя, чувак! - и он повесил трубку. Если бы ты и правда меня любил. Это я люблю тебя, Давид. Действительно люблю. В этот момент ко мне подошел Хулио. - Ну что? Когда он будет, а то мне не кайф чесать преподам. Я не понял, почему он так вчера нажрался? -Его бросила девушка. Ему из-за этого было очень плохо. - Ясно. А что за непонятный взгляд в сторону двери? -Все в порядке, Хулио. - Фер, я вижу, что не все. Кого ты там выискиваешь влюбленными глазами? Парень появился? - Нет. Никого я не выискиваю, что ты прибодался как банный лист? Но вот в холл вошло мое личное солнце. И как на зло Хулио увидел мой взгляд. - Дорогой, не на того запал! Он же гетеро до мозга костей. - В курсе я, знаю. Но сердцу-то не прикажешь. Тут подошел к нам Давид. Еще раз двести поблагодарил нас с Хулито перед тем, как поздороваться. - Фер, Давид, у меня мама уехала на пару дней. Может устроим небольшую вечеринку? Как вы? Согласны? - Ну, если Фер пойдет, то я тоже соглашусь, - сказав это, Давид посмотрел на меня. В этот момент выражение лиц у меня и у Хулио были, в принципе, одинаковые: глаза размером с блюдца, а рот открыт так, что подбородок можно было подобрать на полу. Давид увидел наши лица и тут же стал оправдываться. - Просто мне он вчера не дал выпить столько, сколько я хотел. Тогда сегодня я вообще бы не встал. - А, ну тогда, понятно, - сказал Хулио и покосился на меня. После уроков Давид остановил меня. - Фер, давай я зайду за тобой, и пойдем вместе к Хулито? Надеюсь, там будет немного девушек. А то не хочется лишний раз раздражаться. - Нет, там будут Йоли, Паула и Рут. Больше никого он не приглашал. - Тогда отлично. Повеселимся на славу. Часов в шесть вечера за мной зашел Давид и мы отправились на вечеринку. По дороге меня ожидал странный разговор, которому, можно сказать, я обрадовался. - Фер, я много слышал о твоих пристрастиях, скажи честно, тебе нравятся парни? - Да, а почему ты спрашиваешь? - Просто, я заметил, как ты смотришь на меня и на остальных парней. Такое ощущение, что я тебе нравлюсь. - С чего ты взял? Нет, ты приятный парень и хороший друг, но не более того, - ответил я, кривя душой. Дурак, почему ты не можешь понять, ты мне не просто нравишься, я люблю тебя. - Мне просто интересно, а вообще как это с парнем? Лучше чем с девушкой? - Я не знаю, я с девушкой никогда не был. О мы уже почти пришли, - обернувшись, я заметил, что Давид остановился, - Что такое? - Фер, я не просто так сказал, что хочу за тобой зайти. Я хотел с тобой серьезно поговорить. - Я весь во внимании, слушаю тебя. - Просто есть человек, который мне безумно нравится. Но этот человек относится ко мне как к другу. Но еще дело в том, что я не знаю как на мой выбор отреагируют мои друзья. Хотя, наверное, мне уже скоро будет наплевать на всех. От этой речи я был в шоке. Мое тело онемело. А Давид как маятник, ходил передо мной туда сюда. Мои глаза блуждали вслед за ним. Я не до конца понимал, к чему он клонит. Но последующие его действия меня ошарашили. - Фер, как же ты не поймешь, что этот человек - ты! - Я не знаю, что сказать, - у меня действительно не было слов, я попал в сказку. Я от него такого не ожидал. - Ты уже сказал до этого, что я тебе просто друг. - Давид, я сказал тебе это, потому что я не знал, как ты отреагируешь, если скажу тебе, что я люблю тебя. Наступила гробовая тишина. Давид стоял и смотрел на меня изумленным взглядом. Но в этом взгляде было что-то непонятное: злость, безумие, желание, страсть, любовь, страх. Буквально через пару секунд он уже стоял возле меня. Его руки держали мое лицо. Он смотрел на меня, а я на него. Это длилось не меньше пяти минут. Потом он отошел, опустив руки. - Пошли, мы опаздываем, потом договорим. Хорошо? - сказав это, Давид чмокнул меня в щеку и пошел в сторону дома Хулио. Я поплелся вслед за ним. Подошли мы практически последние. За нами следом пришел Куино, и, в принципе, все были в сборе. Вечеринка была в самом разгаре, когда кому-то приспичело поиграть в бутылочку. Все сели на пол в круг и начали играть. Первым стал крутить Хулио, как хозяин дома. Он попал на Паулу. Дальше крутила Йоли, за ней Куино, Рут, Кабано. Очередь дошла до меня. Я раскрутил. Черт! Не везет. Попало на Йоли. Пришлось целоваться. Не скажу, что приятно, но и не скажу, что противно. Следующая крутила Паула. Попала на Давида. Он взглянул на меня, а я только и смог, что опустить глаза. Настала очередь Давида. Один раз крутанул. Остановилась на самом Давиде. Все посмеялись и решили, что ему себя целовать не стоит. Раскрутил второй раз. И опять, остановилась на нем. Все смеялись пуще прежнего. - Ладно, крути последний раз. Если опять не получится, то передашь право Хулио. Давид нервно сжал бутылку и раскрутил ее. Я не мог на это смотреть и закрыл глаза. И тут послышались смешки. Я думал, что бутылка вновь остановилась на Давиде, но я глубоко ошибался. Она остановилась на мне. Хулио хитро посмотрел на меня. Остальные выжидающе на Давида. Я тоже смотрел на него. Давид, как ни в чем не бывало, подполз и начал целовать. Сначала мягко, слегка неуверенно. Потом он стал более настойчивым и страстным, но в то же время нежным и ласковым. Спустя минуту послышались покашливания. Мы отлепились друг от друга. Все изумленно смотрели на нас. Даже можно сказать, что не на нас, а на Давида. В конце концов он не выдержал этих взглядов. Он встал, подошел ко мне, сел рядо. Давид обнял меня за талию и сказал: - Мы с Фером встречаемся, - он обвел всех взглядом. Хулио не выдержал: - Дави, ты не перепил сегодня опять? - Нет, я абсолютно трезв. Так что теперь мы вместе, и можете воспринимать нас как единое целое. После этой речи он чмокнул меня в щеку и вышел на кухню. Я вышел вслед за ним, а за мной Хулио. Давид стоял на кухне лицом к окну и спиной к двери. Хулио подошел к нему и положил руку ему на плече. Давид не шелохнулся. Я подошел к ним. Обнял любимого за талию. Тогда он положил свою голову мне на плече. - Истинная причина моей вчерашней пьянки это ты, Фер. Не девушка меня бросила, а я ее, сказав, что влюбился в тебя. Она мне ответила, что я безнадежен, что никто и никогда меня не полюбит. Хулио понял, что нам надо поговорить наедине, и решил вернуться обратно к ребятам. - Давид, она не права. Я люблю тебя, ты нужен мне. Я хочу быть только с тобой, - я приподнял пальцами свободной руки его голову и стал целовать. В этот момент, очень не кстати, раздался полунедовольный голос Йоли, которая пришла за пивом. -Может вы уже пойдете в спальню, а то остальные немного смутятся, если увидят вас здесь голыми. -Йоли, вообще-то мы одеты, - ответил я. -Это ненадолго. - От этой фразы, произнесенной Йоли, у Давида странно засверкали глаза. - А может она права, и нам стоит подняться? - Давид, нет. Я хочу, чтобы наш первый раз нам надолго запомнился. И не был просто очередным перепихом. - Хорошо, Фер. Я согласен. Тогда может пойдем погуляем, не кайф тут сидеть, жарко. Честно сказать, этому предложению я был очень рад, и поэтому утвердительно закивал головой. Попрощавшись со всеми, мы вышли и пошли бродить по ночному Мадриду. На следующее утро Давид зашел за мной перед колледжем, и мы отправились на занятия. На всех уроках мы просидели вместе, за одной партой. Мы постоянно держали друг друга за руку. Кто-то косился на нас, а кому-то было все равно, что творится в классе. - Фер, у меня сегодня родители уехали. Может ты придешь ко мне и мы с тобой позанимаемся? - А что? Можно. Но только мы будем заниматься учебой и ничего больше, понял? - Да, все понятно, командир. Хотя я уверен, что к шести часам вечера ты будешь умолять меня сделать это с тобой. После занятий мы немного прогулялись и пошли к Давиду домой. Мое солнце захотело есть и прямиком от двери направилось к холодильнику. Жуя непонятно что и запивая соком, он начал мне махать, чтобы я проходил в комнату. Но для начала я решил полноценно накормить любимого. Открыв холодильник и взяв все что мне нужно, я приготовил рагу и жаркое. Давиду все понравилось. Он даже объелся так, что еле встал из-за стола. А потом меня винил в этом: типа не надо так вкусно готовить. Мы поднялись в его комнату, сделали задания, и Давид стал готовить постель ко сну. Я смотрел, как он это делал, наблюдая за его телом и движениями. Я стоял, покусываю губу, когда Давид повернулся ко мне лицом. Его рот был приоткрыт, а красивая накаченная грудь поднималась от вдохов. Он медленно двинулся в мою сторону. Но я уже не в силах был ждать такой скорости. За доли секунды я подлетел к нему и начал целовать. Сначала легко, непринужденно, потом постепенно углубил поцелуй. Мой язык нырнул к нему в рот, как к себе домой. Буквально за секунды мы стащили друг с друга майки. Лицезреть его божественную фигуру одна из высших наград для меня А его таутушки, Боже, я схожу с ума! Я отстранился от его губ, и переместил свои губы ему на шею, потом ключицу и грудь. Но тут он остановил меня. Я недоумевающе взглянул на него. Он смотрел на меня с ехидной улыбкой. не успев понять, что происходит, как я уже лежал на кровати, а надо мной навис мой самый драгоценный человечек на земле. Давид начал целовать мои губы, шею, ключицы, грудь. Перебираясь к животу он начал расстегивать штаны. Я не мог ему противиться, да и не хотел. Я растворился в его ласках. Мое тело вздрагивало в удовольствии от каждого его прикосновения. Я уже без штанов, так хватит расслабляться, теперь его очередь остаться без штанов. Только я хотел подняться и попытаться снять с него штаны, как он тут же впечатал меня рукой в подушку. Я изумленно смотрел на него. Буквально за пару секунд он снял с себя штаны и боксеры. Я смотрел и любовался, просто не мог отвести глаз от моего личного чуда света. Теперь в одежде остался только я. Поцеловав меня и хитро улыбнувшись, Давид прошелся языком от моих губ до боксеров, а потом приподняв голову улыбнулся самой обворожительной улыбкой и стал снимать боксеры зубами, при этом проводя своим носиком по моему бедру. Давид опять навис надо мной и начал целовать так, что мне хотелось его сильнее и как можно быстрее. Но он продолжал дразнить и изводить меня, как будто хотел еще больше завести. Но куда больше? Я думал, что он дальше будет меня мучить, но Давид сделал то, чего я жаждал с нетерпением некоторое время. Одним движением он закинул мои ноги себе на плечи, и приопустился ко мне. Одновременно с поцелуями он начал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Наши стоны были, наверно, слышны всем соседям. В перерывах между сладкими тяжелыми вздохами слышались его признания в любви. Отвечать я мог только тем же. Как же я люблю его. Я тебя никогда и никуда не отпущу. И мы оба после дикой огонии упали на кровать. - Я люблю тебя, Фер. - Я люблю тебя, Давид.	R	Закончен	Нет
1	Lizzie Intellect Power	Стёбные стишки про Винкс	Прикольные стишки про Винкс...	ООС,Стихи,Стёб,Фэнтези	62			G	Заморожен	[]
1	I-am-so-love-borsch	And then they Fucked!	Продолжение того ужаса, который уже был написан. Улыбайтесь чаще, ребята))) А лучше смейтесь XD http://i082.radikal.ru/1209/7d/fe155a12e20c.jpg	Пародия,Стёб,Ужасы,Юмор	83	2012-07-17	Голова гудела, раны щипало от пота. Даниэл наконец пришел в сознание. Он попытался подняться, но не смог. Он понял, что привязан веревкой к стулу. " Так, не паниковать! Без паники... Как я здесь очутился? Я шел по коридору, увидел вдалеке наркот... то есть морфий, пошел к нему и... Дальше помню, как что - то упало мне на голову. Наверно, после этого я отключился... Нет, Даниэл, опять ты начинаешь паниковать! Нельзя, нельзя!". Внезапно вдалеке вспыхнули свечи. Их свет от огня позволил разглядеть стоящую рядом большую двухместную кровать, которая была накрыта сверху шифоном. " Как в спальне принцессы в иллюстрациях в детских книжках." подумал парень и заметил, что за тканью виднеется какая - то тень. - Юхууууу! - услышал он и почувствовал, как веревка, словно по волшебству, спадает с него. " Похоже, я наконец - то словил самый лучший глюк за все время! " Даниэл сглотнул подступившую слюну и медленно подошел к кровати. Позади включился граммофон с песней "Das Palast Orchestra – Sex bomb". Что - то щелкнуло прямо над его головой и теперь с потолка начали падать лепестки роз, нежно - розового цвета, наполняя восхитительным ароматом комнату. Было видно, как силуэт за шифоном принял горизонтальное положение. Слюна Даниэля уже начала капать на ботинки. Он еще немного так постоял, смахнул пыль с одежды и наконец, трясущейся рукой одернул ткань. - АХ ТЫЖ ЕБАНЫЙ ТЫ НАХУЙ! - воистину, по всему замку разлетелся крик Даниэля. Перед ним, нежась на велюровых простынях, лежал Grunt. Он был абсолютно голый! Ну, если не брать в расчет розовые трусы с кружевами и следом от утюга на задней части и белых капроновых чулках. Ах да, еще, чтобы не травмировать ваше воображение, на сосках были прилеплены крестики из скотча. - Привет, Даниэл... - попытался сказать монстр низким и томным голосом, но закашлялся, поперхнувшись. - Кха, кхе, кхе кхе! Что стоишь?! Похлопай по спине! Парень сочувственно похлопал по спине монстра. Тот, откашлявшись и покраснев, вновь вернул себе образ и даже успел заткнуть за ухо розочку. - Даниэл, это настоящий велюр. Иди и попробуй... - Мне... Это... Пора... Столько дел не сделано, горшков не разбито... - парень спиной медленно шел к выходу... Сами понимаете, почему спиной... Тут повернуться все равно, что в тюремном душе мыло поднять по чьей - то просьбе... - Даниэл, Даниэл, Даниэл... Дурачок... Не надо бояться, я все сам устрою... Давай, неужели ты не хочешь кусочек? - Grunt провел когтям по своему бедру и призывно шлепнул себя по заднице. - Слушай, мне противна даже мысль об этом! Поэтому адье! - парень уже добрался до двери и хотел было её открыть, как вдруг услышал всхлипы. Grunt сел на кровати, обняв колени и уже рыдал. - Эм... С тобой все в порядке? - больше всего Даниел не выносил чужих слез. Даже монстров... Потому что не сколько жалко, сколько отвратительно... - Да... Все хорошо... Все замечательно... Давай, иди, оставь меня одного. - с этими словами монстрик встал, накинул розовый шелковый халат и , взяв бутылку с вином, поплелся куда - то в угол. - Эй, я не хотел тебя обидеть, но я правда не по этой части. - Нет, все ты врешь, просто я не в твоем вкусе! - Не в этом дело... - Нет, я знаю! Я отвратителен! Половины зубов нет, руки не сильные, пресса нету, целлюлит, хомячина... И морщинки... Боже, за что мне столько морщин! Понятно, почему Brute больше не уделяет мне внимания! - У вас... Что, поссорились? - Да как же тебе объяснить? - Grunt показательно задумался. Он опять присел на кровать и похлопал по ней рядом с собой, приглашая Даниела присесть. Когда парень неохотно, но все же сел, монстр, как в каком нибудь сериале "Клуб бывших жен" начал рассказывать свою трагичную историю, изредка вытирая кровавые слезы простыней. - Ах, Дэниел, я так одинок... Той былой страсти, что когда то пылала между мной и Grunt - ом, больше нет! Он больше не дарит мне цветов, не играет со мной в догонялки... - Может, у вас уже прошел этот период? - попытался строить из себя психолога Даниэл. - Он больше не хочет седлать свою лошадку! - взвыл монстр. - Э, что? - Ну, как еще сказать... Он не хочет играть на моем пианино, он не зажигает мои свечи своей трутницей, он больше не заливает масло в мою лампу! Да как тебе еще намекнуть то? Его Тень не бродит по моему замку! - Нет, я далек от поэзии, так что перестанем на этом... - Я так одинок! - Все, успокойся, не плачь. - Даниэл попытался утешить монстра, дружески положить ему руку на плечо, но почувствовал что - то рукой. Посмотрев на ладонь, он понял, что монстр еще и натерся взбитыми сливками. - Спасибо тебе... Ты хороший парень. Ты уж прости, что пытался убить тебя... Двадцать раз. - Двадцать три. - поправил он Grunt - а. - И ты меня прости, когда скатывал на тебя с лестницы пианино. - Этого не было! - Но я так явно себе это представлял, что уже принял за произошедшее. - Выпьем? - Выпьем. Grunt откупорил (или скорее отгрыз) горлышко бутылки и налил вино в два старинных бокала. Даниел, сколько себя помнил, никогда не знал меры в выпивке, что не помешало ему мало того, что выпить больше половины содержимого бутылки, так еще и послать собутыльника за второй. Вскоре, он начал чувствовать, как засыпает и падает назад, на простыни. Grunt, хотевший было пойти, покрошить библиотеку, залюбовался мирно спящим парнем и тихо прилег рядом. И, как гласит моя наилюбимишая фраза - And then they fucked!	NC-17	В процессе	Нет
1	Lizzie Intellect Power	Наследник	О том, как Три Древние ведьмы решили завести наследника и что из этого вышло... (сразу говорю - это не Валтор, а за пару тыщ лет до него)	ООС,Стёб,Фэнтези,Юмор	21	2012-07-17	Давным-давно, в настолько стародавние времена, когда Дракон всё ещё путешествовал по измерениям и давал автографы, три Ведьмы-прародительницы были молоды, прекрасны и с готическим макияжем и думали завести наследника. Валтора, тогда, понятно, ещё не было и в планах. - Почему мы такие крутые, а никем не командуем? - разглагольствовала Айсэйдж. - Правильно, правильно, нам очень нужен мальчик на побегушках, - поддакивала Гипнозис. - Девочки, а чё мы стоим-думаем, действовать надо! - воскликнула Хьюррикэйн. - Встаньте, ведьмы, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, жил на свете добрый жук, будем колдовать! Встали ведьмы в круг и принялись наколдовывать Мальчика-на-побегушках. Только вот незадача - испарились куда-то колдовские силы. - Гипнозис, а ну сгоняй быстренько к Древу Жизни и спроси, надолго ли отключили магию, - повелела Айсэйдж. Через пять минут ведьмочка вернулась с очень нехорошими известиями. - У них там что-то с линиями магопередачи. Транзисторы, резисторы… тьфу. В-общем, отключили на сто лет. - А я прям щас наследника хочууу! - завыла Хьюррикэйн. - А почему бы не завести наследника… естественным образом? - вопросила Айсэйдж. - Сама и заводи, если больно надо и если есть подходящая кандидатура на роль отца, - буркнула недовольная Хью. - Тогда можно сделать его и без магии, - внесла новое предположение лидерша. - У кого есть идеи? - Пряничный человечек, - мурлыкнула Хьюррикэйн. - Гипнозис, быстро тащи тесто! Ну то, которое мы в кондитерской стащили! И ещё вали сюда барахло из помойки - надо же наследника украсить! Ведьмочка вернулась с тестом , упаковкой из-под чипсов, ошейником из-под собаки и значком "Я голосовал за Дракона!" - А формочка где? Быстро, быстро! Но как ни бегала Гипнозис, как ни командовала Айсэйдж, на какие бы лады ни завывала Хьюррикэйн - вскоре стало ясно, что с кулинарными способностями у Прародительниц туго. Тесто оказалось таким, из которого пекут не пряники и уж тем более не наследников, а собачье печенье. Под жарким огнём упаковка из-под чипсов расплавилась и начала вонять, но ошейник вонял ещё больше. Значок политического значения тихо лежал сверху и молча плавился. Кончилась эта кухня тем, что Древние выбросили варево куда подальше. Говорят, что на его месте впоследствии образовалось Чёрное Грязевое Болото. - У меня дельное предложение: давайте вырастим растительного преемника, - заявила Гипнозис подругам, задумчиво рассматривающим бренные остатки предполагаемого пряника… то есть преемника. - Ну, бывают же живые растения, то бишь которые автоматически насекомых лопают, а его можно раз эдак в десять побольше, а? - Нет, - категорически заявила Айсэйдж. - Этот преемничек съест нас на обед, и даже без сахара! Нет, спасибо! У меня другая идея. Гипнозис, тащи всё, что мы с Зенита спёрли. Вместо Гипнозис из Очень Тайного Хранилища вернулась груда проводков, железяк, яблочных огрызков и банка красной краски. - Так, очень хорошо, - молвила Айсэйдж. - А теперь мы с Хью будем рисовать эскизы, а ты собирать из… этого барахла. Через час можно было видеть идиллическую картину, как Гипнозис со сварочным аппаратом в руках и проводками в волосах возится с зенитским "барахлом", а Айсэйдж и Хьюррикэйн ходят вокруг да около, тыча накрашенными ногтями в эскизы, поучая новоявленного электромеханика и поглощая огрызки. После дня упорной работы уставшие Айсэйдж и Хьюррикэйн отправились на покой, предупредив Гипнозис, что к утру робот должен быть готов, а ни один огрызок не тронут, а не то… - Ой, какой няшный! - взвизгнула Хьюррикэйн, увидев творение следующим утром. - Эй, а ты чего дрыхнешь, да ещё и в обнимку с моим Терминатором? - Заснула за работой, - еле ворочая языком, ответила ведьмочка-электромеханик. - И потом, это не Терминатор, а Трансформер. Щас… Спросонья понажимав на несколько кнопочек, отчего робот вначале завыл, потом начал плеваться яблочными огрызками, потом откуда-то из лапы вылез маникюрный набор ("Он очень, очень многофункциональный", - пояснила Гипнозис), ведьмочка наконец нашла нужный рычажок и нажала. После этого несколько деталей повернулись, и глазам сестёр вместо Терминатора предстала металлическая птичка. - Кавайный птыц! - провозгласила Хьюррикэйн и тут же залезла к птыцу на спину. - Айсэйдж, а Айсэйдж? Давай назовём его Мотя, а? - Я бы предпочла нечто более готичное и пафосное, - произнесла лидерша. - Допустим, Тёмный Лорд. Дарк Лорд. Во! Лорд Даркар. - Лучше Тёмный Феникс, - заявила постепенно отгоняющая дрёму Гипнозис. - Можно, чтобы у него было два имени, - продолжала речь Айсэйдж. Можно Тёмный Феникс Лорд Даркар. - А три, три имени можно? Тёмный Феникс Лорд Даркар Мотя? - Он будет нашим наследником, нашей будущей надеждой и опорой, - разглагольствовала Айсэйдж. - Эй, ты чего? Хьюррикэйн красила будущую надежду и опору Ведьм в весёлый узор. - Эй, ты ЧЕГО? недоуменно повторила Айсэйдж. - А ну прекрати! - А разве надежда не должна быть ярких цветов? - невинно поинтересовалась художница. Лидерша попыталась стереть краску рукой - напрасно. - А ну отойдите все! - скомандовала она. Сейчас я применю свою коронную атаку! - эффектная пауза. - БОЛЬШАЯ СТИРКА! Ничего не произошло. - Может, это потому что передача УЖЕ называется "Пусть говорят"? - предположила Хью. - А может, потому что этой передачи ЕЩЁ нет? Телик не изобрели, - сонно пробурчала Гипнозис. - Вот я олух Дракона небесного! Магию ж отключили! Придётся теперь закрашивать всё, хотя я против ярких цветов. Эй, Гипнозис! Чего разлеглась, как Дракон на Домино? Живо красить сверху до низу! Через определённое время Тёмный Феникс ака Лорд Даркар (неоф. Мотя) стоял, блестя свежей красной краской. - Ну ничего, потускнеет лет через двести, будет нормально, - снисходительно заметила Айсэйдж, критично оглядывая творение с ног до головы. - Можно запускать. Гипнозис с хитрой мордочкой нажала на Потайную Кнопочку, и Мотя… тьфу, Феникс ожил. - Приветствую вас, слуги мои! - раздался громовой голос наследничка. - А вы чего это так? Живо на колени! Слабые попытки сопротивления были пресечены ударом розовой сковородкой. "Вот тебе и многофункциональность", - проворчала Айсэйдж. - "Куда ты смотрела, Гипнозис! Я тебя ща…" Но "ща" получили все три ведьмочки от своего преемничка. Вместо Мальчика-на-побегушках они сделали себе босса. Мораль? Если магию отключают, лучше не пользуйтесь дешёвыми заменителями. Себе дороже.	NC-17	В процессе	Нет
1	Kau-Pej	ФиД	мое выражение чувств	Стихи	8	2012-07-17	Любые невзгоды, любые непогоды Нас за версту обойдут. Жить вечно, беря из источника воды, Ангелы-хранители нас уберегут. Мы ссорились и страдали, Не понимая одного, Что все чувства мы любви отдали, Но не отдали сердца своего. Любовь ждала их с нетерпеньем, Лаская с трепетом надежду, И подпустив к своим владеньям, Сомкнула трепетные вежды. Но у судьбы другие планы, Ведь с любовью ей не по пути. И нанеся глубокие на тело раны, Одному из нас пришлось уйти. Теперь любовь частично на земле, Но и частично в небе загорелась. Ведь лишь один бредет во мгле, Второй блуждает, найти его надеясь.	NC-17	Заморожен	Нет
1	nolofinve	Три бриллианта для Джека Воробья	Как то раз, после очередной стычки с Барбоссой, Джек Воробей угодил в иной мир, где Солнце и Луна не похожи на земные...Там он ухитрился спасти жизнь "вождю туземцев", выкрасть три бриллианта из короны еще одного "аборигена" и продать их... тому, кому надо.	Драббл,Фэнтези,Юмор	67	2012-07-17	Записная книжка в покоробленной обложке, подмоченная морской водой Числа не знаю, месяца не помню. Проклятый Барбосса снова вышвырнул меня с корабля. На сей раз - в дырявую лодчонку посреди бурного моря. Стрелка компаса крутится как бешеная. Впереди нрб (большое чернильное пятно) Числа не знаю, но тепло как летом. Высадился на берег. Возле устья реки. Ни людей, ни поселений. Попробую подняться по берегу вверх, может наткнусь на индейскую деревушку. Только бы дикари были доброжелательными - прошлый раз туземцы пытались меня сожрать, но надолго запомнили тот день, когда чуть меня не съели. Взял пару пистолетов, запас пуль и пороха. Барбосса все надеется, что я застрелюсь. Не дождется. Плетусь третий день, никого не видно. Надо возвращаться к морю. Числа не знаю, в днях запутался. Солнце тут какое-то странное, похожее на лодку. Луна, кстати, тоже. Да, я в плену. У странных белокожих дикарей. Волосы они заплетают в косы, как индейцы, зато одеваются - лорд губернатор позавидует. Очень много золотых украшений. Не дрейфь, Джек - фортуна явно повернулась к тебе лицом. Ошибся. Не лицом - а задницей. Вся эта толпа разодетых павлинов оказывается собралась на войну. С кем - не знаю. Их вождь пытается поговорить со мной, я его не понимаю, он меня. Но убивать меня пока не собираются - и даже не связывают на ночь. Может сбежать? Не успел... Вот жалость-то. Попал как кур в ощип - прямо на поле битвы. Враги моих индейцев - точь в точь похожи на тех уродов, которые хотели сделать из меня жаркое. Я вообще-то не герой, но увидевши их морды... Словом несколько штук я пристрелил и кажется спас жизнь вождю. По крайней мере он меня благодарил и даже подарил кольцо. Интересно, сколько за него можно выручить на Тортуге? Не знаю сколько дней не вижу белого света Сижу с дикарями в пещерах - правда богато украшенных. Учу язык. Уже начинаю понимать. Правда вождь говорит так заумно, что до меня доходит через пятое-десятое. Война идет хреново - в пещерах полно каких-то пришлых. Интересно - а провианта надолго хватит? Явился еще один дурень - с виду похож на англичанина. Я с ним разговорился. Дурень напомнил мне моего незабвенного Билла Тернера. Хочет, бедолага, жениться на губернаторской дочке, а папаша требует выкуп - три бриллианта. Дурня звать Берен, и он не знает чего и делать. Сюда он приперся по старой памяти - его батюшка служил вождю верой и правдой. Дурень явно что-то напутал: белобрысому умнику, которому я жизнь спас, больше двадцатника не дашь. Бриллианты меня заинтересовали. Собираюсь в поход. Сказал дурню, что возьму его с собой - только я капитан, он - команда. Согласился. Проклятый дым... А холодно-то как... Тащимся уже который месяц. Карты я позаимствовал у белобрысого вождя.Решил прямым путем не ходить - там застава. Бриллианты эти, я так понял, ворованные. Ну и ладно - правда их будет непросто продать. Нас уже не двое, а трое... Да, опять... Да, женщина... Нет - ее зовут не Элизабет, а Люсиэль. Но такая же зловредная и самоуверенная, как и та, незабвенная. Как она нас нашла - отдельная песня. Но ведь нашла же... Ох и долгая же ты, обходная дорога. Но, кажется, скоро доберемся до той дыры в горе, где прозябают мои бриллиантики. Ох и любят здешние по пещерам обретаться. Да!!! И еще раз да!!! Все таки фортуна - шлюха повернулась ко мне лицом. Девица - ведьма еще та - усыпила стражу и того типа, который бриллиантики-то позаимствовал. Ну и сатана, доложу я вам. Здоров как бугай, на голове корона железная, камушки-то из нее выковыривать пришлось. Сторожевого пса я пристрелил - ох и тварь. Теперь надо выбраться отсюда. И избавиться от этой парочки. Ушел... Парочке рассказал, что, как капитан, имею полное право их обвенчать в походе. Они обрадовались. И радовались всю ночь. А я тем временем сделал ноги. Иду на восток побережьем. Потом поверну к северу. От двух психов, которые жили в пещерах белобрысого, узнал, что их семейка охотно откупит бриллианты. Фамильная, мол, ценность. Правда надо смотреть, чтобы не откупили свинцовой монетой - уж больно прыткие ребята. Но я - я Джек Воробей. Меня на мякине не проведешь. Не ошибся. Это племя для разнообразия проживает не в пещерах, а на вершине холма. Рыжий вождь - морда самая бандитская, весь в шрамах, правой кисти нет - спервоначалу хотел меня угробить, но потом смилостивился. Это когда я ему обьяснил, что всего лишь хочу платы за доставку. Теперь у меня полный мешок золотых украшений - о звонкой монете тут похоже не слыхивали. Опять у моря. Спер в ближайшей деревушке лодку. Хочу вернуться домой, к своей "Черной Жемчужине". Скучный этот остров, ни кабаков, ни шлюх, ни выпивки. Девки, правда, красивые - а толку. Интересно - как там мой дурень со своей губернаторской дочкой проспамшись. В море... Чуть со страху не сдох, со мною говорил сам Нептун. Больше всего его интересовали - ну не поверите - те три бриллианта. Ему-то они зачем... Узнал, кому я их продал - схватился за голову. Но меня не тронул и обещал вернуть домой. Солнце!!! Родное, круглое!!! Ну, держись, Барбосса! Ты надолго запомнишь тот день, когда пытался избавиться от Джека Воробья!!!	R	Закончен	Нет
1	Вампирша Кровавая	Гроза...	Иногда говорят, что гроза связывает противоположностей. И эта гроза высвободит чувства двух магов...	ER,Драббл,Романтика,Философия	443	2012-07-30	Утро. POV Люси Все небо затянуто тучами. Люди куда-то спешат. Вдруг сверкнула молния и ослепило небо, и послышался гром. Полил сильный дождь, наверное, Джувия постаралась... Хех, странно, что Нацу не пришел меня будить! А-а-а, точно, он же с Лисанной на задание ушел, и тем более, они теперь вместе. Грустно... И в тоже время, я рада, что они теперь пара... Хоть моя мечта и не сбылась, ну да ладно! Потому что я кажется влюбилась в одного грубого мага, который все время обращается со мной, как с маленькой! Ох, я ему покажу!! Ох, как покажу! Сейчас я сижу за столом и пью горячий шоколад, это так успокаивает. Вдруг я услышала что-то странное. Быстро поставив чашку и выйдя из кухни, я увидела незванного гостя. Приподняв вопросительно бровь, посмотрела на Дреера, показывая взглядом а-ля "Или ты мне сейчас все объясняешь, или становишься трупом!". - Успокойся, блондиночка! - еле-еле произнес Лексус стоя в прихожей. - К тебе просто быстрее... И после этих слов он упал замертво и постояв минуту до меня дошло, что сейчас произошло. Быстро поняв всю ситуацию, перетащила его на диван. Да уж не знала я, что он тяжелый, как кабан, даже хлеще! Сняв с него верхнюю одежду, осмотрела его спину, там были огромные царапины и один шрам на всю спину. Ахнув, я побежала в ванную, налив в тазик воды и прихватив с собой полотенце, вернулась обратно к раненому. Окунув полотенце в горячую воду и выжав, начала протирать раненные места. Так прошел час, я накрыла его пледом и пошла на кухню ставить чайник. Интересно, где Лекс умудрился такие раны получить? Задумавшись, я даже не заметила, как ко мне подкрался маг молний. - Что блондиночка соблазнить меня решила?? - с ехидством в голосе спросил Дреер, оглядывая меня. Ну что тут такого соблазнительного: Топ, мини юбка и нижнее белье... - Мля, ты че экстрасенс?? - закричала я на Лексуса, позабыв, что он может меня убить. И быстро прикрыв рот ладошкой одернула себя. - Оу, какие громкие слова! А ты не хочешь получить за это наказания? - проговорил он мне над самым ухом. Неожиданно раздался гром, и я вскрикнула, подпрыгнув. Конец POV Люси Вдруг девушка сидя подпрыгнула и повисла на шее парня. Лексус хитро сузив глаза и натянув ухмылку, прошептал ей в самые губы: - Боишься, малышка? Девушка осторожно подняла на него испугавшиеся глаза и не могла никак понять, как Лексус Дреер - самый грозный маг во всем Фиоре произнес эти слова так нежно, как ни смог бы другой. Люси слегка отстранилась от мага молний и посмотрела в его глаза. - Ты, оказывается, можешь быть очень милым, но почему, ты не можешь быть таким и в Гильдии? - внезапно прошептала Хартфелия, смотря до сих пор в его глаза. Дреер удивленно посмотрел на Заклинательницу и поближе прижал ее. Так они простояли минуту пока Лексус не произнес заветные слова: - Я-я люблю... Я люблю тебя... - и сглотнув, закрыл глаза, пока не почувствовал на своих губах, что-то сладкое и такое нежное. Он открыл глаза и удивился, его целовала девушка с золотистыми волосами и как-то улыбаясь в поцелуй, Лексус прибывая в шоке начал отвечать на него. Этот поцелуй длился 3 минуты, пока у них не закончилось дыхание. Оторвавшись друг от друга, они начали смотреть своему партнеру в глаза, не смея и колохнуться, ждали, пока кто-то решится сказать хоть слово. - Гроза... - прошептала Люси смотря в окно. - Гроза прекратилась... - Да, ты права, - подал голос тот. - И я тебя тоже люблю. - так же тихо говорила Хартфелия. Дреер притянул ее к себе и снова поцеловал страстно и так нежно, как никто другой. - Теперь ты моя, и скоро свадьба! Так что готовься, женушка! - Ухмыльнулся маг молний. - Какого хера я буду выходить замуж не давая согласия? - вопросительно изогнула бровь Дреер. - Потому что я - собственник! - заявил Лексус и выпрыгнул в окно. "Даже молния может быть нежной...", - с улыбкой подумала девушка.	NC-17	В процессе	Нет
1	Sunny Ripper	Бессоница в летнюю ночь	Мысли, пришедшие в голову ночью и написанные перед рассветом.	Драббл,Повествование от первого лица,Повседневность,Психология,Философия	9	2012-07-19	Лишь бы эта проклятая ночь не кончалась. Днем практически некогда думать и оставаться наедине с собой. А ночь словно для этого и существует. Чернильное небо и пару звезд на небе, которые я с трудом могу разглядеть. Кажется, это самое родное. Глубокая ночь. Все люди спят. Помню, еще совсем недавно я боялась засыпать и просыпаться в одиночестве, не хотела лежать одна на своей широкой кровати. Сейчас же безмерно рада этому. Я рада, что сейчас есть только я и ночь, прекрасная ночь. Тишина. Никого нет. И не о ком думать. Не о чем сожалеть. Потому что ночь впитала в себя все плохое, желая стать еще темнее. Рассвет наступит лишь тогда, когда я начну думать о хорошем, тем самым я разбавлю густые краски ночи и мир сможет увидеть свет. Но я не хочу давать ему такой возможности. А вообще, мне хотелось бы уснуть и увидеть сон. В последнее время жизнь течет до не приличия размеренно и скучно, но сны всегда яркие и сочные. Лучше бы все было наоборот: весь абсурд происходил бы со мною в жизни, а скучные серые будни снились. По-моему, идеально. Ведь во снах я часто являюсь другом своих кумиров, которых в реальности навряд ли когда-нибудь даже увижу в живую, не то что заговорю или подружусь с ними; я всегда в центре событий и я всегда главная героиня. Я бываю в таких невообразимых местах, что хоть книгу пиши, или бери краски и рисуй. Идеальный мир. Ночь всегда вызывала у меня восхищение. День – это маска, ночь – это настоящее. Да, именно так, потому что на самом деле небо темное, фиолетовое, чернильное, а Солнце своим сиянием делает его голубым, неестественным. Ночью не только небо становится настоящим, но и люди. Темнота поглощает наши тела, мы не видим их, рядом с нами никого нет, и мы можем остаться наедине со своей душой. Люди бояться не темноты, а то, что в ней может находиться. Потому что им не известно, что там, внутри нее. Люди всегда боялись неизвестного. Раньше я тоже боялась темноты, теперь же я мечтаю в ней раствориться. Я люблю луну, я люблю звезды, которые почти не вижу из-за очень плохого зрения. Я люблю ночной воздух, сладкий аромат темноты, трепетные и ласковые касания ветра. Мой прекрасный принц, мое ночное видение, мой чудесный несбыточный сон... Забери меня. Проведи туда, где миром правит ночь, где никогда не потухают и не падают с неба звезды, где нет места рассвету, а про солнце никто не знает. Именно там, я уверена, мои нелепые фразы приобретут смысл и станут чем-то вроде молитвы. И я больше не увижу людей, которые строят из себя жертв. Приди ко мне и забери меня отсюда. Ты ведь знаешь дорогу к идеальному миру, в котором мы не являемся чужими.	R	В процессе	Нет
1	Remira	Силва и три гада ползучих	Ему подарили змею. Она всё время заползала к нам в кровать. И я всю ночь потратил на то, чтоб изловить эту заразу.	Романтика,Юмор	12	2012-07-17	– О чём сказка-то, шаман? – О том, как уживались Судья и два гада ползучих... – Три! Всё начинается утром первого октября, когда у Намали случается День Рожденья. И Пустынник, сверкая белозубой улыбкой и маньячными огоньками в глазах, притаскивает на кухню средних размеров коробку, перевязанную огромным ядовито-зелёным бантом. – Что это? – немного более нервно, чем хотелось бы, вопрошает Силва, не сводя настороженного взгляда с пышного банта психоделической расцветки. – Силва, ты не проснулся ещё? – тянет Намали и устраивает коробку в центре стола. – Это подарок! Когда из-под крышки показывается чёрная аккуратная треугольная головка, Силва отшатывается прочь и не может удержать язык от цветастых высказываний в адрес "что это за тварь?!", "чего ты ржёшь, скотина?!" и "кто эта социально-опасная сволочь с излишками фантазии?!". В обед следующего дня на мрачно клюющего носом Силву в кафе натыкается Калим. – Здорово, приятель! – чувствительно хлопает друга по плечу, устраиваясь напротив. Силва что-то невнятно бурчит в ответ и утыкается в свой чёрный кофе. Калим моментально настораживается. – Хорошо погуляли? – пытается улыбнуться он и, видя моментально дёрнувшегося Силву, воззрившегося на него едва ли не с ненавистью, начинает понимающе хохотать. – Что, весёленькая ночка выдалась? Силва концентрированным усилием воли удерживает веко от конвульсивных подёргиваний. Руки тоже. Калим – друг, друзей убивать не хорошо. В мыслях всплывает воспоминание: третий час ночи, хохочущий Намали, забравшийся с ногами на высокую тумбу и с безопасного расстояния наблюдающий за тщетными попытками Силвы изловить ползучую гадину. Пустынник от души веселился и всё приговаривал: "Силва, живых существ убивать нельзя, ты же не какой-нибудь Хао". Хао был злом, а Силва злом не был, откуда следовал логичный вывод – да, убивать ему действительно нельзя. А так хотелось... – Ему подарили змею, – выговаривает Патч, мстительно замечая, как вытягивается лицо Калима. – Она всё время заползала к нам в кровать. И я всю ночь потратил на то, чтоб изловить эту заразу... Калим едва успевает удержать себя от уточнения, о которой "заразе" речь. Змейку они называют Ваштой. Намали лопочет вокруг неё как мамаша-наседка, бормоча что-то про синюю полицейскую будку, английские сериалы и злобных теней, что пожирают плоть. Хотя, вернее будет сказать, что так её называет именно Намали. Силва зовёт её просто гадиной или тварью. Пустынник диву даётся, где Патч успел нахвататься таких слов. Больше всего Силва боялся, что змея окажется ядовитой. Честное слово, сарказма и яда в этом доме ему хватало и до неё. Силва понимает, что Намали неспроста не видел в ней конкурента по этой части, когда опознаёт два жёлтых "ушка" за головой и понимает, что их змей – обычный ужик. Он не знает, расстроился ли по этому поводу Пустынник, но приходит к выводу, что у оставшегося неизвестным дарителя определённо было чувство юмора. Пустынник в больших городских супермаркетах напоминает стихийное бедствие. Он подвижным желтоглазым смерчем носится от стеллажа к стеллажу, наводя ужас на консультантов отдела. Сетования на невозможность выбрать хоть что-то тревожными отголосками мечутся под высокими сводами. В тесном минимаркете поселения Патчей Намали напоминает локальную катастрофу. Выбора нет вообще, и рыжий разговорчивый парнишка, что стоит за прилавком, заведомо шарит рукой в поисках успокоительных, как только видит маячащую острозубую улыбку за витриной. Силва проявляет истинную солидарность, перехватывая чёрную голову до того, как Вашта высунется из корзинки с продуктами в полный рост, и парня хватит удар. Ужик в восторге от молока. Намали поглощает молоко вообще литрами. И когда в их доме за пять дней кончается недельный запас, Силва начинает всерьёз беспокоиться о перспективе стычки с наследником Тао. Но ещё Силва считает, что оно стоит того в любом случае, потому что слизывать молочные "усики" с губ Пустынника – один из его любимейших фетишей. Силва с трудом давит порыв хлопнуть себя по лбу, когда однажды утром обнаруживает на подушке дохлую мышь, а рядом – преданно заглядывающую ему в глаза Вашту. Силва думает, что тварь заслужила своё место на этой подушке, что это походит на подкуп и что, похоже, в каком-то роде змейка пытается заслужить его расположение. Думает он так до тех пор, пока не выясняется, что мышка была домашней и жила у девочки в соседнем доме. Силве с трудом удаётся смириться с тем фактом, что на любопытную Вашту он теперь может наткнуться буквально где угодно: на столах на кухне, за чисткой зубов в ванной, при поливке цветов, в постели, в конце концов. При этом припугнуть наглую змеюку, дёрнуть её за хвост или запереть в холодильнике нельзя, потому что за спиной бдительной тенью маячит Намали, а в холодильнике продукты, и свой желудок Силва уважает. Что всё это пустяки Патч понимает после того, как домой заваливается изрядно помятый Пустынник в сопровождении Красной Нити. Намали что-то недовольно бубнит про Гандару и не понимающих шуток придурков, но затыкается на середине слова, когда Дух за его спиной угрожающе раскрывает капюшон, разрезая воздух помещения вспышками энергии. Смотря вперёд, Намали замечает на журнальном столике Вашту, поднявшуюся высоко на хвосте и не менее агрессивно скалящую зубастую пасть. Когда Силва рассказывает про этот случай Калиму, тот опять от души веселится. Силва не уверен, но, кажется, раньше он не замечал за другом такого потешного отношения к страданиям ближних. – Две бабы в доме – к несчастью! – уверенно заявляет тот, наконец отсмеявшись. – Три... – вяло и без энтузиазма добавляет Силва, с тоской вспоминая о разгромленных помещениях, в числе которых оказалась и спальня. Калим снова хохочет, уже не в состоянии сдержать выступающие на глазах слёзы. Возможно, потеря спальни – не такое уж плохое новшество, – думает Силва, прижимая разгорячённого Намали к деревянной стене старой заброшенной сторожевой будки и вколачиваясь сильнее. Одной рукой поддерживая его под ягодицы, второй с силой проводит по вздымающимся бокам, чуть выпирающим рёбрам, смазывает капельки пота над ключицами и с верхней губы. Намали дышит с присвистом, то и дело глуша стоны так, что в итоге они похожи на шипение прищемившей хвост кошки – неожиданные и скорее инстинктивные. Запах тел мешается со свежей хвоей и прохладой ночи. Совет отправил их для выяснения причин всплесков фурёку в городишке парой десятков миль севернее их поселения. Источником оказалась парочка, грабящая магазинчики и заправки городков, стоящих на всём северном шоссе, и отбивающаяся от копов при помощи шаманских штучек вроде щитов фурёку и Сверхдуши. Мощь атак у ребят оставляла большой простор для перспектив, но перед двумя тренированным Судьям не продержалась и четверти часа. Гораздо больше времени они потратили на то, чтоб выследить пацаньё в лесу, куда те заныкались в поисках ночлега. Сперва Намали шипел о том, что он в этом лесу ни зги не видит, потом, что грёбаные деревья мешают ему и Красной Нити сражаться, сейчас же недовольство и раздражение грозили перерасти на совершенно новый уровень, поэтому Силва старался заткнуть ему рот всеми доступными способами. Получалось через раз. – Чччёртово дерево, ненавижу деревья! У меня вся спина сейчас в занозах будет... Тсс~ – Намали прикусывает язык, когда грубо отёсанные доски снова ссаживают обнажённую спину, царапают выступающие лопатки. – Сссилваа~ Намали не особо болтлив во время секса, но шипит практически не переставая. Наверное, – думает Силва, – натура сказывается. Или ему и правда сильно мешают доски... Дальше думать Силва не может, потому что шипение Пустынника переходит в требовательный рык, и острые ногти со всей дури впиваются в плечи. Сильные икры до боли стискивают чужие бёдра, а в полуприкрытых раскосых глазах начинают вспыхивать первые желтоватые искорки фурёку. О парочке придурков, что ждут конвой у полотна хайвэя под охраной Красной Нити и болтливого зоопарка Силвы, никто не вспоминает. Силва как раз заканчивает отчёт о последнем задании, не забывая опускать некоторые незначительные детали, когда со спины подкрадывается Намали и заговаривает, заставляя Силву испуганно дёрнуться и рассыпать все листы хаотичным веером. – Печально это признавать, но, кажется, мне нужна тренировка, – полным мировой скорби и печали голосом говорит Намали, с тоской наблюдая за ползающим по полу Силвой. – Что ты там делаешь? – переспрашивает Патч, когда в молчании проходит несколько минут, и поднимает голову, отрываясь от сортировки листов. Намали тут же выдаёт похабнейшую ухмылку и комментирует: – Видами любуюсь. Смутившийся Силва не глядя опирается рукой о пол, за что тут же расплачивается, получая ощутимый укус от дремавшей рядом с ножкой дивана Вашты. Намали улыбается, пряча за ресницами странные чувства, теплом разливающиеся по всему телу. Улыбку прячет за поднятым ранее листком отчёта. – Силва, а разве в этом месте воссозданной хронологии не должно быть описание, как мы... – Не должно! – рявкает пришедший в себя Патч, моментально подрываясь на ноги и выхватывая листок у довольного просто донельзя Пустынника. – Напомни мне, с чего тебе потребовалась тренировка? – Силва прикрывает глаза от бликов солнца, что зайчиками пляшут на боевом облачении Пустынника. Намали молчит, разминается, гибко потягиваясь и изредка хрустя суставами, как ящерка-переросток. Бросает взгляд на Силву, отмечая, как тонкая синяя ткань куртки очерчивает мускулы, улыбается. С безопасной позиции за ними наблюдают Вашта и отказавшаяся участвовать в этом безобразии Серебряная Спираль. Говорит, что в знак солидарности. – В Гандару приняли какого-то новичка. Мальчишка остёр на язык и разбрасывается фурёку словно молоком, которое, кстати, у него ещё на губах не обсохло, – отвечает наконец Намали, без предупреждения создавая Свердушу и атакуя едва успевающего поставить блок Силву. Тот материализует крылья и держится на расстоянии, с воздуха наблюдая за оппонентом. Намали раздосадовано откидывает волосы с лица. – И что? Только не говори, что какой-то выскочка сумел надрать тебе задницу? Намали снова делает выпад, и Силва ещё успевает удивиться, с каких пор Намали стал нападать первым. В следующий момент его сбивает на землю выросшая из ниоткуда за спиной Красная Нить, и только тогда Намали позволяет себе улыбнуться и ответить: – Не мели ерунды, я же сказал – у него фурёку через край плещется, силы с избытком, а пользоваться не умеет, за раз выкидывая слишком много. Хотя флиртовать с ним было сущим удовольствием, – Силва пользуется затянувшимся монологом, чтобы атаковать самому, и Намали в последний момент уходит с линии удара. – А ещё он понимает шутки. Силва хмыкает, улыбаясь. Уж он-то понимает. Они обмениваются ещё несколькими выпадами, после чего Силва находит брешь в защите соперника, чем не замедляет воспользоваться. Уклониться Намали не успевает, зато успевает приказать Красной Нити принять защитную форму. Дух не только послушно сворачивается в щит, но и ударяет в ответ с такой силой, что Силву сносит на несколько метров, протаскивая по земле. Когда Патч очухивается, в золотистых глазах плещется молчаливое ожидание понимания. Силва сводит два и два – фонящую неконтролируемую фурёку Пустынника, мальчишку-новичка из Гандары. Неожиданную потребность в тренировке. Намали с видимым облегчением кивает, видя желаемое понимание. – Помнишь, один парнишка как-то сказал, что, будучи серьёзным, Силва становится намного сильнее? Я хочу, чтобы ты показал мне, о чём он говорил, – Намали подбирается, занимая боевую позицию, смотрит с вызовом. – Мне это нужно. Силва с трудом может представить, какой кровью Намали даются эти слова. Только тогда он понимает, что Пустыннику нужна вовсе не учебно-показательная тренировка – ему нужен качественный спарринг со всеми вытекающими. И кто Силва такой, чтобы отказывать первой просьбе, слетевшей с уст Намали? Они лежат прямо на влажной траве, наслаждаясь тишиной ночи и открытым небом, пытаясь отдышаться. Красная Нить толстыми кольцами обвивается вокруг, мощное тело одновременно служит пружинистой подушкой. Серебряные Духи умостились на соседнем дереве. Они не спешат убраться обратно в украшения, но и привычную перебранку не затевают, время от времени поглядывая на огромного Духа кобры. У Намали рёбра до сих пор ходят ходуном, полуприкрытые металлическим каркасом. Силва мимолётом задумывается, в самом ли деле от этой брони есть прок? Мягкий металл выглядит скорее украшением, подчёркивающим тонкое жилистое тело, нежели способной защитить амуницией. – Всё равно это было не по-настоящему, – выдыхает Намали, поворачивая голову, и Силва хмурится. – Не правда. – Правда. – Нет. – Да. – Ты невозможен. – Да, – повторяется Намали и подаётся всем корпусом вперёд, наваливаясь на опешившего Патча сверху. – Ты не смог бы меня убить, – выдыхает он прямо в приоткрытые губы. – Поединок без риска для жизни не имеет ничего общего с настоящим сражением, он не даёт представления о нём. А значит нельзя объективно оценивать свои силы и просчитать реакции. – Может и не смог бы, – игнорирует Силва всю последнюю тираду. – Но это не значит, что иногда мне не хочется... я ведь уже сказал, что ты невозможен? Намали недоверчиво смотрит мерцающими в темноте глазами и не может определиться – хмуриться ему сейчас или начать подтрунивать над слишком расслабившимся любовником. Силва успокаивающе гладит его по острым позвонкам, голым плечам, перебирает тяжёлые лоснящиеся волосы. Намали выдыхает, устраиваясь у Патча на груди и добровольно подставляясь под ненавязчивые ласки. Медленно водит пальцем по открытым участками кожи, изредка царапая её обломанным ногтем. – Кто первым в драку полезет, тот первым и помрёт. Помнишь, кто это сказал? Спина под руками Силвы напрягается, чтобы тут же расслабиться обратно. – Помню, – спокойно кивает Намали. – Всё было по-настоящему. Змеи и мангусты любят молоко. Но змеи не любят мангустов, а мангусты не любят змей – и они убивают друг друга испокон веков. Силва вспоминает слова из какой-то передачи о животных, что крутили по NG, когда застаёт идиллическую пастораль на кухне ранним утром: Вашта тонкими кольцами свернулась на высокой столешнице вокруг неглубокого блюдца, в то время как сидящий рядом Намали неспешно потягивает молоко через трубочку прямо из коробки. По правую руку от него высятся старые пожелтевшие свитки и аккуратные белые стопочки отчётов. Опять работал ни свет ни заря. Силва бормочет приветствие, вытягивает из губ Пустынника соломинку и наливает молоко в стакан, после чего ставит его на подогрев и лезет в холодильник за приправами – ароматный завтрак уже ждёт на столе. Намали следит за ним смеющимися глазами и лениво гладит кончиками пальцев тёмные чешуйки питомицы. Калим сидит за стойкой у них на кухне, подпирает щёку рукой и постепенно охреневающим взглядом наблюдает за гневно шипящими друг на друга змеями. Вашта грозно приподнималась на хвосте, скаля зубы и нимало не смущаясь мощи соперницы. Красная Нить раздувала капюшон так, что свободной для передвижения оставалась лишь половина помещения. Калим шутливо толкает друга в плечо, кивая на парочку: – Как ты тут выживаешь? Две вздорные тварины... – Три, – вздыхает Силва, тут же получая шлепок полотенцем от стоящего позади ухмыляющегося Намали. – Четыррре! – впервые за несколько месяцев подаёт голос демонический Змей. Силва обречённо стукается лбом об стол. Серебряная Спираль красноречиво молчит, предпочитая не привлекать лишнего внимания этих идиотов. © Remira, 19 июля 2011 г.	NC-17	Заморожен	Нет
1	Marietta Somerhalder	Встреча	Даже спустя такое время я не могу тебя забыть, как бы не старалась...	ER,Драббл,Повествование от первого лица,Романтика	3	2012-07-17	Сижу в кафе, маленькими глотками попивая зеленый чай. За окном вечереет, и летнее солнце медленно ползет к горизонту, обрисовывая своими лучами серые громады новостроек. Некоторое время обернувшись любуюсь урбанистическим пейзажем, потом поворачиваюсь обратно к столу, опускаю глаза, давая им немного отдохнуть от пока еще яркого, немного слепящего света. И вдруг слышу мелодию из сумки, мобильник, кажется, проснулся от спячки. Те самые гитарные аккорды... Сердце замирает, до боли знакомая музыка. Такой точно ни у кого больше нет. Телефон ложится мне в ладонь, но... Чертовщина какая-то! Нет пропущенных вызовов. Предчувствие заставляет собраться, сконцентрироваться. Тут ощущаю, что кто-то стоит за спиной. В начищенном до блеска алюминиевом чайнике отражается фигура. Я закусываю губу, чтобы не вскрикнуть. Некто огибает мой стул, подходит ко второму и останавливается в нерешительности. Я могу, не поднимая глаз, описать выражение лица, одежду, походку... Как я и ожидала, на его лице легкая ухмылка, выражающая скорее вежливость, чем издевку. Это Он. Пол года не видела его. Спокойно сохраняю самообладание, встаю с места, чтобы не смотрел на меня сверху вниз. Как обычно, все начинается с молчания, многозначительной паузы. Идет борьба - кто же заговорит первым. Нет, в этот раз ни за что не сдамся. Гляжу ему в глаза, такие холодные, синие, словно гипнотизирующие. А он не сильно изменился внешне: иссиня-черные волосы все так же как и прежде подстрижены, неизменная черная футболка, черная кожаная куртка с засученными рукавами, не раз побывавшая на моих плечах, джинсы, тоже черные, любит он этот цвет... Руки в карманах, чуть выше запястья на левой красуется почти зажившая царапина, длиной сантиметров в 5. Духи, всегда отличный мужской парфюм, от которого я схожу с ума. Он не выдерживает первым. - Это место не занято? - странный вопрос, в кафе из семи столиков занято только три, еще за одним сижу я. Остальные свободны, даже не зарезервированы. - Я ожидаю своего друга, - вполне приличный ответ. Он удивленно вскидывает брови и тянет паузу. Не сдаться бы... - Боюсь он уже не придет, - сухо заявляет Он, вытаскивает руки из карманов, отодвигает стул напротив меня и бесцеремонно садится, кивая мне присесть. Такая наглость в его стиле. Сколько же у него имен! Придурок, лжец, сволочь, бабник... А я все равно послушно возвращаюсь на место, улыбаясь его шутке, потому, что действительно никого не жду, а только коротаю вечер. Он это понимает, и еще он понимает многое, поэтому снова врывается в мою жизнь как легкий бриз, нет, как сильный ветер, разворачивающий корабль в совершенно противоположную курсу сторону, направляя в пучину приключений. - Как твои дела? Как брат? Как здоровье матери? - ничего не значащие вопросы, это лишь ритуал. Ответы такие же маловажные. - Спасибо, все хорошо, братец учится, мать здорова. Как экзамены? Куда поступать собираешься? Час времени убит на обыкновенный разговор о природе, погоде, учебе и прочим будничным темам. Но раз он появился, значит это важно. Значит есть в этом какой-то смысл. Мне так приятнее думать. Хотя скорее всего ситуация гораздо прозаичнее: ссора с очередной девушкой, скука, и вдруг где-то всплывает мое имя, даже может телефон, адрес... Как он меня нашел? Одному Богу известно, да это и не важно. Вот уже я расплатилась за чай, и мы выходим на Московские улицы, поглощенные неумолимой темнотой. Разговор плавно перетекает в иное русло, конечно, у него есть девушка, конечно, он безумно счастлив, но прячет правую руку с разбитыми костяшками в карман, невзначай уточняет мою личную жизнь... Нет, мы не будем с ним встречаться, но я и за эту прогулку готова многое отдать. За то, чтобы просто окунуться в воспоминания, освежить в памяти высокую подтянутую фигуру и низкий голос, снова поддаться искушению, забыть, кто я, с кем разговариваю, что еще вчера, да что там вчера, два часа назад считала, что навсегда вышвырнула этого человека из сердца и почувствовать необыкновенное ощущение спокойствия, когда он рядом.	NC-17	В процессе	Нет
1	Dara Ararat,Katso	В карты с любимым	Сколько раз себе Зеро говорил, не играть в азартные игры, а уж тем более с самим Кураном. Да вот только разве такому красавчику откажешь?	Вымышленные существа,ООС,Повседневность,Романтика,Юмор	468			NC-17	Завершён	[]
1	Dzuri.chan	Метро.	Они замечали мой взгляд, что-то друг другу говорили, и тут же начинали смеяться. Одна мерзко басила, от чего я тут же вздрагивал, другая, напротив, пищала как мышь какая-то, остальные косились на меня с хитрющими улыбками. Я отворачивался и ловил новых. Так выглядел каждодневный мой спуск на станции метро "Проспект Просвещения". Коротко - "Просвет".	Повседневность,Флафф,Юмор	15	2012-07-17	Где-то в полдень мне позвонил озлобленный сокурсник и предложил приехать к нему, чтобы помочь управиться с навалившейся на него волонтерской работой. Попросил взять с собой упаковку бумаги для принтера и две пары ножниц, после чего нагло отключился и оставил меня в одиночестве перед мерцающим монитором, раздумывающего над тем, за коим чертом ему понадобилась моя помощь прямо посередине лета. Тем не менее, я собрал все в новенький пакет из Кея, который даже блестел и не был в различных дырочках и потертостях, надел легкую ветровку и вышел из дома в сторону метро. Тот факт, что жил мой приятель на другом конце города, конечно же, не пугал меня - в наше славное время, тем более, что тут скрывать, в самый разгар рабочего дня существовало метро - штука, изобретенная, думаю, великими людьми. Поэтому доехать из одного конца города в другой больше не казалось проблемой. Ну, разве что ночью, но это уже совершенно другой вопрос. Так вот, прошел я метров двести, купил два жетона на проезд и, собственно говоря, встал на эскалатор, который потащил меня вниз. Заодно разглядывал скучную рекламу и пялился на симпатичных девушек, ехавших в другую сторону. Они замечали мой взгляд, что-то друг другу говорили, и тут же начинали смеяться. Одна мерзко басила, от чего я тут же вздрагивал, другая, напротив, пищала как мышь какая-то, остальные косились на меня с хитрющими улыбками. Я отворачивался и ловил новых. Так выглядел каждодневный мой спуск на станции метро "Проспект Просвещения". Коротко - "Просвет". Зайдя в поезд, я вскоре пожалел о том, что не захватил с собой чего-нибудь почитать. Впрочем, был еще телефон, но мне не хотелось его доставать - еще подумают, что я понтуюсь новеньким смартфоном за тридцать косарей. В итоге, вместо чтения я принялся разглядывать сидящих и стоящих пассажиров. Пока вагон не был забит полностью, и я уютно пристроился в самом конце у правой двери, рассматривая рекламу и изредка ловя на себе заинтересованные взгляды. И вот, дама бальзаковского возраста, сидевшая чуть поодаль, смотря на меня, даже приподняла одну выщипанную ярко-черную бровь. Даже думать не хочу, что эта мадам там себе надумала. Конечно, мой внешний вид не всегда соответствует моему статусу, но все же не стоит, дамочка, смотреть на меня ВОТ ТАК. Поезд стал притормаживать перед "Озерками", отчего я сильнее уперся в пол ногами в кедах. Наконец вагон остановился, и двери открылись. Ехать мне далеко, решил я тогда, прикрывая глаза, чтобы уснуть, и бросая последний взгляд на входящих людей. И тут же вновь открыл их, сделав вид, что крайне заинтересован вкладами в каком-то там банке. Вместе с двумя, по виду, регулярно выпивающими мужиками в вагон в последнюю дверь зашла невысокая девушка с бегающими темными глазками. Ничего, кстати говоря, девушка. И грудь есть, причем немаленькая - это я отметил в первую очередь. Да и лицом недурна. Полненькая, правда, но не настолько, чтобы это вызывало отвращение. Крашеные в непонятный цвет волосы средней длины были слегка растрепаны сквозняком, тянущимся из глубин петербургского метро. Она бросила на меня короткий и цепкий взгляд, после чего уткнулась в экран своего смартфона, к которому были подключены наушники. И вот она стоит, прислонившись к поручню, смотрит на тюбинги сквозь стекло дверей с кричащей надписью "Не прислоняться!". Ноги выгнуты, одна отставлена чуть вбок, руки около сумки - видимо, боится, что в метро все еще промышляют мелкие воришки. "Удельная". Девушка вдруг вздрогнула, резко вытащила один наушник и испуганно стала озираться. Потом вновь посмотрела на меня, на этот раз, я даже готов поклясться, на ее губах появилась легка, едва заметная улыбка. Я идиот! Почти все расстояние до "Пионерской" я разглядывал информацию о тарифных планах "МегаФона", изредка косясь в сторону незнакомки. Она словно флиртовала. То случайно пересечется со мной взглядом, то свою неровную челку откинет на бок, явно представляя себя моделью какого-нибудь глянцевого издания, то достанет телефон и начнет там что-то высматривать, нажимать, поглядывая при этом на меня. Я старался не смотреть на нее слишком уж явно. И, как назло, никто не заходил в вагон, так что притворится, будто я рассматриваю вошедших пассажиров, у меня не получалось. Перед станцией "Черная речка" девушка вдруг стала поправлять свою сумку, в очередной раз собрала свои волосы, закрутила их и уложила на левую сторону. В маленьком ушке блеснула серебряная сережка, напоминающая по своей форме медвежонка. И я вдруг испугался, что сейчас раскроются двери, и девушка тут же вылетит из вагона, забыв про меня, про эти пересекающиеся взгляды. Но девушка не вышла. Она просто не двигалась, пока двери не закрылись. Потом вздохнула, вновь посмотрела на экран телефона и продолжила разглядывать темноту за стеклом. Я ждал. И вдруг понял, что не хочу отпускать эту девушку. Она казалась мне необычной - это не те хохотушки, басившие или пищащие на эскалаторе каждый день. Она словно была особенной. Не идеальной, нет, но какой-то особенной, со своим шармом и с таким милым, на мой взгляд, заигрыванием. А ведь я видел ее впервые! Я быстренько пригладил волосы на голове и посмотрелся в стекло. Вроде нормально. Скосил взгляд. Улыбается, тут же отворачивается, что-то вновь делает в телефоне. А поезд неминуемо приближается к станции "Петроградская". И я нутром чую, что это ее остановка. Она тоже это понимает. Стала поправлять майку и серый кардиган, неплохо сидевший на ее фигуре, потом вновь убрала волосы и повернулась лицом к выходу. Поезд начал замедляться. "Петроградская, - проговорил диктор, а я весь встрепенулся, сжал свой пакет и не спускал взгляда со спины незнакомки. - Следующая станция - Горьковская". Двери открываются, и девушка мгновенно выпархивает, а я пулей вылетаю следом за ней, боясь, что вот сейчас она смешается с толпой, и я больше никогда ее не увижу. - Девушка, подождите! Она останавливается прямо посередине платформы и поворачивает голову в мою сторону. Я читаю в ее глазах полное недоумение, от чего довольно улыбаюсь. Производить впечатление - мой конек! - Можно с вами познакомиться? - как можно мягче спрашиваю я, понимая, что обратной дороги нет. И тут произошло то, чего я точно не ожидал. Девушка улыбнулась, открыла сумочку и вытащила оттуда маленький цветной блокнотик с медвежатами и обычную гелевую ручку. Своими маленькими пальчиками она что-то записала на листке, вырвала, протянула его мне и как-то слишком по-голливудски развернулась, удаляясь в сторону эскалаторов. "Осторожно, двери закрываются", - бесцветно проговорил голос. Двери вагонов захлопнулись, а я продолжал смотреть на девушку, которая скрылась в толпе у эскалатора. Когда же она стала подниматься, я наконец-то раскрыл ладонь, в которой лежала бумажка от незнакомки. Я был уверен, что она оставила мне телефон и свое имя. Ну, или, в крайнем случае, хоть что-нибудь, чтобы увидеть ее еще раз. Однако бумажка оказалась тем поводом, из-за которого я полюбил и возненавидел метро в одно мгновение. Аккуратным почерком выведенные слова словно врезались в мое сознание, вырывая все важные мысли, которые за одну секунду превратились в ничто. И прошло еще месяца полтора, прежде, чем я вновь поймал свою прекрасную незнакомку... "Следить за девушками в метро, по меньшей мере, неприлично. Приятно познакомиться, Сталкер! :)"	NC-17	В процессе	Нет
1	Донгар Кайгал,Венециано,Bliss	Смерть	Вы когда-нибудь задумывались что будет с вами после смерти? А о том, что ошибки прошлого можно и справлять несколько жизней подряд? А что спасёте того кого когдато ненавиднли и проклинали? А о том, что исчезнуть страшнее чем умереть? Нет? А мне пришлось с этим столкнуться.	Драма,Повествование от первого лица,Фэнтези,Юмор	2			PG-13	Заморожен	[]
1	Annabella Gilbert	Им "Рядом с тобой"	Им про Зейна и тебя)	Драббл,Драма,Романтика	9	2012-07-17	Ты девушка, не верящая в любовь... Скептик, циник...Ты в депрессии, во что ты превратилась? Спрашиваешь ты саму себя! Он не стоит этого...Джек...Ненавидишь имя, и все, что связано с ним...Плачет небо, ты ловишь капли его слёз...Тебе грустно и печально..Но у тебя есть друг Зейн Малик, он твой лучший друг, всегда тебя поддерживает, веселит, успокаивает...Вы больше, чем друзья, но увы вы сами того, не знаете. У вас, у обоих есть вторые половинки...Точнее, только у него. А может... Ты звонишь ему: -Привет Зейн, ты можешь ко мне приехать?-захлёбываясь слезами спрашиваешь ты. -Да конечно, /твоё имя/ я приеду, а что случи..- не успел он договорить, как ты бросила трубку, и пошла умываться. -Через 5 минут- Звонок в дверь... Ты подбегаешь, вытирая слёзы, открываешь там стоит Зейн...Такой родной и знакомый, изо всех сил обнимаешь его, и вдыхаешь аромат его одеколона. Вы стояли так 5 минут, пока он не спросил: -Всё в порядке?-смотря так нежно спрашивает он. -Теперь уже да...-он тебя нежно целует, ты ему отвечаешь, и ты уже не сомневаешься, что у вас есть чувства к друг другу. -Я люблю тебя, солнышко!- он обнял тебя. -Я тоже...Всегда любила...-и прижимаешься ещё крепче. -Я всегда буду рядом с тобой!-говорит он. -Надеюсь!-засмеялась ты, и вы прошли в дом. У тебя улыбка, Которую сотворить могут только небеса. Я каждый день молюсь Богу, Чтоб эта улыбка всегда была с тобой. Да, ты моя мечта, Нет ничего, что я не сделаю. Я посвящу свою жизнь тебе, Потому что ты моя мечта. Все, что у меня есть - твое, Тебе никогда не будет холодно или голодно, Я буду рядом, когда ты будешь в опасности. Знай, что ты всегда прекрасна, Ведь, милая, ты единственное, Что у меня есть сейчас. Однажды, когда небеса обрушатся, Я буду стоять рядом с тобой, Рядом с тобой. Ничто никогда не встанет между нами, Я буду стоять рядом с тобой, Рядом с тобой. У тебя улыбка, Которую сотворить могут только небеса. Я каждый день молюсь Богу, Чтоб эта улыбка всегда была с тобой. Chris Brown feat. Justin Bieber - Next 2 you	R	Заморожен	Нет
1	sillvercat	Патрон	Девочка-журналистка, прозванная в редакции Бемби, прозвала своего Шефа – Патрон, и им обоим эти клички очень подходили. Она никогда не оставалась с ним наедине, но однажды им довелось вместе переночевать в заброшенном доме…	Драма,Насилие,Нецензурная лексика,Романтика	71	2012-07-17	Патрон. Это она его так назвала – на первой же своей планёрке в его редакции. С тех пор его почти никто по-другому и не звал. Он бы никогда не признался, как ему нравится это прозвище. Хозяин. Патрон. Крупнокалиберный. С бронебойной пулей. Бемби. Это он её так прозвал. За её глаза – тёплые, карие, с загнутыми кверху длиннющими ресницами. И вообще она была похожа на оленёнка – длинноногая и тонкая. Блондинка с косой, доходившей прямо до аккуратной маленькой задницы. Он бы уже давно проверил, натуральная ли она блондинка. Ещё три месяца назад, когда впервые увидел её у дверей своего кабинета – она нервно сжимала в руках папку со своим портфолио и свеженьким дипломом выпускницы журфака. Трахнуть её не составило бы труда. А если б и составило – тем лучше. Что может быть круче такой охоты? Тем более, что охотиться за бабой ему давно не доводилось – все укладывались сами. Но бабой она не была. Он вообще готов был поклясться, что она ещё целочка, – такой ненормальной, несовременной чистотой от неё веяло. Даже не чистотой – стерильностью. Умри-но-не-давай-поцелуя-без-любви. «Доместос» – ни грязи, ни микробов даже под водой! Каждый вечер после работы её, впрочем, встречал мудак на чёрном «лексусе» – её жених. «Свадьба осенью», – сообщила она, смущённо потупившись, когда он небрежно спросил. Про мудака он всё выяснил сразу, пробив по своим каналам. По описаниям – умный, серьёзный и целеустремлённый. Отучился в Штатах. Стартовый капитал получил от папаши. Попробовал бы, как он, с нуля начинать, без денег, связей и образования! Мудак, небось, ревновал, когда она задерживалась в редакции на вечерних планёрках. Вернее, он нарочно её задерживал. Она единственная изо всех его журналюг осмеливалась с ним спорить. И у неё, само собой, была на всё диаметрально противоположная с ним точка зрения. Что она понимала в жизни, эта наивная пигалица! Но спорила. Глядя на него – на него! – с каким-то странным сочувствием, когда он рьяно доказывал ей обратное, потому что всегда стремился оставить последнее слово за собой. С сочувствием. И с жалостью! Это прям умиляло. И раздражало – неимоверно. Он вообще не помнил, чтоб его кто-нибудь так раздражал. И притягивал. И писать она, чёрт побери, умела, да ещё как! Журфак здесь был абсолютно ни при чём – с таким умением рождаются, он это знал по опыту. Он отдал ей рубрику «Нравы», сделав еженедельной, и теперь каждый день в редакцию тянулись толпы посетителей, от которых его тоже передёргивало. Какие-то старушенции в допотопных шляпках, деды с орденскими колодками на потёртых пиджаках, измотанные женщины с сопливыми отпрысками на руках… Прям Некрасов какой-то! С каждым она подолгу сидела на редакционной кухне, подливая им кофе, взирая на них с сочувствием, суя им одноразовые платки, кивая в такт их скорбным повествованиям, записывая их на диктофон и обещая во всём, во всём разобраться. И разбиралась. Сперва выходила её статья, от которой ком вставал в горле – даже у него! Потом – бабах! – шквал звонков в редакцию, от которых раскалялся телефон. Потом она начинала бегать по инстанциям и кабинетам. Потом, сияя глазищами, оповещала всех на планёрке, что Марь Иванне наконец поставили телефон, Степана Петровича определили в Дом ветеранов, а для Люсеньки собрано двести тысяч рублей на срочную операцию. Чёрт, да он сам был вынужден отвести в собственном бюджете отдельную статью для этих Люсенек! Потом её находила новая Марь Ивана и новая Люсенька, и всё начиналось сначала… Тираж его газеты поднялся, что компенсировало непредвиденные расходы. Он прослыл меценатом и спонсором, что тоже было не лишним для имиджа. Но о том, чтоб самому спокойно попить кофе на редакционной кухне, и речи уже не было. Благо всегда под рукой оказывалась Лизка, которая этот кофе приносила ему в кабинет, стоило только стукнуть ей в аську. Лизка официально числилась его замом, фактически являясь выпускающим редактором, завхозом, корректором, секретаршей и мальчиком для битья. Они знали друг друга уже с десяток лет, и за это время Лизка прочно обзавелась мужем и тремя детьми, а он – поочерёдно – тремя жёнами, с последней из которых с год как развёлся. Кстати! – Машина готова? – спросил он, не утруждаясь приветствиями. – Доброе утро, начальник, – весело пропела Лизка. – Готова, Армен подогнал. – Я сам поведу. Скажи Армену – свободен до понедельника. И это.. Бемби скажи – со мной поедет. Она с какими-то чиновниками хотела в Хабаре встретиться, вот пусть берёт все материалы, и вперёд. Чего ты там сопишь? – А ты вчера хотя бы предупредить не мог? У них сегодня с Ваней годовщина знакомства, они собирались… – Пусть теперь со мной собирается. Всё. Отбой. С Ва-аней! Обломится Ваня. * * * – Вы это нарочно устроили? Эту поездку? – С чего ты взяла? Отказалась бы. – Но мне нужно! То есть это для Поли нужно, и вы знали, что нужно, что я не откажусь… – Нужно, вот и едешь. В чём проблема? Молчание. – А, значит, нет проблем. Отлично. – Есть! Мы с Ваней сегодня на два дня собирались на Амут уехать, у нас… – Годовщина знакомства. Ничего, переживёт. Ты девчонку спасаешь, вот и спасай. Вторую годовщину на Амуте отметите. – У нас три года сегодня. Три года знакомства. – Ни…чего себе. А вместе вы хоть раз спали или всё за ручки держитесь? Молчание. – Или вы как раз сегодня собирались… годовщину отметить? Он и сам не понимал, с чего так взъярился. – Бемби! Я спросил! – Я слышала. Если у вас такого не было, это не значит, что ни у кого не бывает. И вообще, я не хочу с вами обсуждать свою личную жизнь. Он покрутил головой. – Ну ладно, ты малахольная, а Ваня твой? – Ваня меня уважает. – Да у него просто не стоит! Молчание. – Ладно, хрен с вами, это ваше дело. – Вот именно. Он чуть опустил стекло «круизёра» и закурил, не спрашивая разрешения. Переживёт. Уважает её Ваня, видали! Импотент хуев. Он разозлился так, что аж ладони на руле взмокли. И сигарета не помогала. Бемби притихла сзади, затаилась, вжавшись в угол сиденья. Точно как оленёнок под кустом. – Ты почему пошла в журналистику? – резко спросил он вдруг. – У меня плохо получается? Вот что он просто ненавидел, так это когда задавали дурацкий вопрос вместо чёткого и ясного ответа. – Я спросил, – он хмуро глянул на неё в зеркало. Глаза опущены, видна только светлая макушка. – Я хочу помогать людям. И я это могу. Это вы мне дали такую возможность, спасибо… Вам, наверное, смешно это слышать? Обхохочешься, да. – Это не смешно. Скорее грустно. – Почему? – Потому что это противоречит твоей натуре. – Помощь людям? – Вся вот эта возня и беготня ради какой-нибудь Поли или Оли. Ты ж каждый раз над собой такое усилие делаешь, дурёха. Писала бы «джинсу», зашибала бабки и не парилась так, как сейчас. – Это… так заметно? Голос её испуганно дрогнул. – Представь себе. – Это только вы заметили… или другие тоже? Мне бы не хотелось… Трогательно, аж до слёз. – Успокойся уже, Бемби, это только я такой глазастый. Бросать тебе надо эту хуйню, а то выгоришь вся. Она даже передёрнулась от грубого слова, цаца. Ресницы гневно взметнулись. – Это не… это не… – Не хуйня? – ехидно подсказал он, слегка развеселившись. – Это не ваше дело! – отчеканила она. – У вас есть претензии к моей работе? – Нет. Ты мне даже тираж подняла своими душепищательными историями, Бемби. – Мне не нравится, когда вы меня так называете! – Потому и называю, – усмехнулся он, подкручивая регулятор аудиосистемы. Эту песню своего совкового детства он любил: – Двести лет кукушка мне жить накуковала, Что меня обрадует, знала наперёд. Но двести лет, кукушечка, ах, как же это мало! Hакукуй один хотя бы, но бедовый год! Чтоб смеяться над бедой, а от счастья мучиться, Чтобы козырем судьбу по хребту хлестнуть, Чтобы – пан или пропал, а дальше – как получится, И ещё, ещё, ещё, ещё чего-нибудь! Он даже подпел, совсем развеселившись. – А это вот – в вашей натуре, да? – подала она голос. – Вы сами никогда не выгорите. Вам это нравится, да? – Что нравится? – он заинтересованно повернулся к ней, облокотившись на спинку сиденья. На пустынной трассе не было других машин, осенняя тайга летела навстречу, в приоткрытое окно бил дымный ветер, – октябрьские торфяные пожары только-только притухли, – а эта девчонка сзади таращила взволнованные глаза… Хорошо было, в общем. – Драться. Вы любите драться. А если с вами никто не дерётся, вы сами ввязываетесь. Он довольно рассмеялся: – Угадала, Бемби. – А я не люблю этого, – торопливо продолжала она. – А Ваня твой любит? – прищурился он насмешливо. – При чём тут… – запальчиво начала она и вдруг вскрикнула, в ужасе уставившись мимо него в ветровое стекло. Невесть откуда взявшись, из-за поворота прямо им в лоб мчался тяжело груженный брёвнами лесовоз. Это было как в ночном кошмаре – он изо всех сил выворачивал руль, а тот не слушался. Не срабатывал. Не понимал. Ебанутая японская автоматика! Лесовоз просвистел, кажется, в миллиметре от «круизёра». Автоматика наконец сработала, и теперь джип повело, понесло прочь с дороги, на обочину – в овраг, затянутый первым ноябрьским ледком. Он только и успел, что страшно выматериться и заорать во всю глотку: – Держись! Машина накренилась, заваливаясь на бок. Удар. Хруст стёкол. Свет в салоне погас. И, наконец, как апофеоз, сработали подушки безопасности. Вторая часть Марлезонского балета, блядь! Когда всё стихло, он тревожно окликнул её, но ответа не услышал. Перестав дышать, он кое-как просунул руку назад, между сиденьями, нащупал безвольно обмякшее тело и потряс: – Эй! Бемби! Чего молчишь?! – Меня Лена зовут, – невнятно отозвалась она, и он сперва вздохнул облегчённо, а потом рассвирепел. Нашла время воспитывать, воспитательница! – Сиди там, не дёргайся, я тебя сейчас вытащу! М-мэри Поппинс… Кое-как отцепив ремень безопасности и справившись с грёбаными подушками, он распахнув сперва одну, потом другую перекорёженную дверцу. Подхватил девушку под мышки и выволок её из машины. Бесцеремонно ощупал, с нажимом проведя ладонями по маленькой крепкой груди и узким бёдрам. Она возмущённо ахнула и отпихнула его руки: – Я в порядке! – Ну надо же было убедиться, – как ни в чём не бывало, откликнулся он. – Голова не кружится? Не тошнит? – Пока вы меня не лапали, не тошнило. – отрезала она. Ишь ты, оленёнок-то кусается! Он только хмыкнул, невесть с чего, как дурак, приходя в хорошее настроение. Точно, дурак. Джип лежит колесами набок, как детская игрушечная машинка, сами они чуть не разбились, а мобильник… Он потряс развалившийся в кармане на части «Самсунг» и пробурчал себе под нос: – Блядь, хотел же «Нокию» взять… У тебя сотовый работает? – Я его отключила... а батарейка села, – неохотно откликнулась она. – Это ещё что за фокусы – отключила...? – изумился он, но тут его злорадно осенило. – Небось чтоб Ванятка не названивал? Что, приревновал Ванятка? Темнота быстро сгущалась, и даже в этой темноте он увидел, как сердито блеснули её глаза, но она смолчала и лишь отвернулась. Ладно, всё это весело, но что делать-то теперь? Трасса была совершенно пустынной в обе стороны. Ночевать в машине невозможно. Торчать на обочине в ожидании, что кто-то проедет и подберёт их? Ночью здесь будет хорошо так ниже нуля… Он огляделся. Невдалеке от дороги под лиственницами чернело какое-то небольшое строение, явно нежилое, да и кому тут жить, в глухой-то тайге! Скорее всего, заброшенная времянка, оставшаяся от строителей, тянувших здесь ЛЭП не так давно. – Та-ак, – он деловито дёрнул девушку за руку. – Завязывай дуться, Буратино, нас ждут удивительные приключения… – Ещё более удивительные? – пробормотала она, стуча зубами. – Угу. Ночёвка во-он в той избушке на курьих ножках. Дойдёшь или донести? Как и следовало ожидать, она мгновенно припустилась впереди него. Резвый оленёнок. Кусачий. И… прехорошенький. Он почувствовал, как руки покрываются мурашками. И не от ночного холода. От предвкушения. Во времянке было чистенько, и даже не воняло ничем эдаким. Кроме стойкого запаха гари, но это опять же после пожаров на торфянике. И в самодельной печурке были аккуратно сложены дрова, а под них подоткнут коробок спичек. – Дай вам Бог здоровья, мужики, – пробормотал он благодарно в адрес неизвестных строителей и повернулся к девушке. – Согреемся, переночуем. Утром, когда рассветёт, выйдем на трассу, кто-нибудь да подберёт. Сейчас там можно дуба дать запросто. Она только молча кивнула и стянула на груди полы куртёшки, зябко ёжась. Он скинул с плеч свою куртку, оставшись в рубахе, и закутал её, не слушая невнятного протестующего бормотания: – Молчи давай. Скоро прогреется этот… курятник. Он почти что упирался головой в прокопчённый потолок избушки. Ну ничего, зато прогреется быстро. Он поворошил кучу тряпья на топчане в углу. Тряпьё было волглым, но вроде бы не слишком грязным, по крайней мере, мыши и бурундуки оттуда не побежали. Наконец он подкинул в печку ещё дров, приоткрыв заслонку. Несколько часов тепло продержится. Ну и можно будет ещё согреться… согреться по-другому. Он коротко выдохнул, искоса глянув на девушку, съёжившуюся под двумя куртками. Светлые волосы мерцали в сполохах огня из печурки, глаза были блаженно прикрыты. Как-то раз во время обеда он подцепил на столе в кухне яркую Лизкину книжонку в бумажной обложке, пока сама Лизка разливала всем кофе и чай, и с выражением прочитал вслух: – Я полюбил вас, Дженнифер, с первой минуты, едва только увидел… Лизка тогда так и подскочила и, покраснев до ушей, поспешно выхватила у него книжонку под общий хохот. Так вот, свою новую журналистку он захотел с первой минуты, едва только увидел. Понятно, что любой мужик, у которого что-то шевелится в штанах, захочет хорошенькую девчонку, но он все эти три месяца частенько лежал без сна в своей холостяцкой берлоге, представляя, как её длинные ноги крепко обхватывают его бёдра, как она запрокидывает голову, открывая гибкую белую шею, и стонет, стонет срывающимся ломким голосом. Как она мотает головой в такт его толчкам, кончая под ним, а её светлые волосы веером рассыпаются по подушке… В общем, он задолбался дрочить на неё, как прыщавый школьник. И вот сейчас, похоже, приближалась сбыча мечт. Он вдруг обнаружил, что крепко сжимает кулаки. Только не спугнуть сразу, а то оленёнок просто ринется в тайгу, ломая себе ноги. – Бемби… – мягко сказал он, чувствуя, как скулы аж сводит от напряжения. – Иди ляг к стенке. Куртку свою сперва только подстели, а моей укроемся. Там вроде бы чисто, я проверил. Она машинально кивнула и направилась было к топчану, но вдруг замерла. Как зверёк, попавший в полосу света от фар на ночной дороге. – К стенке?.. А вы что, собираетесь… собираетесь… тоже здесь лечь?! – А ты чего, хочешь, чтоб я на полу лёг? – осведомился он, подпустив в голос эдакого оскорблённого удивления. – Чтоб я к утру примёрз? Ты мне что, не доверяешь? Он бы никогда не доверил себе даже старуху Шапокляк. – Что вы, конечно, конечно, доверяю… – растерянно забормотала она, послушно снимая сначала его куртку, потом расстёгивая «молнию» своей куртёшки и аккуратно расстилая её на топчане. Дурочка, Господи Боже, ну какая же наивная маленькая дурочка… Слава тебе, Господи, что такая… – Это просто как-то неудобно… я… ну… я не привыкла с кем-то спать… я даже с мамой никогда в одной постели… и с сестрой… это же… это такое личное… – продолжала невнятно бормотать она и вдруг осеклась, видимо, ожидая его вполне резонного язвительного вопроса про Ванятку. Ему хотелось изумлённо съязвить, да. Потому что он реально охерел. Этот джентльмен Ванятка что, от пояса деревянный?! Или просто даун какой-то? Нет, в жопу Ванятку! Не спугни её раньше времени, чёртов ты идиот, а то всё испортишь… – Неудобно в почтовый ящик… эм… это самое делать – высоко и узко! – проворчал он в ответ. – Да, у меня тут коньяк, дагестанский, но ничего. На, выпей чуток, быстрее согреешься. Давай, давай! Он глотнул из маленькой фляжке первым, тихо радуясь, что оставил коньяк в кармане после похода к Шаман-камню с альпинистами на прошлой неделе, – всякий такой экстрим он любил, да и репортаж получился отменный. Коньяк согрел нутро, а в голове сразу приятно зашумело. Он сунул фляжку ей под нос, к самым губам. – Пей, говорю. Ты, конечно, у нас трезвенница и язвенница, но это же просто лекарство. Тебе что, воспаления лёгких хочется? Она растерянно покачала головой, сделала большой глоток, едва не поперхнувшись, и зажмурилась. Помахала узкой ладонью перед лицом. – Что, торкнуло? – осведомился он снисходительно и опять приложился к фляжке. – Тяпни ещё разок – быстрее заснёшь. Ну, давай, за нас, красивых! Когда он закрутил и спрятал фляжку, девушка уже осоловело клевала носом. – У-у, эк тебя повело-о… – довольно ухмыльнулся он. – Давай ложись уже. И подвинься, я большой. Ошеломлённо моргая, она пододвинулась к самой стене, вжавшись в неё лопатками. Улёгшись поудобнее, он мягко, но решительно пристроил её голову к себе на плечо. – Стенка-то холодная, – лениво пояснил он в ответ на её возмущённый ропот. – А так теплее. Спи давай, Бемби. Он натянул куртку повыше, укутывая её, и даже выдавил из себя сонный зевок. И наконец ровно задышал, притаившись, как охотник в засаде. У него съезжала крыша от ощущения её тёплого тела рядом с собой. Он чувствовал, как она, поначалу напряжённая, будто каменная, понемногу расслаблялась, согреваясь и успокаиваясь. Она ещё немного повозилась, заставляя его отчаянно стискивать зубы. И наконец её дыхание стало непритворно ровным и глубоким. Очень осторожно приподнявшись на локте, он поглядел на неё. Ресницы полосками чернели на щеках, волосы светлым веером рассыпались по импровизированной постели. Как в его лихорадочных полуснах. Сейчас он сделает эти сны явью. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Затаив дыхание, он отвернул куртку с её плеч и сбросил на пол. Ему было нестерпимо жарко, а сердце громыхало так, что было прямо удивительно, как она этого не слышит. На ней была блузка рубашечного покроя, а под нею маленький топик. Лифчиков она не любила, – он это заметил сразу, а, облапав её недавно, убедился окончательно. Отлично, меньше хлопот. Едва касаясь, он одну за другой расстегнул все десять пуговок на блузке и распахнул её. Чуть касаясь, обвел пальцами маленькую упругую грудь, ещё и ещё раз, пока с её полураскрытых губ не сорвался еле слышный стон, а соски заметно напряглись под его рукой. Наклонившись, он взял один из них в рот и стал осторожно будоражить языком, напрягая ещё сильнее. Отстранившись, подул на мокрую ткань и снова жадно пососал. Девушка опять слабо застонала, ресницы её чуть дрогнули, но она так и не проснулась. Он осторожно потянул вниз сначала «молнию» её полосатой ворсистой юбочки-разлетайки, а потом и саму юбку, скидывая на пол, туда, где уже валялась куртка. Сюрприз – на ней были не колготки, а, – к его удивлению, – чулки, тёмные и плотные. Тем лучше для него, тем хуже для неё…. какое хуже! Для неё – ещё лучше. Теперь он посасывал и нежно теребил её грудь, одновременно поглаживая её промежность под шёлком трусиков и с ликованием чувствуя, как набухают, увлажняясь, самые тайные складки её тела под его умелыми пальцами. Голова её мотнулась по топчану из стороны в сторону, с губ сорвался полувсхлип-полустон, протяжный, жалобный и… страстный. Того, что творилось у него в штанах, он пока предпочитал не замечать. Потом. Сначала – она. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться хоть чуток. Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей. Любимая цитата их школьной русички. Девушка в его объятиях непроизвольно раздвинула колени, открываясь ему ещё больше, и так же непроизвольно выгнулась, прижимаясь к нему. Он беззвучно выругался и снова приник губами к её груди сквозь намокший топик. Пальцы его тем временем уверенно нащупали под столь же намокшими трусиками точку, от прикосновения к которой она вздрагивала, словно от удара током, и начал ритмично нажимать на неё. Стоны её стали громче, а пальцы рефлекторно вцепились ему в волосы. – Господи… – забормотала она, опять мотнув головой и вся подаваясь навстречу его руке. – Что… что? Сцепив зубы так, что аж челюсти заныли, он ещё раз надавил на сокровенную точку, и её стон перешёл в отрывистый крик. Она обхватила его за плечи, содрогаясь всем телом, и он крепко её держал, пока её глаза не распахнулись, затуманенные и изумлённые. Он продолжал стискивать её в объятиях, следя за тем, как изумление постепенно сменяется неверием, потом – пониманием, а потом – ужасом. Он этого ждал, и, когда она судорожно рванулась, удержал её. – Как… как вы… – пролепетала она, сверкая глазами. – Как я что? – поинтересовался он тихо. – Как я посмел? Или как я это сделал? Она рванулась ещё раз, но куда там. Он чувствовал, как она вся дрожит в его руках, прямо-таки вибрирует. Сжав пальцами её подбородок, он заставил её взглянуть себе в глаза. – Я не насилую женщин, знаешь, – проговорил он спокойно. – Только по согласию. Так что тебе нечего бояться. – Я не согласна, – прошептала она, одолевая дрожь. – Так что отпустите меня. – Отпущу, если ты не сорвёшься отсюда, как заяц, и не кинешься в тайгу в одних трусиках, – усмехнулся он. Из глаз её брызнули слёзы, и она крепко зажмурилась. – Ш-ш-ш… – прошептал он ласково. – Тише, девочка… Это я виноват. Прости. Не смог удержаться. Я ведь тебя люблю. Огромные глаза снова широко распахнулись. – Вы врёте! Вы просто… вы просто… – она дёрнулась, задев его, попыталась отпрянуть и снова в ужасе зажмурилась. – Я бы на твоём месте меньше шевелился… – с трудом процедил он, тоже прикрывая глаза. – Пожалуйста. Очень прошу. – Отпустите меня, – всхлипнула она. – Я вам доверяла, а вы… – А я не сделал тебе ничего… кроме хорошего, – отозвался он наконец и коснулся губами яростно пульсировавшей жилки на её тёплой шее. Она снова рванулась – и снова безуспешно. – Ты же понимаешь, что если бы я просто тебя хотел, то давно бы уже поимел, – продолжал он спокойно, хотя и внутри, и снаружи всё так и заходилось. – Я тебя люблю, Бемби. По её щекам градом сыпались слёзы, и он собирал их губами, чувствуя на языке соль и горечь. – Я хочу, чтоб ты была моей, – он слышал, как вздрагивает его собственный голос. – Только моей. Здесь. Сейчас. Навсегда. – Перестаньте! – простонала она сквозь слёзы. – Может, вы меня и любите…– она не заметила, к счастью, его невольной усмешки, – но я-то вас не люблю! Я люблю другого! Диалог прямо как из Лизкиных романов – в прошлом году на день рождения он подарил ей целый чемодан этих дурацких книжонок, и Лизка прямо прыгала от счастья. Бабьё! Красивые слова, красивые жесты… Я полюбил вас, Дженнифер, с первой минуты, едва только увидел… – Послушай меня, Бемби, – он опять сжал пальцами её подбородок. – Выслушай, а потом я уйду и буду ночевать в машине. Обещаю. Она прерывисто вздохнула, уставившись на него, как завороженная. – Ответь мне, только не ври. Я тебе неинтересен? Ты ко мне равнодушна? Ты меня не уважаешь? Когда я смотрю на тебя, разве не ты замираешь и отводишь глазки? Вот эти вот прекрасные глазки? И это не ты сейчас кончила у меня в руках? Даже в полутьме было видно, как багрово она покраснела. – Но это не… это же не любовь! – выпалила она отчаянно. – Я люблю…. – По-моему, я попросил тебя не врать, – резко перебил он. – А ты хочешь мне заявить, что любишь своего… – Он хотел сказать: «Ванятку», но решил не рисковать, называя его имя, – своего жениха? Прикусив губу, она молчала. Честная девочка. Во всех смыслах честная. Да на ней и жениться можно! – мелькнула шальная мысль. – Выйдешь за меня? – он встряхнул её за плечи. – Я серьёзно! – Да вы с ума сошли, – в ужасе пролепетала она. – Что вы такое говорите?! Как мы можем жить вместе – мы же такие… Мы такие разные, но всё-таки мы вместе – автор этого рекламного слогана не зря огрёб кучу бабок, застревает в памяти намертво. – А ты никогда не слышала о том, что только противоположности притягиваются? – прищурился он. – Инь-янь, плюс-минус… Инь-янь – это гармония, а инь-инь – это только… имя для панды! Она растерянно моргнула, и тогда он властно раскрыл губами её нежные, влажные, припухшие губы. И они чуть дрогнули, отвечая. И сердце его тоже торжествующе дрогнуло. – Я тебя люблю, люблю, люблю, – горячечно зашептал он прямо в эти сладкие губы, с трудом от них отрываясь. – Я тебе весь мир подарю! Всё, что ты захочешь! Бемби… Она тяжело дышала, прикрыв глаза, и тогда он снова заскользило ладонями по её напрягшейся груди, острым соскам, теплому влажному животу – ниже, ниже… Да она же вся полыхает… Он отнял ладонь и сам чуть не застонал. – Так мне уйти? – прошептал он. Она молчала, опять закусив губы и закрыв глаза. – Давай, Бемби, скажи! Уйти? – Он приподнялся на руках, медленно отстраняясь. – Скажи!.. Молчишь? Ладно. Молчание – знак согласия. Всё, я ухожу. Прости. – Нет! – она вдруг обхватила его за плечи, отчаянно всхлипнув. – Нет, нет, нет! Облегчённо, торжествующе, ликующе ткнувшись лбом в её влажный лоб, он снова нашёл её губы. Поспешно освобождая её и себя от остатков одежды, он думал только о том, что опять победил. Опять выиграл. Завоевал. Чтоб смеяться над бедой, а от счастья мучиться, Чтобы козырем судьбу по хребту хлестнуть, Чтобы – пан или пропал, а дальше – как получится, И ещё, ещё, ещё, ещё чего-нибудь! * * * Три месяца спустя она стояла в его кабинете с застывшим суровым лицом. Таким же застывшим, как февральский лёд, смёрзшийся снаружи на подоконнике. – А я ведь вам говорила, – губы её еле шевелились, тоже как будто заледенелые. – Я вас предупреждала, что я не смогу, что мы… слишком разные, что я… не понимаю вас. Совсем, совсем. Я себя с вами чувствую такой ничтожной… И вы не понимаете меня, и… вы не любите меня, и никогда не любили! Вы заставили меня поверить, что… – она сглотнула, горло её дёрнулось. – В свою любовь, в мою. Но это не любовь. Это просто похоть! И… вы даже не знаете совсем, что это такое – любовь! Он молчал, невидяще и немо глядя в монитор своего компьютера, боясь, что если раскроет рот или пошевелится, то... – Хорошо… хорошо, что мы не поженились, – захлёбываясь, продолжала она, не дождавшись его ответа. – И что про нас никто не знает, тоже хорошо… Как будто ничего не было… Нет, было, было, но это наваждение какое-то… Вы как будто опоили меня, а сейчас я проснулась. Вы мне обещали весь мир… Но мне не нужен такой мир! Он слишком… тёмный и страшный. Как вы. Бемби! – Хватит! Вали к Ванятке! Он у тебя, наверно, светлый и правильный? – Он оскалился. – Примет? Она промолчала, нервно вертя в руках связку ключей от его квартиры. – Я б не принял, – Он издевательски ухмыльнулся. – Продала однажды, продашь и дважды. Хотя… ты теперь ценная штучка, многому научилась… Она стремительно шагнула вперёд, и он тоже резко поднялся. – Ударишь? – Он смотрел в её карие глаза, ставшие сейчас совершенно чёрными на белом, как мел, лице. – Ну, бей. Что, кишка тонка? Он крепко стиснул её хрупкое запястье: – Ударишь – руку сломаю, Бе-емби. А плюнешь в морду – губы разобью. Веришь? Глаза её расширились ещё больше, и она только кивнула. – Ну и дура, – выдохнул он, отпуская её руку. Что-то брякнуло. Ключи. – Пришла отдать, так отдавай! – гаркнул он. – Чего ждёшь?! Её бледные губы задрожали. – Не могу отцепить, – пробормотала она, беспомощно покрутив кистью. – Вот… Чёртова связка зацепилась за серебряное ажурное колечко на её безымянном пальце – намертво. – Это знак, – тяжело усмехнулся он, снова опускаясь в кресло у стола. – Не уйти тебе, Бемби. Яростно сверкнув глазами, она сорвала кольцо и швырнула ему на стол вместе с ключами: – На память! – Стой! – властно распорядился он, и она замерла на пороге. – Заявление об уходе написала? Она ошарашенно покачала головой. – Тогда чего ты здесь истеришь? Иди в бухгалтерию, пиши. Я им сейчас позвоню, чтоб дали тебе расчёт. Всё, свободна! Последнее слово, как всегда, было за ним. Но когда дверь плотно закрылась, он враз обмяк в кресле. Под левую ключицу будто нож вошёл с размаху. …вы же не знаете совсем, что это такое – любовь… Он подержал в руке телефонную трубку, не понимая, зачем её взял. Ах, да. Бухгалтерия. – Ирина Михайловна, сейчас к вам Соловьёва придёт. Она увольняется. Дайте ей расчёт и подъёмные за два месяца вперёд. Приказ Лизавета Сергеевна напишет. Трудовую выдайте и всё, что нужно. Заявление она пускай у вас оставит, я потом подпишу. Отбой. Отбой. Конец. …мне не нужен такой мир! Он слишком… тёмный и страшный. Как вы… Кое-как поднявшись, он открыл дверцу маленького холодильника, достал бутылку с коньяком. Теперь не с дагестанским – с армянским. Налил хрустальный фужер до половины и осушил одним глотком. Вот так… Он прислушался к себе – чуть отпустило. По крайней мере, хоть можно было дышать. Так. Запереть дверь, допить бутылку. Отключить телефоны. Упасть прямо здесь на диване. И побыстрее, а то ещё Лизка… А, ч-чёрт, не успел! Явилась – не запылилась. Зелёные глазищи пылают от гнева, рыжие кудри дыбом. Жалко, костюмчик голубой, а не жёлтый, а то был бы прямо полный светофор. Вот эта по морде врежет, не раздумывая. Не побоится. Он сел обратно в кресло, поставив коньяк и локти на стол. – Чего припёрлась? Я не звал. – Что за дела, начальник? – Лизка воинственно подбоченилась. – Почему у меня лучший журналист увольняется в день сдачи номера, а я ничего знать не знаю?! – Ты прямо как на киче – что за дела-а, нача-альник? – передразнил он хмуро. – Незаменимых у нас нет, как известно. Дашь объявление, проведёшь творческий конкурс, наберёшь новых гениев. Всё, иди уже, номер сдавай. Держась за угол стола, Лизка внимательно всматривалась ему в лицо, бледнея с каждой секундой. Что она там такое высмотрела, спрашивается?! – Саша… – проговорила она осипшим голосом. – Ты что… с ней спал? С этой девочкой?! – Какая ты пошлая, Лизка, – он набулькал себе ещё коньяка – на этот раз полный фужер. Рука дрогнула, коньяк пролился на стол. – Спросила бы – у вас был роман? Книжек тебе понакупил тематических, просвещаю тебя, а ты… – Так это из-за тебя она бросила Ваньку в ноябре?! – Лизка продолжала таращиться на него, как на привидение. …это наваждение какое-то… Вы как будто опоили меня, а сейчас я проснулась… – В ноябре бросила Ваньку из-за меня, в феврале бросила меня из-за Ваньки, всё честно, – криво усмехнулся он. – Кстати, если ты Ваньку жалеешь, то не стоит – она возвращается к нему, заметь, уже обученная. Мною. Да Ванька благодарить меня должен… Эй! Лизка выхватила у него фужер, и он понял – сейчас плеснёт в лицо. Но она рывком поднесла фужер к губам и залпом выпила коньяк. Задохнувшись, помотала головой. – Какая гадость, Саша… – простонала она непонятно о чём. – Как ты мог?! – Тебя что, техническая сторона интересует? – огрызнулся он, еле ворочая языком. – Как ты мог такое сделать? С ней, с собой?.. Это ж всё ты, ты, ты, козёл озабоченный, девчонка на двадцать лет тебя младше! – Иди в жопу, Лизка, – пробормотал он, закрывая глаза и откидываясь на спинку кресла. – На пятнадцать. И не надо из меня педофила делать, она совершеннолетняя. – Зачесалось в одном месте?! Вот теперь сиди, чеши! – И почешу, – вяло отозвался он. – Прям щас вот возьму… и почешу… Коньяк вышиб из головы все связные мысли, малость притушив бушевавший там пожар, но боль не ушла. Она просто притаилась. Как после наркоза. – Лизка… – проговорил он, не открывая глаз. – Я, наверно, уеду куда-нибудь… на месяц. Справишься одна… со всем хозяйством? – Куда ж я денусь с подводной лодки, чёртов ты баран… – Её маленькие крепкие ладони легли ему сзади на плечи. – Ты когда последний раз в отпуске был? Пять лет назад? Езжай вон… в Таиланд, что ли. Развейся. – Ты не вейся, чёрный ворон... над моею… головой… – прошептал он, на миг утыкаясь щекой в теплую ладонь на своём плече. – Блядь, ну почему самые лучшие бабы – чужие?! – Ищи свою, начальник, какие твои годы, – легко отозвалась она, отнимая руки. Хлопнула дверца холодильника. Он приоткрыл глаза – конечно, Лизка проворно резала извлечённые из холодильника колбасу, сыр и сало. – Закусывай давай, алкоголик. Учти, наблюёшь на ковёр, я убирать не буду! – Будешь, как миленькая… – пробурчал он. – Куда ты денешься… – Ну-ну, нравится мне твоя наивность, начальник… – подойдя обратно к креслу, она вдруг опустилась на корточки у его ног. – Саша… – Что, крыша поехала, алкоголичка? – хмыкнул он, растерянно глядя в её тревожные зелёные глаза. – Чего ты? – Саша… Ты же не будешь им… мстить? – Иди на хуй, – отрезал он, отворачиваясь от этого тревожного взгляда. – Саш… Ты же можешь, я знаю. Не делай этого, а то… Я тогда тоже уйду. – Иди на хуй, говорю, номер сдавай! – он шваркнул кулаком по столу так, что вся Лизкина сервировка подпрыгнула. – Хватит тут выёбываться! – То в жопу, то на хуй… – Вздохнув, она легко поднялась и повернулась к двери. – Ты уж определись… Кстати, новых журналистов наберу – исключительно мужского пола! – Попробуй только, убью! – рявкнул он, но дверь за ней уже захлопнулась. Вот змеюка подколодная, чума рыжая! Он поймал себя на том, что невольно улыбается. – А ну, вернись! – крикнул он в закрытую дверь, из-за которой тут же высунулась взъерошенная Лизкина голова. – Что-то забыл, начальник? – ехидно осведомилась Лизка. – Да. Забыл. Собери-ка мне всех на кухне, надо поговорить. И... Бемби тоже пусть подойдёт, если не удрала ещё. – Нет, не удрала, вещи собирает. Может, лучше не надо, а, Саш? – спросила Лизка и, осторожно подбирая слова, продолжила: – У тебя внутри всё-таки пол-литра коньяка... куда там речи толкать, да и... – Ты мне нотации читать будешь или слушать и повиноваться? – вкрадчиво осведомился он, подымаясь из-за стола. – Хорошо, – тяжело вздохнула Лизка, – слушаю и повинуюсь, белый господин... Минут за десять всех соберу, но не говори потом, что я тебя не предупреждала! Она скрылась за дверью, и вскоре по редакции понеслось: «Мой поросёночек, бросай работу, Патрон всех вызывает. Да не на ковёр, на кухню. Да знаю я, что сдача номера, ты мне это говоришь?! Врач сказал в морг – значит, в морг!» Уже через десять минут все сотрудники сидели за круглым столом на кухне, оживлённо галдя. От вопросов Лизка отмахивалась – мол, начальник придёт и сам скажет, что надо, – встревоженно поглядывая на Бемби. Та сидела возле двери, так и не сбросив с плеч песцовой шубки, которую Ваня (или не Ваня?!) подарил ещё тогда, в прошлом ноябре. Патрон вошёл, как всегда, стремительно – собранный и серьёзный, словно это не он только что вылакал бутылку дорогого армянского напитка. Начал сразу, без предисловий. – Я уезжаю в отпуск, на пару недель, может, на месяц. Вместо меня остаётся Лиз... Елизавета Сергеевна. С правом подписи, и всё такое. А сейчас... сейчас давайте выпьем. Он небрежно водрузил на стол новую бутылку с коньяком. Все на пару секунд зависли, а потом загудели восторженно и изумлённо. – Начальник... сдача номера... середина рабочего дня... – пискнула было Лизка, но мгновенно прикусила язык под его тяжёлым взглядом и молча выдала каждому по пластиковому стаканчику из неприкосновенных своих запасов. – Ну что… давайте выпьем, – повторил он и криво усмехнулся, на секунду прикрыв глаза. За столом вдруг повисла напряжённая тишина. – Выпьем за любовь! Потому что мужчина живёт по-настоящему только тогда, когда его любят. Когда ему хочется взять весь мир и положить к ногам любимой женщины… – Подчинённые ошалело запереглядывались. Бемби уставилась в пол, вертя в руках карандаш. – Но когда этот мужчина и этот мир женщине на хер не нужны, получается, что и жить ему незачем. Да, Лена?! – В голосе его лязгнул металл. Карандаш в её тонких пальцах переломился. Она вскочила со стула, глянула на него полными слёз глазами и вылетела в коридор. Лизка, – одними губами, но так, чтобы он понял, прошептала «идиот», – и бросилась за девчонкой. «Ничего, она утешит, найдёт нужные слова, всегда находила», – устало подумал он, выходя следом и оставляя подчинённых шептаться и делиться догадками. В типографию сегодня номер уйдёт позже, но это ничего, это не критично. Да всё не критично. Пошло оно… Чувствуя себя выпотрошенным, он тяжело опустился в кресло в своём кабинете. Так. Отлично. Таиланд обождёт, хер с ним, с Таиландом, чего он там не видел. Надо снять другую хату. В эту даже он не вернётся. Пусть Армен его барахло вывезет. Значит, снимет другую хату. Отлежится там с недельку. Побухает. Подумает. Подумает, как можно достать Ванятку. По всем фронтам. Насколько же хорошо Лизка его знает, стерва… Да, Ванятку он достанет. Бемби ещё пожалеет. Ох, как она пожалеет! Его никто никогда так не бросал. Ищи свою… Где она, эта своя?! …вы же не знаете совсем, что это такое – любовь… Подумаешь… Любо-овь! Замигало окошечко аськи. Лизка, конечно… Чего ей ещё? «Апостол Павел, первое послание коринфянам». Что это за нах..? Он недоумённо моргнул, завороженно уставившись в монитор «…Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает; хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…» Упрямо опустив голову, он закусил губы и одним движением отключил компьютер. Рука на плече. Печать на крыле. В казарме проблем – банный день. Промокла тетрадь. Я знаю, зачем иду по земле. Мне будет легко улетать. Без трех минут – бал восковых фигур. Без четверти – смерть. С семи драных шкур – шерсти клок. Как хочется жить? Не меньше, чем спеть. Свяжи мою нить в узелок. Холодный апрель. Горячие сны. И вирусы новых нот в крови. И каждая цель ближайшей войны Смеется и ждет любви. Наш лечащий врач согреет солнечный шприц. И иглы лучей опять найдут нашу кровь, нашу кровь. Не надо, не плачь. Сиди и смотри, Как горлом идет любовь. Лови ее ртом. Стаканы тесны. Торпедный аккорд – до дна. Рекламный плакат последней весны Качает квадрат окна. Дырявый висок. Слепая орда. Пойми, никогда не поздно снимать броню. Целуя кусок трофейного льда Я молча иду к огню. Мы – выродки крыс. Мы – пасынки птиц. И каждый на треть – патрон. Лежи и смотри, как ядерный принц Несет свою плеть на трон. Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть? Ведь ты, как и я, сирота. Ну, что ты? Смелей! Нам нужно лететь! А ну от винта! Все от винта! Песни: Вячеслав Малежик, Александр Башлачев	NC-17	Заморожен	Нет
1	Джонлок	Дышу и помню	Стой! Прошу! Теперь меня послушай. Я так многое хотел сказать...	Ангст,Драма,Повествование от первого лица,Психология,Стихи,Философия,Эксперимент	63			PG-13	Завершён	[]
1	Kate and Kerry	Южный Юг	Лучшие друзья едут отдохнуть к океану. Воздух, солнце и песок заставляют их задуматься, что может быть они не просто лучшие друзья, а что-то большее.	Драма,Мэри Сью (Марти Стью),Нецензурная лексика,Романтика,Юмор	42				Завершён	[]
1	Dami	Виртуальный мир	Виртуальный мир....	ER,Ангст,Драма,Смерть основных персонажей	2	2012-07-17	Виртуальный мир. Темная комната. В этой комнате, нет ничего кроме кровати и стола с ноутбуком на нем. Темнота закрывает двух людей, оставляя их силуэты. Человечество все больше и больше погружается в виртуальный мир, забывая про реальное измерение. Молодые люди, находящиеся в этой комнате, так называемая интернет-пара, которая затерялась между этими измерениями. Они оба сидят спиной друг к другу, один за столом, другой на кровати. Для них виртуальное общение и жизнь стала куда большей важней, чем настоящая, реальная. Они обманывают друг друга, поминутно строча в унисон пустые слова как "я тебя люблю"... Недоверие, разочарование, ревность к кому-то далекому и пустому... Все это окружают их. А давняя их любовь испарилась в социальных сетях. Даже обычные биение сердца, нежные улыбки, глаза, наполненные любовью, заменили смайлы и слова. А как вы думаете, когда не было компьютеров и интернета, как вели себя люди? Как признавались в любви? Как ревновали? Подумайте... Вечер. Мы сидим с тобой уткнувшись каждый в свою игрушку... Нам обоим не до нас. Я ревную тебя к компьютеру, ревную ко всему, а ты сидишь в интернете, переписываясь со всеми. Как будто тебе плевать на все это. Слышу звук пришедшего сообщения, задержал дыхание, сижу тихо... Жду твоей реакции. Минутная пауза, и ты что-то поспешно печатаешь... Страшно. Кто это? Что пишете друг другу, наглые, злые мысли посещают мою больную голову. Уже 12 ночи.. пора бы спать. Зову тебя, а ты в наушниках, переписываешься с кем-то. Позвал еще раз, прибавив тон и громкость в своем голосе. Снова тишина и звук клавиатуры. Грустно вздохнув, подошел к окну, сразу же взгляд упал на низ.. Высоко. Конечно, живем на 10-ом этаже. Все еще ходят люди внизу, такие крохотные. Интересно наблюдать. Отошел от окна, посмотрел на тебя. Сидишь, смотришь какие-то фотографии, одновременно отвечая пришедшим сообщениям. Уселся на кровати. Знаешь... мне в душе так больно, не хватает элементарного внимания. От тебя.. Ты же знаешь... Я люблю тебя. Почему ты стал так редко это мне говорить? Неужели все твои чувства ко мне прошли? Не берешь меня за руку, не целуешь в щеку.. Я так по этому всему соскучился. По ночам душа кричит, чуть ли не вырываясь наружу. Надоело. Поднявшись, подошел к твоему столу, достал оттуда листок и ручку. Посмотрел на тебя. Ты даже меня не заметил.. Или сделал вид.. Кто знает. Глянул на часы, уже 4.. Так быстро прошла эта ночь. Скоро рассвет. Собравшись с силами, начал писать, свои давние мысли.. Рука сама, не желая останавливаться, описывает все что у меня на душе, на бумагу капают соленые капельки, выпавшие с глаз. Закончив все, я тихо оставил бумагу на кровати. Подошел к тебе, всхлипывая, обнял тебя сзади. Мягко поцеловал в щеку, осмелев, я посмотрел на тебя. Ты улыбался. Сердце сжимало от боли. Поцеловав еще раз в щеку. Я подошел к окну. Ты даже не обернулся... Открыл окно, произнеся главное "я люблю тебя", я выпрыгнул через нее. Я ведь знаю, ты не услышал этого. Когда рассвело, ты потянувшись, обернулся, - Миша?.. - а в комнате кроме тебя не было никого. Поднялся со стола. Оглядываясь, ты увидел мою оставленную записку, непонимающим видом ты начал читать ее, с каждой строчкой, твое лицо менялось. А губы беззвучно двигались. Пауза. Ты вздрогнув, окаменел. Так стоял примерно, минут 10. Затем, почувствовав холод, решил закрыть окно. Подошел к окну, собираясь закрыть его, ты глянул вниз, там была толпа людей. Не видно что случилось. Не придав тому значения, ты набрал мой номер, гудки... Послышалось музыка, идя на звук, ты нашел под кроватью мой телефон. Тут же постучали в дверь, ты открыл. На пороге стояли люди в форме полицейских, - Тут проживает Михаил? - спросили они глазком заглядывая в квартиру. - Да.. - тихим голосом ты ответил. - Сегодня ночью был найден труп вашего соседа, у подъезда. Видимо, он сбросился из окна. Услышав это, ты застыл. Ты уже не слышал, что говорили тебе полицейские, соседи. Не слышал как звонил мой телефон, где высвечивалось "Мама". Ты просто стоял на пороге, смотря вниз. Прошло несколько месяцев. Знаешь, именно сейчас я счастлив... Ты со мной.. Вы вместе похоронены. Я не думал, что ты последуешь за мной. Я люблю тебя...	NC-17	Заморожен	Нет
1	Saylin	Темная ночь	От темных снов может уберечь лишь ласковая рука любимой принцессы...	Ангст,Драббл	42	2012-07-17	Хрупкое тело бьет крупная дрожь. Тонкие пальцы с грязными сломанными ногтями в бессилии царапают неприступный камень башни. Длинные, свалявшиеся пакли волос и отчаянный взгляд, брошенный вниз с высокой башни. Тонкая ткань бесформенной, порванной рубахи, которая станет для маленького мальчика саваном, не спасает от сурового холода злой родины. Пересохшие, потрескавшиеся губы, подрагивая, беззвучно шепчут: «Юи...» Хрупкое тело бьет крупная дрожь. Тонкие пальцы с грязными сломанными ногтями в бессилии царапают неприступный камень скалы. Длинные, свалявшиеся пакли волос и отчаянный взгляд, брошенный вверх. Тонкая ткань бесформенной, порванной рубахи, которая станет для маленького мальчика саваном, не спасает от сурового холода злой родины. Пересохшие, потрескавшиеся губы, подрагивая, беззвучно шепчут: «Фай...» Молодой маг резко распахивает горящий золотом глаз, по бледной щеке, не останавливаясь, текут слезы. Снова и снова темная ночь возвращает его в то время, когда он, тогда зовущийся Юи, раздирал в кровь руки, безуспешно, скорее по привычке, пытаясь вскарабкаться по отвесной скале вверх, к любимому брату-близнецу. Темнота возвращает его в холодные дни и ночи, которые слились в единый поток отчаяния и боли, возвращает в то время, когда он проклинал свои магические силы, поддерживающие в нем подобие жизни, не дающие спокойно умереть... - Фай-сан... Мягкие руки, бережно стирающие слезы. Ласковый поцелуй в лоб, который несет за собой умиротворение. Сакура знает, как нелегко носить улыбчивую маску, поэтому она крепко обнимает мага, прижимая его к груди, зарываясь длинными пальцами в светлые пряди. Девушка подносит склянку с кровью Курогане ко рту Фая, помогая тому напиться крови воина. Сейчас, пока их никто не видит, они могут показать друг другу свои слабые стороны, потому что завтра нужно снова улыбаться. - Я всегда буду с вами... и вы меня не оставляйте... Фай тихо вздохнул, обнимая принцессу в ответ. - Не оставлю. Ледяной маг и не его принцесса	NC-17	Закончен	Нет
1	Я Канда	Черный Ангел	Маленький стих написанный, как и все мои стихи на одних эмоциях.	Повествование от первого лица,Романтика,Стихи	14	2012-07-17	Черный плащ с эмблемой креста на груди, А вокруг всё трава, куда ни взгляни. Твои волосы цвета морского глубокого дна Разметались роскошно вокруг креста. Твои губы слегка приоткрыты во сне. Нет, наверно привиделось мне, Как небесного цвета легли За спиной у тебя крылья земли. Чёрный ангел пред мною лежит "По характеру Дьявол"- его слава кричит. Мне же плевать на славу бойца, Мне важна лишь его святая душа. Сакуры лист на руку пал, Слава богу, сон он не прервал. Лишь в такие моменты судьбы Я хочу, чтоб остались вдвоём, только мы. Аккуратно щеки его я коснусь, И меня отпустит сразу же грусть, Ну а он улыбнётся в ответ. Лучше нашей любви ничего в мире нет. Он откроет глаза темно-синего цвета, Мне не надо его даже привета, Мы поймём друг друга и так, "Я люблю тебя"- зачем ещё повторять? Он посмотрит мне прямо в глаза, Наклонится и скажет: "Моя". Нежно-нежно к губам он прильнет, Поцелуй его сладок и вкусен как мед. Волосы цвета синего дна Упадут на лицо, его щекоча. Ладонью своей проведет по лицу, Румянец мой завиден и кузнецу. Шеи коснётся и скажет- "люблю" В нежностях этих я утону. Мне не нужен теперь, ни солнца свет, Ни закат золотой, ни даже рассвет. Мне нужны лишь его простые слова, Мне нужна его синих глаз глубина.	NC-17	В процессе	Нет
1	F.D.	Самое мудрое время суток.	Типичное утро обитателей "Реборна", приправленное стебом.	Нецензурная лексика,ООС,Повседневность,Стёб,Элементы слэша,Элементы фемслэша	7			R	Заморожен	[]
1	MissRamm	Дружеская поддержка	Это мой первый фик, даже не знаю как описать		39	2012-07-17	Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как Регина и Шнайдер подписали свидетельство о расторжении брака. Уже несколько месяцев барабанщик самой известной немецкой рок-группы тосковал в своей берлинской квартире, попивая виски по вечерам и убеждая себя, что все у него идет прекрасно. Близился новый тур, а настроения у Дума абсолютно не было. Понимая это, Олли решил собрать всех ребят на выходные на природе, чтобы они расслабились перед предстоящей чередой концертов и путешествий. Дом решили снять небольшой и без лишней роскоши. Главное, что рядом была речка и соседей не было. Правда, Шнай был практически насильно запихнут на заднее сидение машины Тилля, а для убедительности вокалист бросил на колени Шнайдера ящик пива. До места парни добрались ко второй половине дня и сразу пошли к водоему, прихватив удочки. Рыбы, естесственно, никакой они не поймали, так как выхлестали половину ящика с пивом еще до того, как вспомнили о наживке. Не долго горевав, раммы отправились в дом, чтобы допить оставшееся. Примерно до полуночи из гостинной слышались веселые выкрики Поля, Рихард полез всех обнимать, ну а Шнайдер удалился к себе в спальню, потому что на душе все-таки не прекращали скрести кошки и веселиться далее барабанщик был не настроен. Дум приняся бездумно переключать каналы по телику, лежа на кровати в одних боксерах. Концерт Токио Отель, репортаж о жизни ядерного физика, планы Мерккель в области экономики – Господи, какую только хренотень не показывают по кабельному! Шнай бы так и уснул с пультом в руках, если бы не наткнулся на классическое немецкое порно. Блондинка с гигантской грудью кричала так громко, как будто бы ее резали заживо, и Думу пришлось убавить громкость. С минуту подумав, он приспустил боксеры и начал поглаживать член. - Да ладно! Я думал ты прекратил это делать лет в тринадцать!-послышался удивленный и веселый голос Тилля из дверного проема. Шнай мгновенно надел боксеры, сел на кровать и выпалил: - Слушай,чего тебе надо,а? Вали отсюда! Как будто ты чего-то тут не видел! И вообще, стучаться надо! Тилль ласково посмотрел на Шная и, пропустив его монолог мимо ушей, присел рядом на кровать. - Ну ты чего,а? – Тилль приобнял барабанщика одной рукой. Тот опустил голову, едва сдерживая все те эмоции, накопившиеся после развода. Невысказанность, печаль по угаснувшей любви ну и все к этому прилагающееся. Тилль нежно поцеловал сомкнутные губы Дума и уже было ожидал заслуженный удар в челюсть, но неожиданно для вокалиста Шнайдер лишь прижался к Линдеманну, уткнувшись носом в ключицу. Тут Тилль и понял, как именно он должен действовать. Отстранив немного от себя Шнайдера, Тилль сначала поцеловал его глубоко и страстно в губы, потом начал целовать его шею и грудь. Повалив барабанщика на кровать, он стал спускаться ниже, попутно снимая с себя майку. Коснувшись языком головки члена, Тилль боковым зрением увидел, как Шнайдер вцепился в простынь и закатил глаза, что не могло не радовать вокалиста. Мучить слишком долго барабанщика он не хотел, поэтому он почти сразу заглотил член на всю длину, Шнайдер тихонечко застонал. Тилль буквально насаживался ртом на Шная, стараясь доставить ему как можно больше удовольствия. Вскоре Дум кончил Тиллю в рот, и тот послушно проглотил сперму. Барабанщик уже думал, что все наслаждения кончились и что из рая пора вылезать в жестокую реальность, однако Тилль снова поцеловал Дума в губы и перевернул друга(уже получается любовника?) на живот. Барабанщик послушно улегся и только повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит за его спиной. Ласковая и сильная рука Линдеманна прижала голову Шная обратно к подушке. Барабанщик услышал лишь что-то вроде «просто расслабься» и повиновался. Тем временем Тилль нащупал в тумбочке какой-то крем и, выдавив немного на руку, начал неторопливо водить между ягодиц Шная, вызывая тем самым у него стон. Сначала он ввел один палец, потом второй. Барабанщик зажался, но, услышав тихое дыхание Тилля у своего уха и почувствовав его поцелуи в области шей, расслабил кольцо. И тогда самого Тилля понесло, он уже не мог больше сдерживать себя и резко вошел Шнайдера. Понимая, что чувство самоконтроля покидает его, Линдеманн еще раз поцеловал Шная в шею и начал просто разрывать его изнутри, хлестая его по ягодицам и сжимая их в своих широких ладонях. Барабанщик кричал во весь голос, а когда боль сменилась наслаждением , он застонал как та самая шлюха из порнофильма. Хорошо, что остальные раммы были пьяные в самую самую доску и шумели на заднем дворе,не слышали этих стенаний. Рука Тилля обхватила член Шнайдера и вокалист почти через минуту довел барабанщика до бурного оргазма. Секундой позже кончил и сам Тилль. Откинувшись на подушку и отдышавшись, вокалист обнял Шная как ребенка и укрыл одеялом, так они и уснули. С того дня в душе Шнайдера все встало на свои места. Исчезла пустота, холодом колющая его сердце по вечерам, он перестал тосковать, жалеть себя и выпивать лишнее. Он снова стал частью группы Раммштайн, металлом выковывающей в сердцах людей свою философию музыки.	NC-17	Заморожен	Нет
1	Котик сонечка,Кримница	Любовь - она вечна.	Бессмертные будут много путешествовать со своими подопечными .Их ждут приключения, ссоры и в тоже время веселье,смех и дружба.Об остальном узнаете в фанфике.	Романтика	24			G	Заморожен	[]
1	Bernard Marks	Зимний вечер	Зарисовка(на две с лишним страницы, но там много описаний) о том, как привлекательно выглядят белоснежные каджиты в Талморских одеяниях.	Драббл	25	2012-07-17	Солнце скрывается за горизонтом, предоставляя свой трон Ноктюрнал, истинной повелительнице Ночи. Словно важный гость на торжестве, медленно и грациозно показывается Мессер, прокладывая дорогу Секунде. Рассекая необыкновенно спокойные небеса, они сливаются в величественном танце, в безумной погоне, в бесконечном хороводе. Одна за другой, появляются звезды, не в силах противостоять чарующей магии двух лун. Холодный ветер сдувает с горных хребтов свежий снег. Присоединившись на короткое мгновение к божественному вальсу, он опускается на землю, заботливо, словно своих детей, укрывает одеялом маленькие кустарнички снежноягодника. Каджит недовольно поморщился, когда несколько особенно крупных снежинок, шутливо покружившись в воздухе, осели на нос и мгновенно растаяли под теплым дыханием. Положив под голову руки, он, насколько мог, обвел взглядом простирающееся полотно небес. В отличие от большинства представителей своего народа, М’Арк любил Скайрим с его продолжительными зимами, долгими ночами и вечными снегами. Он любил даже периодические снежные бури, когда можно устроиться поудобнее у камина, прислушиваясь поочередно то к треску дров в очаге, то к завываниям метели снаружи, выпить доброго меда и послушать очередные старческие байки о том, как хорошо было раньше и как плохо стало сейчас. Догорел костер, оставив за собой едва заметное алое мерцание среди углей. В любой момент, легким движением руки кот мог вернуть к жизни потухший огонь. Старик-учитель из Коллегии, будучи на смертном одре, прошептал, что из золы не может вновь родиться пламя. Прямо он это сказал, или образно, М’Арк тогда не понял, а сейчас было не лучшее время для размышлений. В прерываемой доносившимся издалека волчьим воем тишине послышались тщательно, но тщетно скрываемые шаги. Незваный гость приближался. Не подавая виду, каджит продолжал прислушиваться, и лишь подёргивание пушистого кончика хвоста говорило о том, что обладатель неуклюжей походки был хорошо знаком ему. Существом из ночных кошмаров, повисла сверху улыбающаяся морда собрата-каджита. - Тебя слышно даже в Сиродииле. Ты действительно полагал, что крадешься, Дж’Зарго? – прикрыв глаза, лениво пробормотал кот. - Не будь таким угрюмым, дружище, – широко улыбаясь, Дж’Зарго уселся рядом с костром. - Что ты вообще здесь забыл? - Гонец, пока искал тебя, с ног сбился. А я знаю, где ты обычно прячешься. Вот и вызвался передать письмецо. Кажется, это от ярла Фолкрита. Знатные у тебя друзья, ничего не скажешь. – Он усмехнулся в усы. М’Арк промолчал. Юный, самовлюбленный Сиддгейр мало кому был другом и вряд ли вообще знал о значении этого слова. Даже если и знал, то к каджиту это не имело ни малейшего отношения – о редких, но регулярных встречах ярла и мага, затягивающихся далеко за полночь, знал весь двор, от служанки до хускарла. Не раскрывая конверта, каджит убрал его во внутренний карман одеяния, догадываясь о содержании послания. Приглашение на торжественный ужин, предложение поехать на охоту… все это или что-то другое в итоге заканчивалось по одному сценарию: шумная попойка, плавно переходящая в задушевные полуночные беседы и оставляющая их наедине, а под утро – пробуждение в объятиях головной боли. Нельзя сказать, что они любили друг друга. Совместное, хоть и безумно приятное времяпрепровождение обычно выливалось в недели затишья и коротких официальных фраз при случайной встрече. Вплоть до следующего приглашения, подобного тому, что лежит в кармане. М’Арк бросил короткий взгляд на силуэт сидящего у костра каджита: - Талмор? - Я думал, ты и не заметишь, - мечтательно протянул тот. – Полагаю, тому альтмеру это одеяние больше не понадобится. Чуть длинновато, правда, но в остальном – словно на меня сшито. - А ты не думал, что тебе за такое могут сделать? Ох, что это я, когда ты вообще думал? - Вот только оскорблять не надо. Талморцы меня в этом не увидят. А если и увидят, то не схватят. Его самоуверенность раздражала, но нельзя было не отметить то, что одеяние действительно шло Дж’Зарго. - Хорошо выглядишь. – Хвост М’Арка чуть дернулся, выдавая волнение. Что-что, а умение говорить комплименты не входило в число его навыков. В знак благодарности, каджит возле костра склонил голову и улыбнулся. Кот усмехнулся и провел когтистой пятерней по волосам. Перекатился к палатке, примяв свежий снег. Немного покопался в наплечном мешке и вытащил обруч. Не спеша поднялся, отряхивая одежду от налипшего снега. С каждым шагом под ногами раздавался приятный хруст. М’Арк приблизился к разгоравшемуся костру и сел напротив соратника. - Серебро и лунный камень. Откинув со лба пряди волос и чуть поддевая иссиня-черную гриву на затылке, каджит надел обруч. Убирая руки, слегка задел кончики ушей, и те легонько вздрогнули от неожиданного прикосновения. Взгляд светло-голубых глаз встретился с безлико-серым взглядом. Отсветы костра ласкали темные зрачки, сражаясь с цепким кругом полупрозрачного льда радужной оболочки. Не выдержав, М’Арк первым отвел взгляд, мысленно благодаря Азуру за то, что под густой шерстью не видно алого полыхания щек. - Так гораздо лучше, - рискнул нарушить молчание Дж’зарго, приподняв губы в улыбке. Что он имел в виду – украшение или проскочившую искру нового отношения – так и осталось секретом. Но в тот момент им обоим было все равно. Откинув прочь сомнения, М’Арк провел тыльной стороной руки по мягкой щеке. Подобравшись поближе, зарылся носом в густую шерсть на шее, с наслаждением вдыхая аромат мороза и шерстяной пряжи. И пусть провалятся в Обливион и Сиддгейр, с его легкомыслием, и тот обаятельный имперец из Рифтена, и даже та торговка, которую он повстречал еще в раннем детстве. Дж’Зарго всегда был с ним раньше, есть здесь сейчас, и будет с ним до конца.	NC-17	Закончен	Нет
1	Dancer_in_the_Dark	Так я тебе понравился?	Небольшой рассказ о нелепом знакомстве обычной девушки с айдолом.	ОЖП,Повествование от первого лица,Романтика	26			PG-13	Завершён	[]
1	SunScale	История счастливой женщины	Все случилось, как должно было случиться, лучше и быть не может. Мы смогли сохранить большую семью и пронести сквозь года мир, любовь и заботу в ней. Я счастлива, у меня есть все, о чем можно мечтать и даже больше.	ООС,Повествование от первого лица	10	2012-07-17	Я счастлива. Разве может иначе на свадьбе моих младшеньких? Кажется, совсем недавно они бегали по саду Норы, попадались на шутки близнецов и мечтали о Хогвартсе. Но время, увы, играет не в нашу пользу. Оно летит, как сумасшедшее, не щадя никого на своем пути. Джинни безумна красивая в мантии, что ей прислали родители Флер, жены моего старшего сына, из Франции. Гермиона сверкает улыбкой в не менее очаровательном платье, что ей выбирала вся женская половина семьи Уизли. Я украдкой смахиваю слезы, глядя на них, и комкаю платочек в руках. Официально у меня семь детей – шесть ребят и одна долгожданная девочка, но волей судьбы я с самого детства Гарри и Гермионы считаю их тоже своими малышами. Да и по-другому не могло и быть. Гарри, без родителей выросший в семье маглов, яро ненавидящих все волшебное, рос целых десять лет без любви и опеке вовсе. Видит Мерлин, я делала все, что было в моих силах, пытаясь дать ему ту частичку заботы и ласки родителей, что его безжалостно лишила война, и я никогда не отделяла его от собственных детей, любила не меньше, чем родных, хотя Гарри и есть для меня родной сынок. Гермиона же, деточка, трудно привыкающая к новому для нее миру, стала для меня ещё одной дочкой. С тех самых пор, что в Хогвартс-экспрессе Ронни познакомился с Гарри и Гермионой, у меня стало на двух детей больше. Я никогда не смогла представить лучшей жены для Рона, чем наша умница, а для Джинни лучшего мужа, чем Гарри Поттер. От радости у меня текут слезы, и я, считая, что в данный момент в них нет ничего странного, даже уже не вытираю их. Знаете, можно подумать, что после Билла и Чарли все последующие дети были сплошным ожидание Джинни. Но это совсем не так. Всех своих я безмерно люблю, и с каждым новым ребенком мое сердце не раскалывалось на ещё одну часть, нет, скорее, оно становилось больше, шире, и сейчас оно занимает всю грудь, греет и щемит от счастья. У меня есть все, о чем можно мечтать и даже больше: я любимая и любящая жена, хозяйка дома, мать большого семейства и бабушка – малышка Виктаур растет не по дням, а по часам, радуя нас своей красотой. Только никто, ни одна душа не знает, как мне было трудно поначалу. Когда только родился Билл, у нас были только мы сами, любящие друг друга, маленький на то время домик в деревне, халтурка у Артура в Министерстве, я, не умеющая готовить, бедность и война. Одному Мерлину известно, как мы все это пережили. Но как-то постепенно все стабилизировалось: хоть и богатства не было никогда, зато была та самая любовь, на которой держалась Нора. К тому времени родился Чарли и Перси, я научилась готовить, а Артур получил маленькую должность в отделе контроля за незаконным использованием изобретений маглов. Несмотря ни на что, мы были счастливы. После рождения близнецов хлопот прибавилось вдвое: с самого рождения у них что-то взрывалось или билось, только вот различать я их так и не научилась. Домашние дела увеличивались, опыт тоже, любви – хоть отбавляй, но не было денег: сначала казалось – мелочь, по сравнению со взаимопониманием в большой семье, но до тех пор, пока не пришло собирать старшеньких в школу. Ну, ничего, мы затянули пояса и, один Мерлин знает как, мы снова справились. В то время мы безумно хотели девочку и, когда родился Рон, я даже немного расстроилась, только до тех пор, пока не увидела маленькой милое существо с ясно-голубыми глазками. Мы любим Рона так же сильно, как и долгожданную дочку Джинни. Судьба благосклонна, она сделала нам подарок – когда родилась первая, за несколько поколений Уизли, девочка, нашему счастью не было придела. Вскоре Ронни пошел в школу и в семье прибавилось ещё два ребенка – Гарри и Гермиона. Я хлопотала на кухне, вязала свитера, ухаживала за садом, заботилась о детях и муже, любимом, даже после стольких лет брака. А потом пришла война и забрала самое дорогое каждой женщины – ребенка. Вот тогда сердце и раскололось, лопнуло. Я готова была умереть сама, лишь бы мой мальчик жил. Но время, дети, быт – все лечит, и жизнь продолжается. Мой Фредди со мной, здесь, всегда и чтобы не случилось. Через год родилась Виктаур, первая дочка Билла и Флер, женился Перси, Джордж отошел от потери близнеца настолько, насколько это вообще возможно, Рон с Гермионой и Гарри с Джинни объявили о помолвке и свадьбе в один день. За своими воспоминаниями я и не заметила, что уже реву, всхлипывая, на плече у Артура, а он, поглаживая меня по голове, приговаривает: - Ну что же ты, Моллипусенька? И правда, что же это я? Все случилось, как должно было случиться, лучше и быть не может. Мы смогли сохранить большую семью и пронести сквозь года мир, любовь и заботу в ней. Я счастлива, у меня есть все, о чем можно мечтать и даже больше. За слезами я чуть не пропустила свадебные клятвы деток. Я шепчу мужу: - От счастья, Артур, - и улыбаюсь, смотря на бракосочетание. Ну, что ж, Молли Уизли, можешь ждать внуков и начинать вязать для них фирменные свитера.	NC-17	В процессе	Нет
1	Ichirоku	Красная нить судьбы	Нацу после смерти матери замыкается в себе на несколько лет, потом он знакомится с Люси которая будет пытаться его вернуть к нормальной жизни.	AU,Hurt/Comfort,Драма,Нецензурная лексика,ООС,Повествование от первого лица,Повседневность,Романтика	79			R	Завершён	[]
1	Sola	Неизбежность	Очередная зарисовка смерти Тсуны	AU,Драббл,Драма,Смерть основных персонажей	15	2012-07-17	«Вонгола не выстоит…Она скоро падёт… Мильфиорре, они сильны. По настоящему сильны. Бьякуран наметил себе цель захватить мир… Типичный злодей, хех, - грустно улыбнулся Тсунаёши, - Я чувствую, что это скоро произойдёт. Надеюсь, что они смогут выжить. Действительно надеюсь. Моя жертва неминуема. Это ради семьи. Я и мои Хранители на десять лет младше должны спасти этот мир. Они сильнее нас, даже с разницей в десять лет. У них есть кольца Вонголы, а в этот времени я сам их уничтожил, чтобы они не попали в руки Бьякурана. Но это не главная причина: они сильны духом… Из-за того, что я сделал Вонгола почти проиграла, но другого выхода не было. Что же, мне остаётся надеяться только на Ирие и Кёю. Надеюсь, всё пройдёт хорошо, и маленький я простит меня за это. Знаю, что я тогда не любил сражаться и мечтал, чтобы это всё закончилось, чтобы начались мирные дни. Я был по-детски наивен, но, из-за многих внешних факторов, стал рассудительным. Да и из-за внутренних тоже… Если тот Хаято, на десять лет младше, узнает, что я не посветил его взрослого в это, то, наверно, возмутится, или, как минимум, расстроиться. Но это необходимо, иначе Хаято мне бы просто не позволил пойти на такое. Они меня так любят, я не достоин этого» - Джудайме… - Тихо позвал кто-то на задворках моего разума… Я опять задумался. Сейчас у меня совещание с Хаято и Такеши. Нельзя отвлекаться на такие темы. Судя по их лицам, они догадываются, о чём я думаю, хоть их и не посвящал в это. Надеюсь, за это они меня простят. И за то, что я так быстро их покину, - Тсунаёши попытался обнадёживающе улыбнуться, но получилась только грустная и печальная улыбка. Так обычно улыбается предводитель уже зная проигрышный исход битвы, но всё равно пытаясь подбодрить своих людей… Хотя, у них как раз таки именно такая ситуация. Семья, которая более 400-сот лет державшая звание «сильнейшей» вымрет. Из-за него. Именно из-за него. Его ошибки, необдуманные до конца действия, неопытность и остатки той детской доверчивости. Всё это сыграло с ним злую шутку. Можно сравнить с «русской рулеткой» - было столько шансов на выживание, но выпала именно «заряженная» сторона барабана. Игра окончена. Занавес ужа закрывается, нетерпеливые люди начинают расходиться, так и не дождавшись конца этого печального спектакля. * «Это произойдет сегодня, - грустно подумал Тсунаёши. - Это неизбежно, всё уже заранее решено. Нечего оттягивать. Хаято и Такеши не знают. Это наверняка станет для них ударом, простите меня, друзья. Но по-другому никак. Я так за них беспокоюсь, не сделают ли они чего сгоряча? Ведь могут ворваться на базу Мильфиорре. По крайней мере, Хаято. Но он не глуп, так что не пойдёт. Его всё равно остановят. Все понимают, что это безрассудно. И я, и мои Хранители, и Бьякуран. Интересно, а какая она, смерть? Это больно? И что находится после смерти? Суд над человеком и Рай с Адом? Или блаженное и спокойное Небытие? Впрочем, все когда-то это узнают. * Выстрел, ещё один. Кровь, неподвижные мёртвые тела, бесконечная агония ещё живых, но оставшихся без частей тела. Это и есть бой, нет в нём никакой романтики и очарования. Лишь боль и страдание. Босс, многими ненавистной семьи, спокойно шёл через тела, которые ещё пару секунд назад пытались его убить. В этой битве он никого не тронул, но почему все его так люто ненавидят? Из-за его положения, конечно же. Тсунаёши это и сам знал. Кровь попала на лицо – чья-то голова полетела с родных плеч. Хаято и Такеши ушли немного вперёд расчистить путь своему боссу. Они стали настоящими мафиози. Так спокойно убивать без тени сомнения… Тсунаёши ещё десять лет назад прекрасно понимал, что он превратит своих друзей в убийц, если не откажется от этой мафии. Отказаться он так и не смог. Но сейчас не время чувств, ибо кто-то нацелил пистолет на него. Этот человек весь трясётся из-за переполняющих его чувств. Он станет легендой если убьёт Десятого Вонголу! Его имя веки будет восхищено звучать в устах рассказчиков этой знаменательной битвы. «Он убил Десятого Вонголу!» «Он прекратил существование сильнейшей семьи!» Мысли путались, сменяя одну другой в опьяневшей голове. Всё что нужно – это нажать на курок! До славы осталось одно короткое движение! Сердце замерло – прозвучал выстрел. Казалось, он звучал как гром в небе, но может, это Тсунаёши просто показалось? Или это в его голове так прозвучало? Ошеломленный Хаято подбежал к своему боссу. Пуля пронзило сердце Савады. Кровь так изящно смотрелась на белом пиджаке. Хаято смог прочитать на почти мертвых губах своего босса слово «прости» и опять эта грустная улыбка. Прижав к себе родное тело, Хранитель не почувствовал ни дыхания, ни сердцебиения. Слёзы сами по себе полились из зелёных глаз – любимый босс мёртв. Сзади слышался безумный смех, но он тут же прекратился – покатилась ещё одна голова по земле. Капля слезы упала на землю и разбилась в тысячи дребезгов. Оба хранителя только что потеряли что-то очень важно для себя. Ведь, как же существовать Дождю и Урагану, если не будет неба? Забарабанил дождь, будто бы пытаясь скрыть улики этого преступления. На бледном лице Тсунаёши наконец-таки Хранители смогли увидеть счастливую улыбку. Всё ради семьи.	NC-17	В процессе	Нет
1	ShadyDead	Нет названя	Написал то что пришло в говолу	Драббл,Стихи,Стёб	2	2012-07-18	Из всех сук, которых я знал, Была всего одна, любила орал, была в нем проффесионал, Подставляла зад,просила в анал, Каждый раз, но я свечку не держал, я просто это знал.	NC-17	В процессе	Нет
1	Big.Bad.Wolf	Отражение	Отвержение своей сущности, непринятие себя с примесью любви и ненависти к тому, кто дал познать истину...	Ангст,Драббл	35	2012-07-17	Ты запираешься в ванной комнате, громко смеясь и огрызаясь на какие-то реплики разъяренного отца. Ты чертовски пьян и бутылка виски, зажатая в руке, сулит продолжение веселья. Садишься на стиральную машинку и делаешь большой, жадный глоток из горла, алкоголь согревает, и ты можешь прочувствовать весь его путь с момента когда он касается губ до самого желудка. Внутри все горит. Водя дрожащим пальцем по сенсорному экрану мобильного, прокручиваешь туда-сюда записную книжку, еще один глоток добавляет решимости, и ты нажимаешь на его имя. Соединение идет вечность, а за время гудков, кажется, рождается новая галактика, все ради того, чтоб услышать это удивленное: - Привет. Что-то хотел? - Хотел. - Ты звучишь уверенно, даже нагло, упираешься ногами в умывальник и смотришь в зеркало напротив. Ты безумно нравишься себе в этот момент, нравишься на столько, что чувствуешь, как возбуждаешься. - Хотел сказать, что ненавижу тебя, блядь. Я нормальный!!! С хуя ли ты позволил себе меня трахать? Знаешь, что я собираюсь сделать? - Ты лениво расстегиваешь ширинку на джинсах, достаешь свой член и сжимаешь онемевшей рукой. Тот чувак в отражении развязно тебе улыбается. - Я буду дрочить на тебя, как на тех шлюх из журналов или с сайтов знакомств, ты такая же дешевка. Шлюха и дешевка, слышишь?! Ненавижу... - Твой голос дрожит и срывается, а рука скользит по твердому, истекающему смазкой члену. Вот так, еще быстрее. Живот сводит легкой судорогой. - Я представляю твое лицо залитое моей спермой, свою руку в твоей заднице и то, как ты орешь от боли, сука... - Быстрее. - Я представляю тебя на коленях с моим членом во рту и слезы на твоих щеках. - Еще немного. - А потом я бы выебал тебя, поставив на четвереньки, потому что не хочу видеть твою блядскую рожу, твои глаза ненавижу, тебя ненавижу, все ненавижу... - Начинаешь задыхаться, душат эмоции, ты кончаешь. - Это все? До свидания. Кажется он остался холоден и спокоен. Ему плевать? Нет, это тебе плевать! Кидаешь бутылкой в того парня из зеркала, он жалко всхлипывает на прощание и осыпается осколками в раковину. Размазываешь испачканной в сперме рукой слезы по лицу, начинаешь дико смеяться, открываешь дверь ванной и вываливаешься в прихожую: -Папочка! Папочка, слышишь? Папочка, я пидор! Хочешь меня трахнуть?	NC-17	В процессе	Нет
1	ShadyDead	Моя любовь к тебе	Нет названия	Драббл,Стихи	3	2012-07-18	Мою любовь к тебе, не описать словами, Я это не скрывал, но ты не знала. Видеть тебя все больше охото, но мне этого мало. Твои губы и глаза, все оно. Кому то другому повезет, хотя уже повезло. Но не мне, а зачем мне это все?	R	В процессе	Нет
1	линкольм	The Sun Will Rise	The sun will rise. It'll be alright.	Songfic,Драббл,Драма	5	2012-07-17	Ночь. Только грязный свет фонарей создает на улицах какую-то видимость на улицах города. Тишина давит. Давит на психику. Давит морально. Уже нет смысла скрываться. Все кончено. Она осталась совсем одна. Вспоминая те последние минуты... Последние минуты, которые у них были... А потом... Потом он сдался в плен ради нее. Своей сестры. В наушниках играла музыка. Но несмотря на нее в сердце была тишина. Ужасная тишина. Одна песня закончилась и началась другая. Медленная мелодия играет так нежно, так прекрасно. Навевает мысли. I can see the wait there in your eyes. I can feel the sorrow in your sigh. Your knuckles are bruised from a losing fight. One way down a dead end street... Возникает грустная улыбка на лице. Это так похоже на их жизнь. Broken glass underneath your feet. You think the day won't break the sunless night. Когда-то она пообещала себе, что споет эту песню своему брату, когда он найдет ее. А он найдет, обязательно, потому что обещал... The sun will rise. The sun will rise. When you've lost your lights The sun will rise. It'll be alright. It'll be alright. Обязательно найдет. И тогда их солнце взойдет. The sun will rise...	R	В процессе	Нет
1	Lu.	Нас трое.	У Кучики Бьякуи три основные грани. И каждый видит их по разному.	Драббл,ООС,Повествование от первого лица,Стихи	104	2012-07-17	Нас трое, как бы странно не звучало. Моя душа была разделена. И по куску нам жизни слишком мало, Но непреступна памяти стена. Мальчишка – это наше детство. И он пускается в бега, Когда принцесса с толикой кокетства, Дразнит и не краснеет от стыда. Юнец, он золотая середина. Когда казалось все легко. Когда она с ума сводила, И сердце взмыло высоко. Черничной краской, словно омут, На бледной коже пара ярких звезд. И все запреты в них утонут, Дав место для счастливых грез. Она была единственной, той самой. Кому шептал он по ночам, О сердце с кровоточащею раной, Вверяясь полностью синим очам. Юнец, он умер слишком быстро. Когда угасла та звезда, Когда на сердце стало пусто. Навечно заперты слова. И он страдал, казался хуже Ада Весь этот мир. Ему не победить. Замкнулся круг, и ничего не надо. Под холодом цветущих слив. Забыт мальчишка и юнец влюбленный. Они исчезли навсегда. Остался я, лишь клятвою плененный. Любимой данной у смертного одра. Я вижу в сером цвете – силу воли, А в черных прядях – строгость и закон. Я не даю свободу острой боли, Прикрывшись маски каменным куском.	NC-17	В процессе	Нет

Subsets and Splits

No community queries yet

The top public SQL queries from the community will appear here once available.