Datasets:
lingtrain
/
ingush-russian

Dataset card Data Studio Files Community
ing
stringlengths
0
514
ru
stringlengths
0
496
— Хьоца нийсвала хала да йоах, ала хӀама доацаш, дӀавовзийтав Ӏа хье.
— Да, говорят, что с тобою сладить трудновато; нечего сказать: дал ты себя знать.
Ше шийх паччахьа цӀитиллачун юхьа тӀа шийх доккхал деш хилара сурт эттар.
Лицо самозванца изобразило довольное самолюбие.
«ХӀаа! — аьлар цо сакъердаме а хинна.
— Да! — сказал он с веселым видом.
— Аз хьашт мелд дика бу тӀом.
— Я воюю хоть куда.
Шун Оренбурге бовзий Юзеевана кӀал хинна тӀом?
Знают ли у вас в Оренбурге о сражении под Юзеевой?
Шовзткъа инарал вийнав, диъ эскар кара доаладаьд.
Сорок енаралов убито, четыре армии взято в полон.
Мишта хет хьона: прусски королага соца къовсалургдарий-хьогӀ?
Как ты думаешь: прусский король мог ли бы со мною потягаться?
ГІаьрхочо деш дола доккхалаш сона сакъердаме хийтар.
Хвастливость разбойника показалась мне забавна.
— Хьона хьайна мишта хет хӀаьта? — аьлар аз цунга, — Фридериках лоархӀавергварий хьо?
— Сам как ты думаешь? — сказал я ему, — управился ли бы ты с Фридериком?
— Федор Федоровичахи? Мишта лоархӀавергвацар?
— С Федор Федоровичем? А как же нет?
Шун инаралех лоархӀа ма вой со, хӀаьта цар из эша ма ваьвий.
С вашими енаралами ведь я же управляюсь; а они его бивали.
ХӀанзолца хьа-м ираз долаш хиннад са герз.
Доселе оружие мое было счастливо.
Сабарде Ӏа, из хинна а Ӏергдац хьона, Москвена со тӀавахача.
Дай срок, то ли еще будет, как пойду на Москву.
— Москвена тӀагӀорта а уйла йолаш ва хьо?
— А ты полагаешь идти на Москву?
Ше шийх паччахьан цӀи тиллачо, цхьа ха уйла еш а яьккха, шорттига аьлар:
Самозванец несколько задумался и сказал вполголоса:
«Из далла хов.
— Бог весть.
Са улица готта я, сога кортамукъал кӀезига я.
Улица моя тесна; воли мне мало.
Са нах дукха хьаькъал тӀа бовла гӀерт.
Ребята мои умничают.
Уж къуй ба.
Они воры.
Со лерг хьекха лоаттаде дезаш ва, эгтара хьалха хӀама телхача цар шоай фоартамаш са корта кара а билла кӀалхарайоахаргья».
Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою.
— ХӀа-хӀа! — аьлар аз Пугачевга.
— То-то! — сказал я Пугачеву.
— Ханнахьа, царех хьо хье хьакъаьстача а паччахьагара къахетам бийхача а дикагӀа децарийтеш хьона?
— Не лучше ли тебе отстать от них самому, заблаговременно, да прибегнуть к милосердию государыни?
Пугачев къахьо вела велар:
Пугачев горько усмехнулся.
«Мичара, — аьнна жоп делар цо, — дехке валарна гайнав со.
— Нет, — отвечал он, — поздно мне каяться.
Гешт хургдац сона.
Для меня не будет помилования.
Волавеннача бесса дӀахо гӀоргва со.
Буду продолжать как начал.
Хьанна хов?
Как знать?
Кхоачаш хила а мег!
Авось и удастся!
Айя, Гришка Отрепьева а ма даьдий Москвена тӀехь паччахьал».
Гришка Отрепьев ведь поцарствовал же над Москвою.
— ХӀаьта хой хьона, хаддаш цох фу хилар?
— А знаешь ты, чем он кончил?
Из корах аракхессар, вийра, воагавир, цунах хиннача чиллаца йиза а йиза йоккха топ кхессар!
Его выбросили из окна, зарезали, сожгли, зарядили его пеплом пушку и выпалили!
— ЛадувгӀалахь — аьлар Пугачева, цхьа акха низ чубеча мо а хинна.
— Слушай, — сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением.
— ЗӀамига волча хана сайна къаеннача гӀалмакхочо бувцаш хинна фаьлг бувцаргба аз хьона.
— Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка.
Цкъа аьрзес хаттар даьд, йоах къайгага: алал сога къайг-оалхазар, дунен тӀа яхаш Ӏа кхобӀаь шу хӀана доаккх, хӀаьта аз дерригаш а ткъаь кхойтте шу мара хӀана даккхац?
Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете триста лет, а я всего-навсе только тридцать три года?
— Из иштта да, аьрзи, — аьнна жоп деннад къайга, — Ӏа мелар дийна цӀий доландаь, хӀаьта аз юараш яйна хӀамаш йоламдаь.
— Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной.
Аьрзес уйла яьй: хьайола, вай а хьаж из кхача баа.
Орел подумал: давай попробуем и мы питаться тем же.
Мегаргда.
Хорошо.
Ткъамаш техха дӀаяхай аьрзии, къайги.
Полетели орел да ворон.
Царна бӀаргаяйнай енна улла говр; лох а енна Ӏохайшай уж.
Вот завидели палую лошадь; спустились и сели.
Къайг зӀок а етташ кхача хестабе яьннай.
Ворон стал клевать да похваливать.
Аьрзес цкъа а зӀок техай, цӀаькха а техай, тӀаккха ткъамаш а теха къайгага аьннад цо:
Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону:
ак, воше къайг, кхобӀаь шера еннача хӀамай дакъий дуачул дикагӀа да цкъа дийна цӀий мелча, дӀахо дала деннар хургда!
нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!
— Миштаб гӀалмакхой фаьлг?
— Какова калмыцкая сказка?
— Сакъердаме ба, — аьнна, жоп делар аз цунна.
— Затейлива, — отвечал я ему.
— Цхьабакъда, нах боа а беш, хӀалак а беш ца сона гарга дакъех зӀок еттар.
— Но жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину.
Пугачев цецваьнна сона бӀара а хьажаь, цхьаккха хӀама ца оалаш Ӏийра.
Пугачев посмотрел на меня с удивлением и ничего не отвечал.
Тхо шаккхе а йист ца хулаш сайцар, шаккхе а тхо-тхоай уйлах чу а денна.
Оба мы замолчали, погрузясь каждый в свои размышления.
Татречо гӀайгӀане илли доахар; Савельич тар а кхийтта, хьалхашка тхьагӀара а ухаш вагӀар.
Татарин затянул унылую песню; Савельич, дремля, качался на облучке.
Ӏана шаьрача новкъа хийцца йодар соалоз…
Кибитка летела по гладкому зимнему пути…
ЧӀоагӀа чухьекха болча Яика берда тӀа цӀаьхха юртилг бӀаргаяйра сона — хӀаьта сахьата диълагӀа дакъа даьлча Белогорски чӀоагӀалене чуделар тхо.
Вдруг увидел я деревушку на крутом берегу Яика, с частоколом и с колокольней — и через четверть часа въехали мы в Белогорскую крепость.
Корта XII
Глава XII
БО
СИРОТА
Корта боацаш, ткъовро йоацаш
Как у нашей у яблоньки
Я тха Ӏажий га,
Ни верхушки нет, ни отросточек;
Да а воацаш, нана йоацаш
Как у нашей у княгинюшки
Я тха аьлан йоӀ.
Ни отца нету, ни матери.
Кийчъе, даькъала хилар дувца
Снарядить-то ее некому,
Из цхьаккха саг волаш яц.
Благословить-то ее некому.
Саг йодача-йоагӀача доаха илли.
Свадебная песня.
Коменданта цӀен уйченгахьа дӀатӀаяхар соалоз.
Кибитка подъехала к крыльцу комендантского дома.
Наха Пугачева гургал байзабар, хӀаьта тоабашца байдда тӀехьа а боагӀар уж тхона.
Народ узнал колокольчик Пугачева и толпою бежал за нами.
Ше шийх паччахьа цӀи тиллачоа уйчен тӀа духьал вахар Швабрин.
Швабрин встретил самозванца на крыльце.
Из казакий гӀирс а тӀабувхаш, ший модж а йӀаьхъялийта вар.
Он был одет казаком и отрастил себе бороду.
Тийшача балхаца гӀулакх хийцачо Пугачевна пошта тӀара Ӏовала гӀо а дир, хӀаьта эггара сийдоацача кепехьа ше раьза хилари, гӀулакха кийча хилари а кхайкадир.
Изменник помог Пугачеву вылезть из кибитки, в подлых выражениях изъявляя свою радость и усердие.
Со бӀаргавайча вехар из, хӀаьта а, кастта юха метта а вена, сога кулг а кховдадаь аьлар цо:
Увидя меня, он смутился; но вскоре оправился, протянул мне руку, говоря:
«Хьо тхогахьа ва?
«И ты наш?
Хьогге а де дезаш дар из-м!»
Давно бы так!»
— Со, цунгахьара юха а вийрза, цхьаккха дош а ца оалаш Ӏийра.
Я отворотился от него и ничего не отвечал.
Дуккхача хана денз довзача цӀагӀа тхо чудаьлча, дӀаяха ха дагайохийташ яздаь гӀайгӀане таьрахь санна, веннача коменданта диплом хӀанз а тӀехь пенах хьалъуллаш бӀаргадайча са дог Ӏувдадала доладелар.
Сердце мое заныло, когда очутились мы в давно знакомой комнате, где на стене висел еще диплом покойного коменданта, как печальная эпитафия прошедшему времени.
Ший сесага еш йолча гӀаро тар а кхетийте, Иван Кузьмич тхьайсе вагӀаш хиннача дивана тӀа Ӏахайр Пугачев.
Пугачев сел на том диване, на котором, бывало, дремал Иван Кузмич, усыпленный ворчанием своей супруги.
Швабрина ше хьатӀадера цунна къаракъ.
Швабрин сам поднес ему водки.
Пугачева, пела а менна, аьлар цунга, сона пӀелг тӀа а хьекха:
Пугачев выпил рюмку и сказал ему, указав на меня:
«ДӀале цун возаллена а».
«Попотчуй и его благородие».
Швабрина ший подносаца хьатӀавера сона, цхьабакъда, аз шозлагӀа а цунгахьа букъ берзабир.
Швабрин подошел ко мне с своим подносом; но я вторично от него отворотился.
Из корзагӀваьнна вехавар.
Он казался сам не свой.
Массаза а хӀама зелуш а, дагадоагӀаш а волча цун, вӀалла шеко а йоацаш, сакхувра Пугачев шийна раьза воацаш хиларах.
При обыкновенной своей сметливости он, конечно, догадался, что Пугачев был им недоволен.
Из цох кхераш эгар, хӀаьта сона ца тешшаш бӀара а хьежар.
Он трусил перед ним, а на меня поглядывал с недоверчивостию.
Пугачев дух тӀа ваьлар, чӀоагӀаленга фу хьал да, моастагӀчун бӀух дувцача хабарашта, иштта кхыча хӀамашта а, хӀаьта цӀаьхха дагадоаццаш хаьттар цо:
Пугачев осведомился о состоянии крепости, о слухах про неприятельские войска и тому подобном, и вдруг спросил его неожиданно:
«Хьаалал, вошилг, фу йоІ я Ӏа ха оттадаь хье волча чуйоаллаер?
— Скажи, братец, какую девушку держишь ты у себя под караулом?
БӀаргаяйтал из сона».
Покажи-ка мне ее.
Швабрина, дакъан мо, бос бахар.
Швабрин побледнел как мертвый.
«Паччахьа, — аьлар цо ехача оазаца… — паччахьа, из-м ха оттадаь яллац… из цамогаш я… из больнице улл».
— Государь, — сказал он дрожащим голосом… — Государь, она не под караулом… она больна… она в светлице лежит.
«ДӀавигал со из йолча», — аьлар ше шийх паччахьа цӀи тиллачо, ваггӀачара хьал а гӀетта.
— Веди ж меня к ней, — сказал самозванец, вставая с места.
ГІулакх ко догӀа йиш йолаш дацар.
Отговориться было невозможно.
Швабрина Пугачев дӀавигар Марья Ивановна уллача цӀенгахьа.
Швабрин повел Пугачева в светлицу Марьи Ивановны.
Со царна тӀеххьа вахар.
Я за ними последовал.
Швабрин лоаме тӀа юхасецар.
Швабрин остановился на лестнице.
«Паччахьа! — аьлар цо.
— Государь! — сказал он.
— Хьа бокъо я хьай хьаштдар согара дӀадеха, цхьабакъда, са сесаг йижа уллача цӀагӀа гӀулакх доаца саг чувайта ма алалахь».
— Вы властны требовать от меня, что вам угодно; но не прикажите постороннему входить в спальню к жене моей.
Со аьгар.
Я затрепетал.
«Йоалаяьй Ӏа из? — аьлар аз Швабринга, из вохаваь дӀаваккха кич а венна.
— Так ты женат! — сказал я Швабрину, готовяся его растерзать.
— ШортагӀа! — аьнна, сона юкъеийккхар Пугачев.
— Тише! — прервал меня Пугачев.
— Из са гӀулакх да.
— Это мое дело.
ХӀаьта хьо, — аьлар цо дӀахо Швабрина тӀа а вийрза, — хьаькъал тӀа вала а ма гӀерта, сетта а ма сетта: из хьа сесаг яле а, сесаг еце а аз из йолча сай хьаштдар чувуг.
А ты, — продолжал он, обращаясь к Швабрину, — не умничай и не ломайся: жена ли она тебе, или не жена, а я веду к ней кого хочу.
Хьа возалле, хьаволле соца.
Ваше благородие, ступай за мною.
ЦӀен наӀарга цӀаькха а тоха а сеца, шек а ухаш йолча гӀараца аьлар цо:
У дверей светлицы Швабрин опять остановился и сказал прерывающимся голосом:
«Паччахьа, аз дӀахайт хьога, из пхьагала чоап а ена йоаллилга а, хӀаьта саццанза из харцлувш йола кхоалагӀа ди долга а».
— Государь, предупреждаю вас, что она в белой горячке и третий день как бредит без умолку.
— Хьаелла ниӀ! — аьлар Пугачева.
— Отворяй! — сказал Пугачев.
Швабрина, ший кисашка хьежаш а ваьлла, дӀоагӀаш шийца хьаденадац ше, аьлар.
Швабрин стал искать у себя в карманах и сказал, что не взял с собою ключа.
Пугачева мӀарга техар наӀарах, чӀега дӀаийккхар, ниӀ хьаеллаелар, тхо дӀачудаьлар.
Пугачев толкнул дверь ногою; замок отскочил; дверь отворилась, и мы вошли.